Марианна Рейбо - Письмо с этого света
Через некоторое время выяснилось, что Лилит ожидает потомство. Это был неприятный сюрприз, ведь размножение такой ценной особи должно было быть хорошо спланировано и происходить при участии достойнейшего из самцов. Происхождение же этого помета было мне неизвестно. Впрочем, я не придал тогда этому особого значения. Даже если первый помет будет плох, следующий уже станет таким, как надо, думал я. Но я ошибался. Бедняжке Лилит не представилось второго шанса. Произведя на свет разнополую двойню очень странного вида, она испустила свой последний вздох…
– Люцифер5! – услышал я позади знакомый зов, но не обернулся.
Раньше я с гордостью носил это имя и полностью соответствовал ему, сияя во главе небесного воинства. Сын зари Самаэль, светоносный Люцифер… Я был старшим из архангелов, прекраснейшим из херувимов, ближайшим из серафимов. Остальные ангелы почитали за честь почтительно коснуться моих одежд, сложив свой меч к моим ногам. Старшинство мое было не только по чину, но и по происхождению – именно я стал первым творением Создателя. На моих глазах были сотворены все прочие ангелы, а затем пришел черед материального мира: вселенная, галактики, звезды, планеты и, наконец, главная жемчужина космоса – планета Земля.
С ее появлением мертвая материя ожила, зашевелилась, заползала, забегала, заплавала и залетала – сначала крохотная, одноклеточная, потом все сложнее и разнообразнее. Для выращивания все новых и новых видов зверей, гадов и птиц на земле был создан райский уголок, одной стороной прилегавший к большой суше, а с другой омываемый мировым океаном. Эдем. Его местоположение было подобрано со всей тщательностью: очень теплый, но не знойный и не слишком влажный климат, изобилие пресной и морской воды, возможность расширять территорию настолько, насколько необходимо, и много других важных нюансов. Зарождавшиеся в Эдеме разнообразные виды жизни здесь проходили испытательный срок: проверялись их способности, жизнестойкость и полезность окружающему миру. Пройдя все проверки, они переселялись на большую землю, где жизнь была уже совсем не сахар. Если в Эдеме все животные были травоядными – единственный способ уберечь от потенциальных хищников ценных экспериментальных особей – то, покидая райские кущи, они уже естественным образом делились на тех, кто убивает, и тех, кто убегает. Никакого иного выхода не было – смерть отдельной особи была необходима для поддержания общей жизни на земле.
Впрочем, в мои лучшие годы дела земные не слишком меня занимали. Моим призванием было поприще полководца и первого советника Сущего. Мне льстило, что мое мнение на небесном совете значит больше, чем мнение остальных, к тому же от природы я обладал дерзким и гордым нравом. На все имея свое мнение, я часто не соглашался и жарко спорил с Сущим, что в конце концов сыграло со мной злую шутку. Не стерпев очередного выпада, Сущий устроил надо мной большой суд. С формулировкой «за спесь и гордыню» я был лишен чинов и привилегий, отстранен от командования небесным воинством и сослан из обители ангелов в земной Эдем – управляющим.
И вот уже не одну сотню лет я, архангел Самаэль Люцифер, бывший предводитель небесного воинства, служу пастухом земного скота. А теперь еще и дрессировщиком лысых обезьян…
– Самаэль, брат! – вновь позвал меня архангел Гавриэль и звонко засмеялся, увидев мою кислую физиономию. – Я вижу, ты опять не в духе. Приободрись! Сущий желает видеть тебя.
– Зачем? – процедил я, едва бросив взгляд на собеседника.
– Когда Сущий призывает к Своему Престолу, никто не смеет спрашивать зачем, – вновь став серьезным, заносчиво ответил Гавриэль и расправил крылья, готовясь лететь.
– А вот я спрашиваю – зачем?!
Я вперил в него мрачный, тяжелый взгляд, от которого еще недавно трепетала целая вселенная.
– Я спрашиваю, что Сущий хочет от меня услышать? Ждет отчета о состоянии скотного двора?! Недостаточно еще натешились унижением старшего из архангелов? Ты, похоже, забыл, как держал глаза долу, разговаривая со мной!
– Послушай, Самаэль, – Гавриэль опустил крылья и примирительно улыбнулся. – Я не буду докладывать Сущему, что ты обозвал Его райские кущи скотным двором, но думаю, тебе пора принять урок смирения, данный тебе нашим Создателем и Господином. Я же вижу, ты и сам привязался к доверенным тебе божьим тварям, кои твоими заботами уже во множестве переселились из Эдема на большую землю. И Сущий нисколько не хотел унизить тебя, доверяя столь важную миссию. Напротив, Он помог тебе проникнуться любовью к миру, созданному Им, усмирить спесь и научиться послушанию. А сейчас Он зовет тебя, чтобы – да! – поговорить о твоем пастбище и отданных тебе на попечение агнцах.
– Брат Гавриэль, когда ты говоришь красиво, у меня начинается мигрень. Лучше объясни мне, почему Сущего так волнуют эти бледные обезьяны, неудавшиеся отпрыски Лилит? Ведь речь опять пойдет о них, не так ли?
– Не знаю, брат. В отличие от тебя, у меня нет привычки задавать Сущему неуместные вопросы. Мое дело передавать послания. А бледные обезьяны, как ты их называешь, может быть, еще… – Тут он осекся, словно спохватившись, что наговорит лишнего.
– Что они, может быть, еще?
– Ну… Может быть, еще не так безнадежны, как ты думаешь. Все, хватит пустых разговоров. Следуй за мной!
Гавриэль засуетился, поспешно расправил крылья и воспарил. Вслед за братом я также распростер крыла, ударил ими оземь, и, поднявшись в небесную высь, скрылся в сияющей лазури эфира.
2
Никто никогда не видел Сущего. Даже я – первое из его творений, единственный, кто не падал ниц у подножия его престола, ограничиваясь почтительным наклоном головы, – даже я видел лишь ослепительную игру света, огненный столп пульсирующей энергии, из сердца которой Старикан обращался ко мне с вопросом или повелением.
Надо сказать, и теперь, будучи в опале, я не изменил своим привычкам. Пусть меня лишили старшинства, я все еще оставался архангелом, и никто, даже сам Сущий, не мог отнять моего места в совете и чувства собственного достоинства. А потому и на этот раз, проследовав за вестником Гавриэлем в обитель ангелов и представ перед незримым повелителем, я не упал лицом вниз, а лишь почтительно склонился, положив перед собою меч в знак готовности отдать жизнь за своего Господина.
– Архангел Самаэль Люцифер! – услышал я знакомый голос, который, казалось, одновременно раздавался и вовне и внутри меня самого. – Рад видеть тебя в добром здравии.
– Я пришел на зов, Господин, – ответил я, не поднимая глаз, в ожидании, когда Сущий сам разрешит держаться вольно.
– Подыми взор, возлюбленный Самаэль. Мне нужно поговорить с тобою.
После этих слов я выпрямился и открыто взглянул на светящуюся сущность, возвышавшуюся передо мной на крылатом престоле в клубах взволнованного эфира. Церемониал был окончен, и теперь можно было рассчитывать на прямой, откровенный разговор, насколько это вообще было возможно в рамках жесткой субординации.
– Я слушаю, Господин.
– Расскажи Мне, как поживают твои подопечные и как поживаешь ты сам. Не соскучился ли ты по жару схватки, по своим преданным воинам, по былому почету, коим ты был окружен среди херувимов?
– Господин. Не допускаю мысли, чтобы Ты обращался ко мне с вопросом, намереваясь оскорбить меня и унизить мое достоинство, а потому отвечу со всей искренностью и прямотой. Да, мне жаль былых времен моей славы, и я считаю, что мог бы пригодиться на поле битвы куда более, чем в роли пастуха земных тварей посреди райских кущ. Но доверенное мне дело я стараюсь исполнять по совести. И подопечные мои находятся в радости и добром здравии, каждый день славя Твое могущество.
– Очень хорошо, – выдержав небольшую паузу, продолжил Старикан, – а теперь расскажи Мне, Люцифер, как чувствуют себя Адам и Ева.
– В Эдеме они по-прежнему чувствуют себя хорошо, Господин. Пожалуй, даже слишком хорошо. Ничто не угрожает их покою, им не приходится прилагать ни малейших усилий, чтобы добыть себе пищу, сладкие плоды сами падают им в рот, и они целыми днями нежатся на солнце, пребывая в блаженном бездействии. Но если Тебе угодно, я повторю свое мнение, Господин. Я не вижу смысла в их существовании, поскольку они не способны выжить за пределами Эдема. Таких, как они, не удастся размножить и переселить на иные, суровые земли, ведь у них нет ни теплой шубы, чтобы согреться, ни острых когтей и зубов, чтобы бороться за жизнь, ни быстрых, сильных лап, чтобы убежать от опасности.
– Ты говоришь, они с удовольствием лакомятся плодами райских деревьев, – перебил, не дослушав, Сущий. – А не припомнишь ли, с каких именно деревьев они питаются? Все ли пригодные для насыщения плоды служат им пищей?
– С каких деревьев? – растерялся я, от неожиданности вопроса забыв о приличиях и перейдя с языка почтения на язык равных. – Да с разных деревьев, со всех подряд. Правда, они настолько ленивы, что ждут, когда плоды перезреют и сами упадут с дерева. Мне порой кажется, лишний раз поднять лапу, чтобы сорвать плод, – для них это уже чрезмерное усилие.
