Ян Кефелек - Осмос
Через час, выйдя из лицея, Пьер не увидел на улице напротив дверей никакой красной машины. Он был счастлив! Она была знакома с его матерью! А он теперь был знаком с Лорой! Нет, он не выбросит свою тетрадь, не перестанет вести записи, ведь ему надо столько записать! Он должен описать, какими духами от нее пахнет, какие у нее серо-зеленые, с золотистыми искорками глаза, какая у нее родинка на шее, и какая шея, какая восхитительная, какая потрясающая шея! С ума сойти! А еще надо было описать ее руки, и покатые плечи, и как она дышит и от ее дыхания приподнимается свитер, и ее грудь, такую прекрасную, наверное, ведь даже скрытая одеждой, она выглядела великолепно. «Какая грудь!» — мысленно ликовал, заходился от восторга Пьер, желавший описать и все то, что он хотел бы поцеловать: рот, хорошенькие ушки, прятавшиеся под светлыми прядками волос, ни у одной девчонки в коллеже не было таких маленьких ушек, можно было бы устроить конкурс, и Лора стала бы победительницей! Сегодня вечером он запишет в своей тетради: «Я люблю Лору!» Он возвращался домой, не чуя под собой ног от восторга и перевозбуждения, то громко гогоча, то вопя от распиравшей его радости. «Какое же это наслаждение, быть счастливым! Какой кайф! Но ни слова Марку! Она знала его мать? И что же? А теперь он знаком с ней! У них на завтра назначено свидание… Настоящее свидание! О, моя любовь!»
XII
«Вот он уже пришел домой, — думает Лора. — Он проходит через сад, вытаскивает ключ, открывает дверь и исчезает в доме. Вскоре вернется его отец и тоже исчезнет за дверью. С дороги среди деревьев будет виден огонек». Он будет гореть всю ночь. Давным-давно именно у дороги, скрытая от взоров купой деревьев, она ждала Нелли, а позже, уже после исчезновения Нелли, она всегда останавливала машину, глушила мотор и смотрела на освещенное окно. Легкий ночной ветерок пробегал по кроне деревьев, заставляя листву тихо шелестеть, а Лора долгое время оставалась в машине, сидела неподвижно, как сидит сейчас у себя в кабинете, словно в какой-то полудреме, погруженная в свои мысли, но несмотря на эту полудрему, она все же наблюдала за окном. У нее было такое чувство, что этот огонек в ночи говорит ей больше, чем сказали бы обитатели этого дома, если бы она вдруг набралась храбрости и позвонила бы в дверь. Чем дольше она сидела в машине, тем глубже погружалась в полудрему, и у нее возникали видения, галлюцинации, светящаяся точка увеличивалась, разбухала, и Лора видела себя как бы со стороны: вот она подходит к дому, вот поднимается по лестнице… она видела, как борются чьи-то тени, слышала звуки рыданий и брань, слышала полузадушенный хрип ребенка, свой собственный вопль изумления и ужаса… А потом… потом она защитила диплом и обосновалась в квартирке в преподавательском квартале, в так называемом «городке имени Брассанса», и с головой ушла в работу. Иногда она вспоминала о Пьере и чувствовала угрызения совести из-за того, что тоже как бы бросила этого ребенка. И вот однажды она направила в этот дом свою сослуживицу, занимавшуюся семейными вопросами. Ее коллега добросовестно относилась к своей работе и представила пространный доклад. Прочитав этот доклад о состоянии дел в семействе Пьера Лупьена, Лора узнала, что господин Марк Лупьен получал пособие на ребенка, полагающееся матери или отцу, в одиночку воспитывавшим ребенка и не имеющим никаких известий от покинувших их супругов. По свидетельству коллеги Лоры, господин Марк Лупьен был глубоко оскорблен совершенно необъяснимым уходом из семьи его жены, и он не был уверен в том, что мог правильно ответить на вопросы, мучившие Пьера, но что в своем поведении к ребенку он руководствуется отцовской любовью и только ею одной. Этот честный человек ни от кого ничего не требовал, кроме того, что ему было положено по закону. Что же касается ребенка, то на него просто приятно посмотреть. Прелесть, что за мальчик!
И вот уже на протяжении нескольких часов Лора, одетая и приготовившаяся было уходить, шагала из угла в угол по своему кабинету, погрузившись в размышления и воспоминания. Она словно наяву вновь увидела этого «честного человека» таким, каким он предстал перед ней тогда в роддоме: это был настоящий хулиган с длинными волосами, перехваченными банданой, от него дико несло вином, словно он весь был проспиртован, глаза… глаза бессмысленные, как пуговицы, и он был совершенно неспособен написать в строчку два слова. Ну что сказать, шпана, да и только! Она вновь видела, как он, уже обритый наголо, слоняется по саду, весь какой-то расхристанный в не заправленной в брюки рубахе… И что же? Восемь лет спустя он восседал на почетном месте на родительском собрании, с напомаженными, аккуратно зачесанными волосами, в хорошем галстуке, для пущего кокетства словно набросив на себя флер меланхолии. Он мастерски играл роль покинутого супругой мужа, которого весь город как бы взял под свое крыло. Да, это был вполне достойный господин, отважный человек, в одиночку воспитывавший ребенка. И как же повезло его сыну, что у него такой отец! А его жена… нет, ну вы подумайте, вот шлюшка!
Лора нерешительно и как бы украдкой, словно ее кто-то может увидеть и осудить, открывает нижний ящик письменного стола и задумчиво смотрит на пачку сигарет, лежащую на ворохе газетных статей, в которых речь идет о лечении рака легких. Обычно она показывала пачке язык и закрывала ящик. Нет боли, и нет морфина, и нет метастазов. Она не курила с Нового года, а сегодня просто умирает от желания закурить. Она выдерживает обжигающий взгляд горящих огнем глаз демона соблазна, нашептывающего ей: «Всего лишь одну сигарету! Половину! Грех-то невелик! Ну лишишься четверти легкого, невелика беда!» Лора берет пачку в руку, нюхает ее, жадно втягивая запах, покусывает ее, пощипывает, а потом внезапно сминает в кулаке и бросает обратно в ящик. Но рука ее не может оставаться без дела и торопливо шарит в ящике. Лора ищет черную зажигалку, подарок Нелли, ищет и находит. Легкий щелчок, и появляется язычок пламени. Если бы вот такие язычки могли говорить, они многое могли бы порассказать! Однажды ночью Нелли бросилась к окну, на фоне которого вырисовывался силуэт Марка. В одной руке он держал зажженную зажигалку, в другой… другой он держал за ножку новорожденного младенца… держал уже за окном, над пустотой… Он орал, что вот-вот выпустит ножку Пьера, что выбросит малыша из окна, потому что ему невтерпеж, потому что он хочет с ней спать, он не может больше ждать, он хочет с ней трахаться сейчас, немедленно, что это вопрос жизни и смерти, всего один раз…
Пламя погасло. Прошло тринадцать лет, Нелли здесь больше не живет, но двое других, отец и сын, по-прежнему здесь, неразлучные, как пальцы одной руки. Изо дня в день по вечерам они садятся за один стол и ужинают. «Ну, как прошел день? Кого ты видел? С кем встречался? Ты хочешь есть?» Они шутят, смеются, они научились изображать веселость, они желают друг другу спокойной ночи, они засыпают и во сне всматриваются в себя, в сокровенные, потаенные уголки своих душ. В глубинах своих душ они друг друга ненавидят, причем сами даже не знают, как сильно это чувство.
Заседание дисциплинарного совета состоится завтра вечером, и Лора мучительно ищет свою линию поведения. Она пытается найти способ заставить Пьера заговорить, потому что этот мальчик, о котором она почти ничего не знает, внушает ей нечто вроде робости. Она не хочет заманивать его в ловушку, но все же хочет плавно и мягко привести его в такое состояние, чтобы он все сам выложил начистоту, чтобы он выговорился, чтобы он почувствовал поддержку и благорасположение администрации, чтобы он поверил в то, что члены этой администрации имеют право тревожиться о нем и хотят ему помочь. Официально темой завтрашнего заседания дисциплинарного совета была объявлена проблема взаимоотношений между учащимися и в особенности проблема вымогательства, принимавшего порой весьма причудливые формы. Но Лора думала о том, что будет после того, как Пьер выложит все маленькие школьные тайны, и после того, как он выслушает всю пустопорожнюю слащавую болтовню директрисы. Но Лору интересовало вовсе не это… Вообще-то ей было плевать на ловкачей и пройдох, мухлевавших с сочинениями! Чего бы она хотела по-настоящему, так это увидеть, как Пьер «сдастся» перед свидетелями, услышать, как он признается в том, что дома у него настоящий ад, что все его счастливое детство — это сплошной обман и что его гнетет одна история, которую почти невозможно пересказать обыкновенными словами. Да, Лора хотела, чтобы на заседании совета разыгралась драма, чтобы разразился скандал, чтобы было проведено настоящее судебное расследование всех обстоятельств дела, с участием полиции и журналистов, не имеющих ни стыда, ни совести. Итак, она сможет достичь поставленной цели. Она отомстит за Нелли.
Неужели она этого добьется? Завтра вечером директриса не простит ей ни одного неправильного шага, ни одного слова, которое может быть расценено как вторжение в частную жизнь. Она потребует строгого соблюдения повестки дня и не допустит никаких отклонений в сторону. Госпожа директриса — особа очень и очень ловкая, она любит все представлять в ложном свете, любит фальшь и фальсификации. Истина выглядит не слишком приглядно? Ну что же, не беда! Этой истине вставят зубы, подтянут кожу на лице и шее, ее приукрасят, сделают макияж, так что запудрят мозги и задурят голову любому! Лора всегда презирала директрису и ненавидела всей душой. Директриса в чем-то напоминала ей ее мать.
