Андрей Баранов - Последний вояж «Титаника-7»
– Куда ты хочешь звонить? – поинтересовалась Джоан с подозрением.
– Это мое дело! Я имею право на один звонок… разве нет? Я читала в детективных романах!
– О, хорошо. Звони. Но только учти, что звонки в службу спасения бесполезны – ты лишь израсходуешь весь кредит зря. Если космическое МЧС не может нас найти до сих пор, значит уже никто не найдет. Позвони лучше своим близким и попрощайся… на всякий случай.
– Ты же говорила, что уверена, что нас спасут!
– Я никогда и не в чем не уверена до конца. Я обязана всегда всех подозревать – это есть my job, моя работа.
Алиса прикинула остаток на кредите видеофона. На длинное прощание денег уже не оставалось. Поэтому она довольно быстро набрала на светящейся клавиатуре короткое смс-послание. Белесый экран, бесстрастно подмигнув, проинформировал ее, что сообщение послано. Больше она ничего не могла сделать, оставалось только ждать. Алиса взяла в руку маленькую иконку-триптих, висевшую у нее на шее. Показная религиозность стала в последнее время очень модной, но на секунду Стрекозловой показалось, что у нее начала прорезываться истинная вера. Она уже не жалела о том, что сняла перед плаванием эту иконку с крышки «бардачка» своего аэролета, где он, по алисиному замыслу, обеспечивал ее безопасность вместе с аварийным парашютом.
Может, она зря не давала отцу Онуфрию ее исповедать? Конечно, он был вовсе не святым, а скорее, просто похотливым бабником, но кто знает, может он и впрямь знал дорогу, ведущую на небеса… Вдруг гибель была уже близка? Что, если они не доживут до утра? Алиса вздохнула и теснее прижалась к Джоан. Агентесса нахмурилась, но ничего не сказала, потому что и впрямь было очень холодно, хотя температура опустилась не ниже, чем российской осенью, но ветер дул резкими порывами и охлаждал еще больше, обдавая к тому же холодными каплями соленой воды. Это была явно неудачная ночь для курортного отдыха. Алиса нашарила на дне своего глубокого кармана полупустую пачку сигарет с встроенным мини-прикуривателем. Вообще-то она уже давно бросила курить, но сейчас, кажется, было уже все равно. Она зажгла сигарету. Красная точка огня засияла во мраке ночи.
Джоан посмотрела на нее с отвращением.
– Ты смолишь «раковые палочки»? Не понимаю, как разумный человек, хотя бы и русский, может так безответственно относиться к своему здоровью.
Алиса с наслаждением затянулась.
– Ты не успеешь заболеть. Поздно следить за здоровьем, когда крыша съехала.
– «Криша съехала?»
– Ну, корабль утонул… Поздно пить нарзан, когда почки отвалились. Жалко, что я так и не успела исповедоваться священнику. Может, я исповедуюсь тебе?
– Исповьедуешься? Но у меня нет ни диктофона, ни компьютера. Я не могу записывать и вести протокол.
– А ты на память! Наконец-то я нашла место и время рассказать о своей жизни кому-то… – Тут Алисе вдруг показалось, что при этих словах рядом что-то как будто тихо хрюкнуло. Для галлюцинаций вроде бы было рановато. Алиса оглядела мокрую холодную палубу, торчавшую над водой, но никого не заметила и, решив, что ей кажется, украдкой перекрестилась.
– Я обычно рассказываю о своей жизни психоаналитику. Кстати, он утверждает, что лечебное голодание – лучшее средство, чтобы отвлечься от повседневных забот, – сообщила Джоан.
– Да, мы уже целый вечер ничего не ели. Хочешь конфету?
– О, да. Давай ее.
Некоторое время подруги шелестели обертками. Алиса обратила внимание на то, что шлюпок уже не было видно – их разбросало всплеском от утонувшей кормы, этаким «мини-цунами», и отнесло сильным течением из системы Гольфстрима, наблюдавшимся в этом районе Бермуд. Внезапно она вспомнила про Рози и ее парня, с которыми повстречалась на балу. «Живы ли они сейчас?» – пришел ей в голову простой вопрос. Может быть ее бы утешило, если бы она знала, что все находящиеся в спасательных плотах люди уже спасены налетевшей на них армадой спасателей во главе лично с клоном Ушойгу-XII, все находятся в добрых заботливых лапах врачей космического МЧС и галактического Спасцентра. Однако ее бы явно огорчило то, что сами останки когда-то гордого «Титаника-7» спасатели даже не видели на своих радарах. Туман на границах теплых и холодных вод ограничивал видимость и наползал клочьями. К коварству природы и мистера Смита добавилось то обстоятельство, что от всей гигантской мега-яхты над водой оставался только небольшой островок, на котором нашли спасение Джоан и Алиса, и он стал почти невидим для локаторов, как самолет «Стелтс». Иногда Алиса ощущала под собой легкие толчки – это еще торчавшая часть носа погружалась в океан все глубже и глубже. Шансы на счастливый исход уменьшались с каждой минутой.
– А на хрена ты ходишь к психоаналитику? Ведь ты же баба очень… я хочу сказать, у тебя же сильная воля?
– Это помогает поддерживать мой психологический тонус… При моей работе это совершенно необходимо.
– А мне при моей… ммм… работе самой приходится быть типа психоаналитиком и для себя, и для других, читать в душах людей…
– У тебя прекрасная работа – быть беспринципной мошенницей. Мошенничество – то же воровство, а я не знаю ничего отвратительнее воровства.
– Я профессиональная, но благородная мошенница! Я вообще грабила только богатых – почти Робин Гуд в юбке!
– Разумеется, богатых. Много ли возьмешь с бедняков. И ты еще носишь на шее… что это у тебя?
– Икона… эта такая штука…
– Да, я знаю. Я читала о них в списках украденных ценностей. Жалко, что я сама давно уже не была в церкви.
– Ну, в отличие от психоаналитика, это, по крайней мере, бесплатно, – заметила экономная Алиса.
– Штатный психоаналитик ФБР – это тоже бесплатно. Начальство заботится о своих сотрудниках.
– Да, я видела сегодня. Твой шеф чуть нас всех не утопил!
– Не знаю, может у него был нервный срыв? Вообще у него была действительно нелегкая жизнь в этом году. Он имел реально тяжелый год…
– И он решил развеселиться, взорвав корабль?
– Давай лучше сменим тему! – агентесса была не настроена обсуждать «косяки» своей службы с потенциальной подследственной.
– Давай… хочешь сигарету?
– Нет.
– А еще конфету?
– А осталось?
Алиса затянулась второй сигаретой, скормив агентессе предпоследнюю конфетку.
– Кстати, если хочешь, ты тоже можешь исповедаться мне – ну вместо церкви. А то вдруг другой возможности уже не представится? – Алиса решила умереть всепрощающей гуманисткой.
– Тебе? Ты мало похожа на святую, – Джоан, видимо, не очень хотела воспользоваться любезным предложением.
– А ты – на грешницу. Честно говоря, более правильного человека я в жизни не встречала. На твоей работе ты небось требуешь исповеди от всех и сама решаешь, кому отпускать грехи, а кому нет. А тебе не приходило в голову исповедаться не священнику, освобождающему от грехов именем Господа, а обычному человеку, который даст тебе отпущение грехов, основываясь на богатом жизненном опыте? Опытнее меня ты не скоро встретишь, – сказав такую длинную фразу, Алиса выкинула бычок в море. Он пролетел сияющим мотыльком в ночи и тихо пшикнул. – Расскажи… эээ… о своем детстве! Все равно потонем и не узнает уже никто…
– В детстве я жила в доме отца в Калифорнии. По утрам слышала вой, который принимала за вой волков и мечтала о рыцаре, который придет и защитит меня от этих волков, а вышло так, что мне самой все время приходится кого-то защищать и спасать, – поведала Джоан, на несколько минут расчувствовавшись и впав в сентиментальность.
Алиса внимала ей, наклонив голову и приоткрыв рот. В конце XXI века рассуждения в такой витиеватой форме московские девушки ее круга слышали лишь с экрана 3D-кинотеатров из уст западных киногероев. То, что так мог говорить реальный человек, находящийся рядом с ней, произвело на нее сильное впечатление. Хотя в следующий момент Алиса подумала, что сейчас надо думать совсем не об этом.
– А у меня в детстве у бабушки в деревне только коровы мычали. Никакой романтики.
– Не понимаю, почему я тебе все это рассказываю, – заявила Джоан через несколько секунд. – Жалко, что конфета такая маленькая.
Алиса умела очень хорошо слушать и внимать, когда это было необходимо, у нее в эти моменты проявлялся прямо артистический талант. Она достала третью сигарету для себя и последнюю конфету для Джоан. Постепенно агентесса привыкла к запаху табака и даже начала с удовольствием втягивать дым. Алиса усмехнулась. Они смотрели на холодные равнодушные звезды в вышине, видневшиеся сквозь клочья тумана.
– А предки твои кто?
– Оу, прьедки? По происхождению мои предки из Новой Англии, до прапрадедушки.
– А у меня – из средней полосы России… а в остальном я «Иван, не помнящий родства» и кто был прапрадедушка, хоть застрели, не вспомню… – заявила Алиса, подумав.
– Нье помньящий?…
– Это такая российская поговорка… присказка. А ты была замужем?
