Как любят мертвые - Чарльз Буковски
Не чувствуя себя ни в чем виноватым, я не ответил.
Сидел и ждал.
О, где же вы, мальчики? Кафка, где ты? Лорка, застреленный на грязном проселке, где ты? Хемингуэй, утверждавший, что у него на хвосте ЦРУ, и никто ему не верил, кроме меня...
Тогда пожилая, солидная, хорошо отдохнувшая, никогда не дергавшая свеклу серость повернулась, сунулась в маленький и хорошо отлакированный шкафчик у себя за спиной и вытащила шесть или семь экземпляров Раскрытой Пизды.
Он швырнул их на стол, будто вонючие обсифованные и изнасилованные какашки.
Постукал по ним одной не собиравшей лимонов рукой.
- Нас подвели к мысли, что ВЫ являетесь автором вот этих колонок Заметок Грязного Старика.
- Ну.
- Что вы можете сказать по поводу этих колонок?
- Ничего.
- И вы называете это писательством?
- Лучше у меня не получается.
- Что ж, я обеспечиваю сейчас двух сыновей, которые начали заниматься журналистикой в лучшем из колледжей, и я НАДЕЮСЬ...
Он постучал по листкам, по этим вонючим сраным листам тыльной стороной своей окольцованной, не знавшей фабрик и тюрем рукой и закончил:
- ...Я надеюсь, мои сыновья никогда не станут писать так, как ВЫ!
- У них не получится, - заверил его я.
- Мистер Буковски, наше собеседование окончено.
- Ага, - сказал я. Зажег сигару, встал, поскреб себя по пивному брюху и вышел.
Второе собеседование случилось раньше, чем я ожидал. Я прилежно - как же еще?
- трудился над выполнением одного из своих важных малоквалифицированных заданий, когда громкоговоритель бухнул:
- Генри Чарлз Буковски, явиться в кабинет Начальника Смены!
Я бросил свое важное задание, взял у местного вертухая разрешение на отлучку и пошел в кабинет. Секретарь Начсмены, старый посеревший рохля, осмотрел меня:
- Вы действительно Генри Чарлз Буковски? - спросил он, явно разочарованный.
- Ну да, чувак.
- Следуйте за мной, пожалуйста.
Я последовал за ним. Большое это было здание. Мы спустились на несколько пролетов, обошли длинный зал и вступили в большую темную комнату, которая сливалась с другой большой и очень темной комнатой. Там в конце стола сидело двое, а стол длиной был, наверное, футов семьдесят пять. Сидели они под одинокой лампой. А в конце стола - один-единственный стул, для меня.
- Можете войти, - сказал секретарь. И смылся.
Я вошел. Двое встали. Вот они мы, под одной лампой в темноте. Я почему-то подумал обо всех заказных убийствах.
Потом подумал: это же Америка, папаша, Гитлер уже умер. Или нет?
- Буковски?
- Ну?
Оба пожали мне руку.
- Садитесь.
Оттяг, крошка.
- Это мистер - - - - из Вашингтона, - сказал второй парень, один из местных главных засранцев.
Я ничего не ответил. Хорошая тут лампа. Из человеческой кожи?
Разговор повел мистер Вашингтон. У него с собой был портфель, внутри довольно много бумажек.
- Итак, мистер Буковски...
- Ну?
- Ваш возраст - сорок восемь лет, вы работаете на Правительство Соединенных Штатов уже одиннадцать лет.
- Ну.
- Вы были женаты на своей первой жене в течение двух с половиной лет, разведены, и женились на своей нынешней жене когда? Нам хотелось бы знать дату.
- Нет даты. Свадьбы не было.
- У вас есть ребенок?
- Ну.
- Сколько лет?
- Четыре.
- Вы не женаты?
- Нет.
- Вы платите алименты?
- Да.
- Сколько?
- Примерно как полагается.
Тут он откинулся на спинку, и мы просто посидели. Все трое не произнесли ни слова добрых четыре-пять минут.
Затем возникла стопка номеров подпольной газеты Раскрытая Пизда.
- Вы пишете эти колонки? Заметки Грязного Старика? - спросил мистер Вашингтон.
- Ну.
Он передал экземпляр мистеру Лос-Анжелесу.
- Вы этот видели?
- Нет-нет, не видел.
По верху колонки шагал хуй с ногами, ОГРОМНЫЙ шагающий хуй с ногами. История была про одного моего друга, которого я выебал в жопу по ошибке, пьяный, свято веря, что он - одна из моих подружек. Две недели после этого я не мог выжить этого друга из своей квартиры. Подлинная история.
- И вы называете это писательством? - спросил мистер Вашингтон.
- Про писательство не знаю. Но мне показалось, что это очень смешная история.
Вам не показалось, что она юмористическая?
- Но это... эта иллюстрация сверху?
- Шагающий хуй?
- Да.
- Это не я рисовал.
- Вы не занимаетесь подбором иллюстраций?
- Газета верстается по вечерам во вторник.
- И вас по вечерам во вторник там нет?
- По вечерам во вторник я должен быть здесь.
Они немного подождали, полистали Раскрытую Пизду, просматривая мои колонки.
- Знаете, - произнес мистер Вашингтон, снова постукивая рукой по подшивке, - с вами все было бы в порядке, если б вы продолжали писать стихи, но когда вы начали писать вот это...
И он опять постучал по Раскрытым Пиздам.
Я прождал две минуты и тридцать секунд. Потом спросил:
- Нам что, сейчас следует официальных представителей почтовой службы считать новыми критиками литературы?
- О, нет-нет, - сказал мистер Вашингтон, - мы не это имели в виду.
Я сидел и ждал.
- От почтовых служащих ожидается определенное поведение. На вас устремлен Взгляд Общества. Вы должны служить примером примерного поведения.
- Мне представляется, - сказал я, - что вы угрожаете моей свободе самовыражения последующей потерей работы. Это может заинтересовать Профсоюз Почтовых Работников Калифорнии.
- Мы все равно бы предпочитали, чтобы вы не писали этих колонок.
- Господа, в жизни каждого человека наступает время, когда он должен выбрать, остаться ли ему стоять или пуститься в бегство. Я выбираю стоять.
Их молчание.
Ждем.
Ждем.
Шелест Раскрытых Пизд.
Затем мистер Вашингтон:
- Мистер Буковски?
- Ну?
- Вы еще собираетесь
