Дэвид Боукер - Что я думаю о женщинах
— Все сложилось очень удачно. Террорист рыдал.
— Правда?
— Да, конечно! Разве это не здорово?
— Пока не знаю. А из-за чего рыдал?
— Ну, Бен поцеловал его, и… хм, Террорист растрогался до слез.
— Твой брат поцеловал Террориста?
— Да, а потом признал: насилием ничего не добьешься, и обещал больше не решать свои проблемы кулаками.
Для опытного лгуна получилось весьма неубедительно. Похоже, Натали тоже это почувствовала, потому что смотрела на меня с мрачным недоверием.
— Ясно… Значит, даже стараться не пришлось?
— Угу, — кивнул я. — Просто удивительно, кто бы мог поверить?
Карие глаза сурово заблестели.
— Я, например, не смогла бы. — Натали начала ополаскиваться. — А как насчет приобщения Ланкастера к идеалам феминизма?
— Хорошо, — я нервно сглотнул, — лучше и быть не могло.
— Так, попробую догадаться, — хмыкнула она. — Ланкастер признался, что его отношение к женщинам базируется на трех основных принципах: запугивание, подавление и подчинение. После разъяснительной работы он пообещал никогда больше не оскорблять слабый пол своими грязными, унизительными желаниями. Я права?
— Да, в общем, да. Все примерно так и было.
— Дай мне полотенце.
Я протянул мягчайшее белое полотенце.
— Гай, ты понимаешь: если я поймаю тебя на лжи, между нами будет все кончено?
Где же я это слышал?
— Эти слова из какого-то фильма, верно?
— Не испытывай судьбу! — Натали выбралась из ванны; гладкая кожа блестела так, что я отступил, подавленный мощной аурой этой девушки.
— И что теперь? — робко спросил я.
— Ты с друзьями приглашен на праздничный ужин, который состоится восемнадцатого августа. Знакомая дата?
— Боюсь, нет.
— Очень жаль! В этот день ты женился.
— О боже! — Я зажмурился, осыпая себя проклятиями..
— Да, боже… Со дня смерти Джины прошло несколько месяцев, а ты уже забыл!
— Ну, это несправедливо, я и при ее жизни забывал!
— У тебя появилась дежурная фраза.
— Интересно, какая?
— “Это несправедливо”. Что, любишь о справедливости рассуждать? Забавно слышать это от такого несправедливого человека, как ты!
Я украдкой глянул на ее грудь.
— Хватит на меня пялиться!
— Прости!
— Итак, повторяю, восемнадцатого августа в восемь вечера жду вас на последнем этаже стокпортского ресторана “Натбарн”. Приглашаются Джо, Бен и Террорист. Последние двое должны прийти, держась за руки. Во время обеда я и группа экспертов будем задавать вам вопросы. Так что готовься, Гай, второго шанса не будет.
Я передал приглашение на ужин Террористу, Бену и Джо. Как и в прошлый раз, Ланкастер очень обрадовался.
— Обязательно приду! На меня можешь рассчитывать. Наверное, будет весело! Попрошу жену объяснить, что к чему. Она вроде бы что-то знает о движении за освобождение женщин…
— О феминизме, это движение давно феминизмом называют!
— Какая разница! Главное — уважать девок и чтобы девки сами себя уважали, верно?
— Да, да, конечно, — с огромным облегчением вздохнул я, — ты совершенно прав.
Бен заявил, что восемнадцатого у него важный турнир по игре в дартс, но я стал умолять, и он пообещал найти какого-нибудь работягу, чтобы вместо него метал дротики в пробковый круг.
Джо теперь жила вместе с Чарльзом в Сейле. Пораженный безысходностью моей ситуации, приятель пообещал привезти девушку на ужин и заблаговременно провести краткий инструктаж об основах взаимоотношений между полами. Он повесил трубку, и лишь тогда до меня дошло: Чарльз сам в феминизме и отношениях между полами абсолютно не разбирается.
Восемнадцатого августа около семи вечера Бен, Джо, Чарльз и я встретились в стокпортском баре. Заведение находилось на Малой набережной, а называлось почему-то “Приют моториста”. Увидев Джо, мой брат разом поглупел и лишился дара речи. А ведь он пришел с явным предубеждением: эта проститутка увела меня у его драгоценной Джипы! Но стоило воочию увидеть очаровательную блондинку, гнев тут же сменился детским обожанием.
— У тебя куча татушек! — пришла в восторг чаровница.
Страшно польщенный, Бен густо покраснел.
— Да, да, да!
— Они, наверное, болят?
— Да, да, да!
Вживаясь в роль строгого и ревнивого гувернера, Чарльз прервал эту высокоинтеллектуальную беседу.
— Джо, что такое “сексуальное домогательство”? Девушка поставила стакан с соком на подставку и стала смотреть перед собой, вспоминая заученные наизусть строчки.
— Сексуальное домогательство обычно случается на рабочем месте и подразумевает деморализацию женщин при помощи регулярных сексуальных намеков и непристойных… непристойных…
— Жестов, — со вздохом подсказал Чарльз.
— Жестов, — послушно повторила Джо. — Домогательство может варьироваться от употребления в адрес коллеги таких слов, как “голубка” и “зайка”, до прямого сексуального нападения.
— Bay! — восторженно воскликнул я. — Отлично, Джо!
— Гай! — предостерегающе подняла руку блондинка. — Я не нуждаюсь в твоем покровительстве!
— Понял, — смутился я. — Извини…
— Покровителей иначе называют патронами, — как заведенная продолжала Джо. — Слово “патрон” произошло от латинского “patronus”. Его нередко путают с “patriarcha” или главой клана — основой слова “патриархат”, означающего устаревшую систему феллацентри-ческого господства.
Мы с Беном зааплодировали.
— Отлично, милая! — закурлыкал Чарльз. — Лишь одно малюсенькое замечание: нужно говорить “фалло-цетрический”.
— Да? А я как сказала?
— “Фелла”, а нужно “фалло”, как в слове “фаллос” или, проще говоря, член.
— Но ведь разницы нет? — уточнила Джо.
— Бен! — позвал я.
— Я отвергаю насилие! — усталым попугаем проговорил он.
— Что ты отвергаешь?
— Насилие, ну, сколько можно повторять?
Тут появился Террорист в строгом черном костюме. Наш с Беном наряд вышибала ночного клуба в лучшем случае бы назвал “нарядно-повседневным”. Увидев, как мы одеты, Ланкастер мертвенно побледнел.
— Черт подери, Локарт, ты же сказал: у нас праздничный ужин!
— Нуда, праздничный ужин в неформальной обстановке!
Взбесившись, он содрал бабочку и швырнул в меня.
— Чертов костюм пришлось напрокат взять! Случайно, не хочешь покрыть мои расходы?
— Ладно, ладно, согласен! — закивал я. — Давай, что ты пьешь?
С тяжелым сердцем я вел Бена, Террориста и Джо по лестнице в малый зал ресторана “Натбарн”. Чарльз остался в баре. В принципе он мог бы поехать домой, но по вполне понятным причинам боялся оставлять Джо с тремя мужчинами, тем более двое из них уже “таранили” ее киску.
На полпути я остановился, чтобы дать последние указания. Вслед за мной шла Джо, затем Бен и Ланкастер.
— Так, еще кое-что… Не спрашивайте почему, но нам нужно войти, держась за руки.
Бен немного поворчал, хотя было видно, что он не возражает и только рад возможности оказаться поближе к Джо. А Террористу всегда по фигу, чью руку держать, так что последнее задание Натали было выполнено без особых проблем.
Словно команда ратующих за гражданское единение волонтеров, мы протиснулись в дверь и оказались на пустом чердаке с голыми стенами. В открытое окно доносился шум центральной улицы Стокпорта. По разные стороны от него стояли длинные столы из положенных на козлы досок. Получалось, хозяйки ужина и гости будут сидеть лицом друг к другу, но все же на расстоянии.
За “хозяйским” столом сидели пятеро, в самом центре — Натали в белом свадебном платье с фатой. Его я раньше не видел, интересно, откуда оно взялось? Не желавшая вспоминать мужа, Роуз свое не сохранила, а Джина выходила замуж в кожаных брюках и ботинках “Доктор Мартене”.
Слева от Натали маячили подружки Дайаны Кири, две коротко стриженные девицы: одна спокойная и приятная, вторая — в очках, тонкогубая и дерганая. С правого края сидела сама мисс Кири; при ближайшем рассмотрении ее лицо оказалось похожим на совковую лопату.
А рядом со свояченицей, на почетном месте сидела та, кого я надеялся никогда больше не увидеть: моя извечная противница. Самодовольная ухмылка, жуткие усики над верхней губой — Анна Фермески собственной персоной. При виде ее все надежды и иллюзии рассеялись, потому что присутствие этой женщины было лучшим доказательством презрения Натали.
— Эй, тут что, маскарад? — захохотал Террорист, тыча пальцем в безмолвную невесту. Девицы молчали. — Да, точно, маскарад! А я толстяком вырядился! — Он взглянул на Анну Фермески, которая буравила его ненавидящим взглядом. — Ладно, ладно, не обижайся!
Пытаясь сгладить впечатление, я отпустил Джо и, шагнув к “судейскому” столу, протянул руку.
