Дженни Даунхэм - Ты против меня (You Against Me)

Она самовольно проникла в дом своих бабушки и де -душки, все ее принципы рушились на глазах. С Майки они были знакомы меньше восьми недель, и сегодня, между прочим, всего лишь их второе свидание.

– Уверена? – спросил он. Она кивнула.

– Ну что ж.

Стоя на коленях, он протянул ей руку. Она села, и вместе они сняли ее платье. Это было то самое голубое платье, что было на ней на вечеринке, когда она впервые с ним заговорила. Им обоим казалось, что это было сто лет назад, в другой жизни.

Как легко было сбросить эту старую кожу.

Он знал, что не должен торопиться, но на ней остались только лифчик, джинсы и трусики. Всего три вещи. Желание сжигало его изнутри. Он потянулся к пряжке ее ремня.

– Подожди, – сказала она и накрыла его ладонь своей.

Значит ли это, что он зашел слишком далеко? Слишком поторопился? Была бы на ее месте Сьенна, все давно бы уже закончилось; они бы закурили по сигарете и стали болтать ни о чем. Но с Элли все было иначе. Про себя он уже скулил, как собачонка, но единственным способом продвинуться вперед было позволить ей решать, что будет дальше. А ему так хотелось узнать, какие на ней трусики – такие же черные и кружевные, как лифчик? И сказать, что у него где-то точно есть презерватив, так что все под контролем. Но он не хотел ее отпугнуть.

– Я слишком тороплюсь? – спросил он.

Она покачала головой:

– Дело не в этом.

– Тогда в чем?

– Я солгала в полиции.

Его сердце упало. Ну почему все должно быть так сложно? Вот она, сидит перед ним и говорит наконец правду, но ему сейчас совсем не до ее признаний. Он просто хочет ее поцеловать.

– Когда давала показания в первый раз, то сказала, что всю ночь спала, а это не так. Боюсь, что когда ты поймешь, насколько все серьезно, то возненавидишь меня.

– Я тебя никогда не возненавижу.

– Надеюсь. – Она коснулась его живота. Под грудью. Нежно. Провела кончиками пальцев по выступающим ребрам. – Я хочу помочь Карин.

– Я знаю.

– И ты все равно считаешь, что это хорошая идея, что мы с тобой…

– Да, – ответил он. А потом добавил: – Но только если ты сама так думаешь.

Она наклонилась и поцеловала его в подбородок, кончик носа и закрытые веки.

– Мне так тебя не хватало, – прошептала она. – Я уже давно мечтаю к тебе прикоснуться.

И вот он уже не чувствовал себя полным ничтожеством. Всего несколько слов – и он что-то значит.

Ее дыхание на его лице было соленым, пахло дровяным дымом и чем-то еще, сладким, пульсирующим. Он сидел почти неподвижно, а она целовала его в шею и гладила по спине правой ладонью, опускаясь все ниже, к ремню джинсов. Если бы он пошевелился, она бы прекратила, а он не хотел, чтобы она останавливалась. Ему в голову никогда не приходило, что и к своему телу он может относиться как к чему-то особенному. Ни одна девчонка никогда не старалась ему это доказать. Или он просто не позволял им это сделать?

Как бы то ни было, это было похоже на нарастающую пульсацию.

Элли положила руку ему на грудь и почувствовала сквозь футболку, как бьется его сердце. Он смотрел на нее, и она поняла – ей решать, что произойдет дальше.

Теперь до конца ее дней он будет для нее первым, и ничто никогда этого не изменит. И если после он возненавидит ее за то, что она знает о Томе и его сестре, ей придется с этим жить. Но сейчас важно лишь то, что происходит сейчас. Здесь. В эту минуту. Она видела, как ее рука скользнула вниз, к краю его футболки.

Она думала, что это будет похоже на разговор на разных языках – ведь у него был опыт, а у нее нет. Но она знала, чего хочет, и почему-то сразу поняла, что делать. Осмелев, задрала его футболку, и он поднял руки, как послушный ребенок; она стащила футболку через голову. Ей нравилось ощущение власти над ним, когда он таял перед ней; нравилось, как его дыхание прерывается, когда она касается его кончиками пальцев.

– А ты хочешь, чтобы я остановилась? – спросила она.

Он покачал головой.

Они улыбнулись друг другу.

Они говорили на одном языке. Вот почему это было так здорово. Элли никогда не подозревала, что двое людей могут хотеть одного и того же в одно и то же время.

– Неужели так у всех? – прошептала она.

– Нет.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Никогда ничего подобного не чувствовал… ни с кем.

– Правда?

– Правда. Я тебе не вру.

– Поцелуй меня.

И он поцеловал. Везде.

После он начал поглаживать ее рукой, и она задрожала. Ему нравилось, какими серьезными становились ее глаза, когда он проводил рукой по ее бедру в том месте, где начинались ягодицы. Все маленькие волоски на ее коже вставали дыбом от его прикосновений.

– Ты плакала, – проговорил он. Она закрыла лицо ладонями:

– А все разве не плачут?

– Только в песнях.

– Мне так неловко.

– Да брось, это хорошо. Другие девчонки совсем не такие.

Она раздвинула пальцы и взглянула одним глазом:

– А какие они, другие девчонки?

– Не знаю. Зря я это сказал.

– И много у тебя их было?

– Немного.

Он попытался снова поцеловать ее. Хотел прогнать призраков из комнаты, которые теперь словно расселись вокруг и наблюдали за ними. Но она легонько оттолкнула его и приподнялась на локтях, чтобы лучше его видеть. Камин потух, и в комнате стало темно.

– Я все думаю о Карин, – сказала она. – А ты?

– А я – о том, что твой братец может вломиться сюда с минуты на минуту с ружьем.

Это была шутка, конечно, но она не улыбнулась.

– Никто не знает, что мы здесь. Мы теперь должны доверять друг другу, понимаешь?

Он обнял ее и притянул к себе. Она пахла замечательно. Он погладил ее, и она расслабилась, прижавшись к нему всем телом. Так они и лежали молча.

А потом у нее вдруг зазвонил мобильник – пронзительно, словно птица закричала прямо в уши.

– Как он может звонить? Тут же нет приема, никогда не было. – Она нашла телефон под грудой одежды, на лице ее застыл страх. – О боже! Мама. Что делать?

– Ответь и скажи, что занята.

Она бросила ему телефон, будто тот обжигал ей пальцы:

– Сам ответь.

– С ума сошла?

– Нет! – Она выхватила у него мобильник и выключила его, легла на ковер и схватилась за голову. – Она знает, где я.

– Откуда?

– И знает, чем я занималась! Майки рассмеялся:

– Да не знает она ничего. Напиши ей сообщение, скажи, что перезвонишь.

– Я совсем забыла про них! – Она снова села и взглянула на него сверху вниз. – Я же от них сбежала! Хотела забыть, что они вообще существуют.

– Сбежала?

– Ну, вроде того. О господи! Адвокат, наверное, уже поговорил с Томом. А Том все рассказал отцу. Да они меня убьют, когда я вернусь.

– А ты не уходи. Оставайся здесь, со мной.

Но она покачала головой, словно вдруг потеряв к нему интерес.

– Помоги мне найти мои вещи.

Словно колдовство вдруг утратило силу. А ему так хотелось поцеловать ее снова и остаться здесь на всю ночь, проснуться рядом.

– Трусики свои ты точно не найдешь, – сказал он.

– Они что, у тебя?

– Возможно.

– Майки, пожалуйста. Мне нужно идти.

– Скажи им, что пошла в кино на поздний сеанс.

– Мне никто не поверит.

– Тогда скажи, что умерла, и можем оставаться здесь сколько угодно.

– Да не могу я. Вот ты, наверное, считаешь меня храброй, но на самом деле знаешь, какая я трусиха? Майки, прошу, мне надо бежать и разобраться с этим, пока я совсем не расклеилась.

Ее трусики на его ладони выглядели шикарно – кружевные и черные. Он поцеловал их на прощание, чем развеселил ее.

– Прости, – сказала она. – Но если папа и про тебя узнает, поверь, все будет в сто раз хуже.

Она нашла лифчик, застегнула его, развернула и надела бретельки, как сбрую на лошадь. Поймав его взгляд, показала ему язык, потом надела платье и, покрутив бедрами, одернула его пониже.

– И что сделает твой отец, если узнает? – спросил Майки.

– Он меня убьет. А потом тебя. И себя заодно.

– Вот прямо в такой очередности?

– Да нет, пожалуй. Тебя первым.

Он быстро оделся, пока она надевала ботинки, и вместе они прибрались в гостиной. Он залил пепел водой и разровнял его в очаге. Она раскидала одеяла и подушки по креслам и удостоверилась, что все выглядит в точности так, как было до их прихода. Странно, даже без электричества в темноте все было прекрасно видно.

– Сможем встретиться здесь еще, как думаешь? – спросил он.

– Не знаю. Может, в четверг? Мне в школе дают отгулы на подготовку к экзаменам. Если до четверга все будет в порядке, тогда и увидимся.

Она уже держалась за дверную ручку и ждала его. Они не касались друг друга с тех пор, как зазвонил телефон, и, когда она наконец закрыла дверь и спрятала ключ, у него возникло такое чувство, будто он что-то потерял.

– Это же еще не скоро.

– Знаю. Но нам надо быть поосторожнее. Может, это и есть любовь? Потому что ему было

больно. У него в сердце или в голове будто застрял кусок стекла, и раненое место пульсировало. Он уже скучал по ней, а они еще даже не расставались.