Грегори Галлоуэй - Простой, как снег
— А он сел в тюрьму?
— Это случилось в Мексике, — ответила она, словно такого объяснения для меня было достаточно.
Последовала неловкая пауза. Я хотел, чтобы она продолжала говорить, но она молчала. Я запаниковал.
— Наверное, ты ищешь Стивена Кинга, — сказал я и отошел в сторону, чтобы дать ей пройти к полкам.
Анна посмотрела на меня, как на идиота. Я почувствовал, что краснею от смущения, и боялся, что она развернется и уйдет. Всего несколько минут назад я отчаянно хотел от нее отделаться, но теперь надеялся, что она останется и обратит на меня больше внимания.
Она осталась.
— Он написал только две книги, которые стоит прочитать, — заявила Анна.
Последовала даже не пауза, а долгое молчание, а я стоял и ждал, когда она снова заговорит. Если бы я не попросил ее назвать эти книги, то она никогда не высказала бы своего мнения. Эта манера разговора интриговала. Ее предложения были айсбергами: только кончик мысли выглядывал изо рта, все остальное оставалось в голове. Я смотрел на нее и начинал считать ее все более и более красивой.
— «Кэрри» и «Сияние», — наконец сказала она.
— Я читал «Сияние», — заявил я, радуясь, что у нас есть что-то общее.
— Тебе осталась еще одна книга, — ответила Анна. — И после этого можешь закончить с мистером Кингом.
А она искала Говарда Лавкрафта[7], о котором я никогда раньше не слышал. Анна сказала, что он писал ужасы в начале двадцатого века. Она читала все, но особенно любила художественные и нехудожественные произведения о сверхъестественном. Анна двигалась между стеллажей, а я следовал за ней. Она больше ничего не говорила, а я наблюдал за тем, как она осматривает ряды и ряды книг, выбирая названия и авторов, о которых я никогда не слышал, — пока не набрала целую охапку. Среди отобранных авторов оказались Юкио Мисима[8], Джеймс Болдуин[8] и «Все о Маленьком Народе». Я отправился к столу с журналом, записал, что взял Кинга и Керуака, а Анна ждала меня у двери и просто ушла с выбранными ею книгами.
— Я их верну после того, как прочитаю, — заявила она.
У меня возникло ощущение, что она делает так постоянно. К ней не относились общие правила. Мне требовалось идти на занятия, но хотелось остаться с ней. Я хотел, чтобы она еще со мной поговорила. К тому времени, как я придумал, что ей еще сказать, она уже исчезла за поворотом коридора.
Мне не хочется вас утомлять, но…
Вам следует знать это обо мне: я — слабак. Я — мягкотелый. Я — молоко. А что еще хуже, я — вода. А еще хуже то, что я стакан для воды — по крайней мере, вода может менять форму или переходить в другое состояние типа льда или пара. Но я — мягкотелый слабак, а еще — неподатливый и негнущийся. Любой может увидеть меня насквозь — и увидеть, что внутри нет ничего. У меня ничего нет. Я — ходячие обои. Я почти жалею, что у меня не сломан нос, не изуродована ушная раковина, мое лицо не пересекает шрам. Нет ничего, что можно было бы запомнить. Если бы в моей внешности имелось что-то, что могло бы привлечь внимание девушки, то, думаю, она смогла бы увидеть, что я — хороший человек, я не отношусь к людям второго сорта. Большинство девушек бросают только один взгляд, меня не замечают и идут по жизни дальше.
Когда я только пришел в школу, то пытался подражать крутым парням из нашего класса. Я изощрялся и покупал ту же одежду, которую они носили, пытался носить ее так же, как носили они. А в результате выглядел идиотом. Чего-то не хватало. Одежда была крутая, а я — нет. И ничего нельзя было поделать, я — тот, кто я есть. Все в чем-то меня превосходят. У дегенератов, у готов, у спортсменов есть что-то свое, особенное. У всех есть что-то, что объединяет их с кем-то еще. Даже у умственно отсталых детей стиль лучше, чем у меня.
— Носи то, в чем тебе удобно, — сказал мне Карл. — Если ты чувствуешь себя комфортно, то и людям вокруг тебя будет комфортно.
Ему легко говорить: он знает, что делает. Но я воспользовался его советом, стал носить джинсы, брюки цвета хаки, простые рубашки и свитера. Анна назвала мой стиль «хармбой» — по ее словам, это «нечто среднее между хиппи и фермером». Мне нравится одежда от Аберкромби и Фитча, но мне совсем не по душе, что они ляпают свои лейблы везде, где только можно. Название фирм можно увидеть на карманах, рукавах, в нижней части рубашки, на брюках сзади. Я не хочу служить ходячей рекламой какой-либо компании, поэтому отпорол все лейблы с рубашек, брюк и свитеров, которые мне купила мама. Большинство из них легко отпоролись. Просто берешь маленькие ножницы, отрезаешь нитки сзади, лейбл отходит от вещи, и ты его без труда снимаешь. (Если мать покупала мне что-либо с проштампованным названием фирмы на вещи, то я просто надевал ее подо что-то или вообще не носил). Однако после отпарывания некоторых лейблов на рукавах или в нижней части рубашки оставались дырки. И это было моей единственной отличительной чертой — несколько дырок тут и там. Время от времени я носил вещи фирмы «Кархартт». Их одежду носят только вечно выступающие не по делу дети фермеров. Мы называли их «ездящие на автобусах». Брюс Друитт раньше был таким, а также входил и в группу готов. Он был единственным готом, ездившим на автобусе, и это возможно объясняет, почему он такой тупица и упрямец. Он держался вызывающе и всегда искал повод к ссоре и драке, хотя ему бы и не следовало. Однако он не был ребенком фермера, — он жил у Хидесвилла, примерно в пятнадцати минутах езды. Это единственный городок, откуда в нашу школу добираются на автобусе. Все остальные, кто ездил на автобусе, жили на фермах. Брюс учился в старшем классе, а это означало, что он больше не пользовался автобусом. Он сам рулил.
Брюс Друитт начинал, как спортсмен. Он играл в футбол и бегал кроссы по пересеченной местности, считался одним из лучших баскетболистов в школе. Друитт вошел в школьную команду, только поступив к нам на учебу. (На самом деле, у нас имелась всего одна команда, на вторую не набиралось игроков). Он помог ей выйти во второй круг во время турнира на первенство штата. Самое смешное заключалось в том, что старый спортзал средней школы, построенный в 1940-х годах, больше не отвечал минимальным государственным требованиям, поэтому нашей команде приходилось проводить все игры сезона на выезде. Спортзал представлял собой большое уродливое металлическое строение, втиснутое между школой и футбольным полем. В нем имелся тесный, пыльный и плохо освещенный отсек с гирями и штангами, а также небольшой балкон, который никогда ни для чего не использовался. Но баскетбольная площадка была большой, а дешевые места для зрителей убирались в стены. Посему в эту металлическую коробку втискивался почти весь город. Она могла использоваться для собраний, танцев и всего остального, что придумает руководство, но оно никогда ничего не придумывало. Поэтому спортзал постоянно пустовал — за исключением игр. Все ждали следующего сезона. Все хотели посмотреть на Брюса, повзрослевшего на год. Он должен играть лучше. Он был сильным, высоким спортивным блондином, который обеспечил себе место среди школьной элиты и которым все восхищались.
Когда футболисты начали тренировки в конце лета, Брюс не прибыл, а когда начались занятия в школе, появился с бритой головой и одетый во все черное. Он не был первым, но забеспокоились только из-за него.
Брюс Друитт жил в далеком от меня мире — в другом городе, ездил на своей машине, входил в группу готов и учился в выпускном классе. Нам не следовало иметь с ним никаких общих дел, и мне бы очень хотелось, чтобы он не попал в эту историю.
Шкафчик в раздевалке
Если честно, то до встречи с Анной я читал мало. Я ходил в библиотеку только для того, чтобы с кем-нибудь встретиться. Так мне посоветовал наш тренер по американскому футболу мистер Девон.
— Там хорошо знакомиться с девочками, — сказал он, когда я сдавал шлем, форму и щитки. — Так у вас появляется тема для разговора. Знаешь, помогает немного растопить лед. Однако предварительно подумай. Не хватайся за первую попавшуюся книгу или за книги, которые читают все. Нужно выделяться из толпы.
Казалось, мистер Девон постоянно беседовал с какими-то девочками в коридоре, на переменах или после окончания занятий. Поэтому я решил, что он знает, о чем говорит. Кроме того, терять мне было нечего. Я подумал о том, какое место в библиотеке выбрать и какие книги почитать. Мне не хотелось ничего нехудожественного, поскольку такое чтение требовало больших усилий. Я также не собирался читать поэзию или что-либо романтическое. Оставалась художественная литература (или энциклопедии и другие справочники, если я хотел привлечь внимание какой-то своеобразной девушки, для которой изначально книга не требовалась). Наконец, я решил остановиться на книгах, которые на самом деле хотел прочитать, и которые станут волновать девушек определенного типа — интересных и умных, — которые, по крайней мере, будут считать меня умным. В конце концов, я остановился на Джеке Керуаке, потому что, как я знал, лишь немногие в моем классе вообще имели представление о том, кто он. Во-вторых, я надеялся стать похожим на него. В 1950-ые годы он какое-то время считался крутым парнем, типа Джеймса Дина[10]. Возможно, я думал, что если девушки увидят меня с его книгой, лучи славы автора отразятся и на мне. Если бы я мог стать более похожим на Джека Керуака, то вероятно мне не пришлось бы болтаться в библиотеке для привлечения внимания девушек. Но сработало в самый первый раз. Как я догадываюсь, мистер Девон не считал, что мне для привлечения девушек поможет футбол.
