Джонни Псих - Красавица Леночка: психопаты не унимаются!
Примерно в то же время у него был разговор с соседкой из квартиры напротив, вспоминая который впоследствии, он укреплялся в восприятии себя как бессердечного монстра, погубившего свою мать. Соседи не любили его, считая никчёмным раздолбаем и бездельником, который был ещё к тому же замкнутым и необщительным. Джонни же просто отвечал взаимностью этим людям, которые, как он считал, были просто не в состоянии его оценить. Однако время от времени соседи всё же обращались к Джонни за компьютерной помощью, благо ему они давали на порядок меньше денег, нежели им пришлось бы платить компьютерному «мальчику по вызову».
В этот раз, пока он сидел у них, соседка Наташа поинтересовалась: как там мама твоя? Что-то её давно не видно. Джонни рассказал. Потом, в процессе разговора, Наташа как-то сказала: ты измельчай ей пищу. И Джонни вдруг осознал: ведь у мамы же вставная челюсть! С ужасом и нестерпимым стыдом он думал о том: почему, почему он был всегда настолько погружён в свои долбаные мысли, что ни разу не подумал о маме: а каково ей жуётся? Конечно, он её в любом случае кормил кашами и прочей мягкой пищей. Однако всё же он был уверен, что после измельчения пищеварение было бы лучше, и мама кушала бы больше! Он не мог себе этого простить!
Вскоре после разговора с Наташей Джонни разжился блендером. Однако было уже поздно. Спустя несколько дней наступила трагическая развязка. Джонни понимал, какой у измельчённой пищи был серьёзный недостаток: её надо было есть сразу, т. к. в мелкодисперсных продуктах микроорганизмы размножаются особенно быстро. А потому пищу надо съедать сразу или выбрасывать. Для него же сама мысль о выбрасывании продуктов, особенно если на их приготовление уходило столько времени, была мучительной, вызывая сильную тревогу. Вечером 24 числа Джонни сидел, как обычно, около мамы, кормя её измельчённой едой с ложки. Однако мама ела очень медленно. У него почему-то возникло ощущение, что еда словно стоит у неё в горле, и она не может её проглотить. Исчерпав остаток моральных сил, Джонни выбросил недоеденную пищу и стал давать маме кефир, чтобы у неё в рационе были хоть какие-то белок и калории. Которые, как он знал, были очень важны для заживления нанесённых ею себе язв, которые не становились меньше даже несмотря на активную обработку. У него была также непростая дилемма: если хранить кефир в холодильнике, то его нужно каждый раз греть. Если нет, то он быстро портится. И Джонни выбрал, как ему казалось, компромиссный вариант, отливал порцию и подогревал, оставляя большую часть в холодильнике. Он ставил себе будильник на два часа вперёд, постоянно вставая и давая маме всё новые порции кефира.
На следующий день, измотанный этой процедурой, он проснулся уже поздно днём. Попытался покормить маму, однако она лишь отворачивала голову. На какое-то время он отвлёкся, чтобы сделать срочную работу. После чего попытался снова покормить маму. И с ужасом заметил, как она тяжело дышит. Первая мысль была: немедленно вызвать скорую. И вдруг он почувствовал также явные признаки кишечного расстройства у мамы. Менять памперс? Но мама тяжело дышала. А если она умрёт?! Надо было срочно принимать решение, а он метался. Наконец, в ушах у него зазвенело: почему у Вас пациент в таком состоянии?! Мало того что с расчёсанными язвами, так ещё и…
Джонни потащил маму на руках в ванную. Посадил там на ванну. Помыл. И тут он заметил, как она дышит ещё тяжелее, что ей совсем плохо, и она вот-вот умрёт. Ему нужно было сбегать 2 метра до кухни за новым памперсом. Он неуверенно отпустил маму, которую перед этим всё время удерживал в процессе мытья, в надежде на то что она сможет просидеть несколько секунд, однако её состояние было настолько плохим, что она завалилась набок и даже немного ударилась головой. Джонни был в отчаянии. Одев новый памперс, он отнёс маму в комнату и уложил. В процессе мытья и при одевании он также не мог не заметить с ужасом, какой мама была горячей. Вызвал скорую. Мама дышала ещё тяжелее. Джонни подумал о том, что у мамы, наверное, обезвоживание, раз даже памперса не хватило. И попытался напоить её минералкой. У мамы началась рвота. Джонни попытался посадить её, чтобы она не захлебнулась рвотными массами, но было поздно. Мама уже не дышала. У неё начали синеть губы. Он попытался даже перевернуть её, чтобы вытряхнуть жидкость из дыхательных путей, делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, однако очень скоро понял полную бесперспективность этого занятия. Мама умерла. Ему предстояло с этим смириться.
Бригада скорой состояла из двух душевных женщин. Они покачали головой: «вторая смерть за сегодняшний день». Заметив состояние Джонни, они даже предложили дать ему успокоительное. Джонни вежливо отказался и пояснил: как он может успокоиться, чувствуя свою вину в том, что не уберёг свою маму. Добрые тётушки, однако, не собирались поддерживать его самообличительный порыв. Они считали угасание его мамы печальным, но естественным и неотвратимым процессом, в котором вряд ли что-то можно было радикально изменить. Они так и сказали ему: Вам не в чем себя винить. Что Вы могли сделать?
Следующие визитёры показались Джонни значительно менее приятными. Первым пришёл похоронный агент, и практически сразу же за ним полицейские. Джонни при этом почему-то сразу вспомнилось, как Клуша, призывая его навести дома порядок, говорила: когда всё закончится (Джонни прекрасно понимал смысл этого эвфемизма: когда умрёт твоя мама), к тебе придут, и они будут спрашивать, чем ты занимаешься и почему у тебя дома такое.
Как и следовало ожидать, после вопросов, относящихся к маме и её уходу из жизни, полицейские спросили у него: где работаете? Формальный вопрос, для протокола. Ничего личного. Джонни не любил и никогда не умел врать, но в данном случае деваться было некуда. Так как за ответом «временно не работаю» неизбежно последовала бы вереница неприятных вопросов типа «как давно?» и «на что живёте?». Которые, в свою очередь, могли бы повести к серьёзным последствиям в виде различных разбирательств. Поэтому Джонни ответил уверенно, что работает лаборантом в институте околовсяческих наук. Конечно же, лаборант в занюханном институте в 40 лет — не гламурно. Это всё равно, что повесить себе на шею плакат: Я НЕУДАЧНИК! Однако комплексовать перед ментами и тем подставлять себя под криминал или как минимум административную ответственность было тем более глупо, и потому он сказал то, что сказал. Рассудив таким образом, что если его сейчас ни в чём не обвинят, то про эту бюрократическую бумажку — протокол все забудут, а потом вообще никто про неё и не вспомнит. Если же обвинят, то это обвинение будет в любом случае серьёзнее, нежели его враньё для протокола.
Тем более, он фактически назвал своё последнее место работы. Просто почти пять лет назад его выперли из этого института за бездельничество. Впрочем, сам Джонни смотрел тогда на эту ситуацию с несколько иной стороны. Да, он приходил на работу в несколько раз реже, нежели его коллеги и проводил на ней меньше времени. Но он ведь и денег получал в несколько раз меньше! И плевать, что у них были учёные степени! Он не виноват, что не поступил в своё время ни в один долбаный институт! И Джонни не считал себя хуже или глупее их.
Череду воспоминаний, вызванную вопросом полицейских о месте работы, прервал звонок в дверь. Следующие посетители вызвали у Джонни дополнительные негативные эмоции, которые и без них были у него слишком сильны в те трагические часы. Сотрудники перевозки после длительного пристального изучения нарушений кожного покрова, вызванных расчёсами, долго совещались между собой и с полицейскими. Потом звонили куда-то, словно уточняли. После чего, как они сказали, «потому что такой порядок», забрали тело его мамы в судебный морг.
Но из всех людей, с кем довелось ему общаться в тот печальный вечер, наибольшее впечатление произвёл на него похоронный агент от социальных служб по имени Геннадий. Он стал представляться для Джонни воплощением успешного человека. Но успешного не в том смысле, как олигархи, эксплуатировавшие и обкрадывшие послушный и доверчивый народ на миллиарды долларов. А как простого, обычного, по сути, человека, умеющего эффективно решать стоящие перед ним задачи. То, как он выполнял свою работу, напоминало Джонни о происхождении слова агент: активный, приводящий в движение. Джонни также быстро понял, что, помимо деятельного характера помогало Геннадию решать стоящие перед ним задачи. Геннадий прекрасно умел общаться и находить общий язык с людьми. Практически всюду, где это требовалось, у него были нужные связи. Джонни заметил, как он общался с полицейскими, словно со старыми друзьями. Конечно же, это были не те друзья, за которых можно в огонь и в воду. Но здесь в этом и не было необходимости. Люди просто по-товарищески помогали друг другу решать профессиональные задачи с наименьшими затратами времени и сил и с наибольшей пользой для себя.
