DJ Stalingrad - Исход
Хуже всех досталось Сереже – вся голова, лицо, одежда в крови. «Ты как, дотянешь до дома?» «Нормально. Только жена с ума сойдет, дети еще… Папа приехал…»
Они нас обманули – умники и богачи. Нам, тысячам убогих, бедных и глупых сказали, что мы многого достойны. Что мы сможем сделать что-то великое или хотя бы что-то хорошее. Тем, кто поглупее – великое, тем, кто потрусливее – хотя бы хорошее. Разделили и овладели. Теперь они нас используют в своих целях, великих и осмысленных по-настоящему. Чтобы их таланты развивались, чтобы их сила росла. Умники и богачи.
А все осталось по старому, не нужно никаких иллюзий. Убогие созданы, чтобы страдать, бедные – чтобы трудиться и выживать. Это просто как раз-два-три. Больные созданы для болезней, сироты – для детских домов, пенсионеры – для старости, инвалиды – для мучений, нищие – для зависти, дураки – для смеха. Все одно и то же и очень просто, не надо мне ваших сказок и бредней, вытянутых неоткуда. Их все выдумали умники, у них – бизнес планы и ай-фоны, таланты и гранты, они посмеиваются над всеми вами, смотря как вы карабкаетесь и успокаиваете себя. Рая нет и не будет, забудьте эту хуйню.
Давайте представим мир по-новому – ничего нет. Вы – кусок живого мяса на этом скотном дворе, не умный, не талантливый, не богатый, не здоровый. Все эти определяющие параметры ведь заложены в вас от рождения, вы ничего не можете поделать с вашими генами, социальным положением родственников или вашим воспитанием в первые полтора года жизни, когда, собственно, формируется ваша личность. Ваши гены и история отечества уже таят в себе токсический заряд, который отравит вам всю последующую жизнь. Скажите спасибо еще, что не родились с заячьей губой или вовсе без рук и ног (а таких людей навалом, сами знаете). Этого несчастья вы уже избежали, Слава Богу. Теперь вашей основной задачей на всю оставшуюся жизнь, на самом деле, должно стать стремление избежать тех крайних ужасов боли и безумия, которые щедрая судьба раскидала повсюду на нашем пути. Именно это, а вовсе не построение лучшего мира, развитие талантов, самовыражение в науке и искусстве, достижение богатства и процветания. У вас нет и никогда не было ни умственных ни финансовых ресурсов для всего этого, это чушь. Сколько бы ты ни работал, твоим успехом будет только покупка Жигулей. Творчество? Все что ты можешь творить – это таких же тупиц как ты. Все, чего действительно надо добиться в жизни – это не стать бомжом, инвалидом, открытым сумасшедшим, умереть быстро и без мучений. «Смерть безболезну, непостыдну подай нам, Господи».
Но если посмотреть еще глубже, то ситуация становится еще более четкой и откровенной. Вот наша жизнь, ведь мы не можем просто сохранять середину, не болеть, не беднеть, не страдать. Дзэн благополучие у нас - всегда сквозь сжатые зубы. Мы болеем, нищаем, мы стареем, в конце концов, плюс, нас окружает негостеприимная природа и куча мудаков. Мы не можем оставаться в стороне от этого, как бы ни старались, рано или поздно нас посадят в тюрьму, у нас будет инсульт, простатит, нас постигнут и иные немощи. Нас будут увольнять, оскорблять, насиловать, бить, предавать, мучить дома, на работе, коллеги, родные, близкие, друзья, враги, животные… Перст судьбы будет беспрерывно давить нас, пока не раздавит совсем, и из нас не вылезут кишки.
Если ты нищий и убогий, единственное, что тебе остается делать – это ставить на кон все, что у тебя есть. Все, то, что мы творили все эти годы – это были большие ставки. Это верная стратегия, мальчики в странах третьего мира всасывают это понимание игры с молоком матери, лично я четко познал его в школе, из книги «Сокрытое в листве». Жизнь – как игра в очко и у тебя полная рука мусорных карт. В этой ситуации, самое правильное – идти ва-банк, ставить все. У тебя всегда остается последняя, не разменянная фишка – твоя жизнь, ты ставишь ее снова и снова, и противники пасуют, скидывают карты. Это верный путь выигрывать нормальный куш до поры до времени. Однажды, тебя поймают на блефе и убьют. Это случится непременно. Но, вообще говоря, если молиться каждый день, утром и вечером, можно продержаться в игре достаточно долго. Такая стратегия – самая верная партия для неудачников, у меня полно примеров.
Друг подарил мне ветровку, даже не подарил, а одолжил, на один выезд, чтобы я не смотрелся нище, как обычно. Это большая проблема, совершенно ничего не понимаю в одежде, донашиваю старые шмотки родственников, штопаю носки, выбрасываю ботинки только тогда, когда у них отваливается подошва. А тут надо было ехать на ответственный выезд в Минск, и мне приказали выглядеть более-менее. Так вот, мне выдали ветровку Даффер синего цвета, с капюшоном, в обтяжку, без карманов. На логотипе — 4 буквы «D», сложенные свастикой.
День победы. Ясная погода, печет солнце, ровные мостовые, как на дорогом кладбище или в древнем городе мертвых. Везде чисто, каменные громады, бетонное превосходство. Пятьдесят человек идут через весь центр, орут, шумят, смеются. Нервное оживление, эйфория обреченных, как мы любим. Весь город ненавидит нас, стены коммунистической столицы кружат вокруг нас кольцами, по проспектам шествуют счастливые семьи, дети показывают на нас пальцами в страхе. Машины ментов проносятся мимо, они уже бессильны противостоять тому, что произойдет через пару минут. Мы сворачиваем с проспекта в сторону стадиона, Лукашенко не готов к встрече буйных гостей. Спускаемся вниз по улице, впереди уже видны кассы.
Из-за угла, волна за волной, начинает хлестать поток хулиганья, там все, москвичи, люди из Бреста, местные, они хотели раз и навсегда распрощаться с нами. Толпа человек в 200 катится бесконечными валами на нас. Сзади я слышу как Коля орет: «Нам пиздец!» - это сигнал к наступлению. Федя бросается один в самую середину их рядов, мы — сразу за ним. Плотность такая, что нельзя размахнуться, я сцепляюсь с каким-то человеком, через секунду мы уже летим в черную пропасть. На дороге ремонт, везде развороченный асфальт, у фундамента дома вырыты глубокие котлованы. Обе толпы встречаются прямо над ними и первые ряды слоями устремляются в ад. Человек мечется и рвет на мне новенькую ветровку Даффер, мы не выпускаем друг друга из враждебных объятий, валимся в яму и не можем упасть на дно, будучи сплетены в клубок с еще десятком людей. Мы грызем друг друга, зависнув в яме вниз головой, над нами еще два слоя людей, которых Руслан и другие наши ребята втаптывают еще глубже, под нами, на самом дне бетонного колодца, Виктор, научный сотрудник биоинженерного института, схватил какого-то драчуна железной хваткой и выдавливает ему глаз. Минск сити, 2006.
Теперь Даффер снова на мне, я приехал сюда в единственной своей приличной куртке, хотя в ней теперь дыры не только от Минска, но и от Киева, и от Рязани... ребята дразнят меня за нее.
Мне уже давно видится эта картина, она у меня перед глазами, живет своей параллельной жизнью. Это не сон, я впервые представил ее вполне бодрствуя, она так сразу вошла в мое существование, легко, будто все само собой разумеется, будто я всю жизнь только и представлял ее. Теперь представляю, и правда, постоянно, и даже когда не думаю о ней, она, эта картина, живет параллельно со мной, во времени и вечности, как уже сказано выше.
Итак, это какая-то колоннада, вроде античной, везде арки и мраморные колонны, и, что очень важно, мраморный пол. Это библиотека, или древний храм, или дворец, или мэрия, какое-то монументальное здание, но давно покинутое и заброшенное. Как если бы все люди разом исчезли, заколотили сюда все входы и прокляли его. Теперь все тут в запустении, везде застарелая грязь, по ее контурам вдоль стен и вниз по лестницам видно, где текут ручейки дождевой воды, когда они спускаются по облупившимся сводам с обветшалой крыши. Старое, заброшенное, монументальное здание.
В одной из колоннад лежит на полу труп. Трупный запах плотно строит повсюду, очень сильный, настоявшийся в закрытом помещении. Так как повсюду камень, тело не сгнило, а высохло, провялилось как-то. Это мужчина, очень худой, без одежды, совершенно голый, лежит на полу, свернувшись на боку. Вокруг него, опять таки, виден желтоватый контур — это высохла постепенно жидкость, вытекавшая из трупа после смерти. Теперь это уже не тело человека, это пустая оболочка, оставленная здесь, в этом здании, как ненужный, забытый мусор.
Этот человек — я. Это и я лично, и вы, и человек в принципе, как первозданный Адам, человек с большой буквы. Се человек. Вот он лежит, как высохший жук, который не смог вылезти из стакана. Я вижу эту картину так ярко, она живет своей отдельной жизнью, потому что содержит какую-то высшую очевидность. Она поселилась внутри меня уже давно, и к этому нечего добавить.
Мне нравится чувствовать боль, это единственное, что мне остается, как не стыдно признать. С детства жизнь всегда учила меня: возлюби боль.
Когда я был маленький, я думал завести тетрадку, в которой бы отмечал плохие и хорошие дни — те, когда мать била меня сильно и те, когда не очень. Все годы моего детства я вспоминаю как постоянную боль, она била меня просто бесконечно. Память вытесняет неприятные, болезненные моменты, детство я помню смутно, лишь урывками. Одно из первых воспоминаний — мне года 3-4, я стою в коридоре плачу. Мать смотрит мне прямо в глаза и в бешенстве кричит: « Я убью тебя». Она очень бедная женщина, больная шизофренией или еще чем-то, она тоже постоянно испытывает какие-то нечеловеческие страдания, боль, это толкало ее всякий раз причинять боль тому, что было частью ее самой, мне. Приступы боли и ненависти захлестывали ее постоянно и непредсказуемо, поэтому я никогда не мог предсказать, в какой момент она атакует. Собственно, следовало ожидать этого всегда, как перманентную боль, которую нельзя предсказать или предотвратить.
