Дарен Кинг - Boxy An Star
— Выключи, Коробок. Это полный отстой.
— А у тебя это есть? Ну, на диске?
Далек смотрит на меня, как на какого-то идиота. Как
будто я сказал глупость.
— Ты что, больной? Это же полный отстой. У нас в киношколе такое никто не смотрит.
Я киваю:
— Ага.
— Полный отстой.
Это мультик. Называется «Разуй глаза». Он про девочку, у которой родился ребенок. Родился совсем-совсем мертвым. И вот она, эта девочка, ходит ко всяким ученым и показывает им ребенка. Который мертвый. А они говорят, что не могут ничем помочь. А она говорит: «Это мой ребенок, и он мертвый». А они: «Извините. Тут уже ничего не сделаешь».
Далек говорит:
— Включи Девятый Мультяшный.
Коробок не включает Девятый Мультяшный. Он вообще выключает телик. Папа заходит обратно в гостиную. Он говорит:
— Прошу прощения, леди и джентльмены. У меня, видите ли, учащенное мочеиспускание. Регулярное недомогание, которое нельзя запускать и тем более — пускать на самотек. Так что приходится отлучаться в уборную в учащенном режиме. И за кишечником тоже надо следить.
— Папа, это мои друзья, Ствол и Звездочка. — Коробок поправляет свой галстук-бабочку. — Из моей школы.
Э...
Из какой школы? Мы вообще в школу не ходим, уже давно. Что он такое придумал?
Звездочка делает такое лицо, ну, чтобы по лицу не было ничего видно.
— Рад познакомиться. — Папа Коробка хлопает в ладоши. Которые черные и большие. Он улыбается и говорит: — Кто-нибудь хочет есть? Я так очень хочу. Как раз освободил себе место под плотный ужин. Где будем ужинать? В саду? Да, это правильно. На свежем воздухе. Коробок, ты так нарядился, мне прямо стыдно за свой внешний вид. Ладно, ребята, пойдемте в сад.
Коробок живет в доме, где на заднем дворе разбит сад. Такой уютный и круглый. Там только трава, цветов нет. Ни цветов, ни деревьев. Но он все равно называется садом. И там светит солнце. Забавно, правда? Когда мы выходили на улицу раньше, там, у подъезда, не было никакого солнца. Только тучи и ветер. Но в саду нет ни ветра, ни туч. Только солнце. Которое светит. Там стоит круглый стол, а вокруг стола — стулья. И на них светит солнце. Стол стоит посреди круглого бассейна, который мелкий и маленький, чуть-чуть больше стола. Стулья стоят на траве вокруг маленького бассейна. Мы сидим на стульях вокруг стола, опустив ноги в бассейн. А в бассейне — вода.
Коробка еще нет. Мы сидим вчетвером: мы со Звездочкой, папа Коробка и Далек. Все молчат, не говорят ничего.
Коробок подходит к столу с подносом. На подносе — еда, угощение. Коробок ставит поднос с угощением на стол. Это малиновые динозавры, вырезанные из вареной свеклы. Коробок говорит:
— Свекольный салат.
Папа Коробка, который большой, чернокожий и лысый, говорит:
— Обожаю свекольный салат.
Далек морщит нос. Он, наверное, не любит свеклу.
Звездочка берет салфетку, и салфетка разворачивается в гирлянду из человечков, держащихся за руки. На лице у Звездочки написано: это что за фигня? Но вслух она не говорит вообще ничего. Прячется под своей шляпкой.
Коробок говорит:
— Бумажные пещерные люди.
Папа Коробка говорит:
— Видно, что ты хорошо подготовился к встрече гостей. И тематику выбрал удачную. Далек, тебе нравятся динозавры?
— Да, динозавры прикольные. — Далек говорит: — Но я не люблю свеклу.
— Ну, один раз можно себя пересилить. — Папа Коробка говорит: — А ты, Коробок, сядешь с нами?
Коробок снимает передник и садится за стол, такой элегантный в своем черном смокинге. Мы все сидим за столом. Мы со Звездочкой, Далек, папа Коробка и сам Коробок. Сидим в кружок, потому что стол круглый.
Папа Коробка говорит:
— Так вы тоже учитесь в театральной школе?
Звездочка молча кивает. Ест свеклу.
Я тоже киваю. Потом улыбаюсь и говорю:
— Да, с Коробком.
Папа Коробка говорит:
— На одном курсе?
Я пожимаю плечами. Сую руки в карманы своего смокинга, который синий.
Коробок говорит:
— Да, мы все с одного курса.
— Все вместе. — Папа Коробка говорит: — Вам нравится, Ствол?
Я киваю. Мне нравится.
— И Звездочка. Настоящие театральные имена. Звездочка, а вам нравится там учиться?
Звездочка молча кивает.
— Вы мечтаете стать актрисой?
Звездочка молча кивает. Думает о... сами знаете, о чем.
— Вы еще очень молоды. — Папа Коробка говорит: — Хорошо начинать молодым.
Звездочка молчит, держит рот на замке. И правильно делает. Потому что ей лучше молчать. Если она что-то скажет, это будет про таблетки.
— Это похвально, когда молодежь к чему-то стремится. Расскажите о ваших стремлениях, Звездочка. Как вам видится ваше будущее?
Звездочка пожимает плечами. Она не хочет ничего рассказывать. Это все — очень личное.
— Папа. — Коробок поправляет свой галстук-бабочку. — Понимаешь, Звездочка немая. То есть не то чтобы совсем немая. Это временное явление. У нее была операция на горле. И сейчас ей нельзя говорить. И будет нельзя еще несколько лет.
Папа Коробка говорит:
— А...
— Так обидно. — Коробок говорит: — У нее очень красивый голос.
Звездочка хмурится. Потом открывает рот. И высовывает язык. Показывает на него пальцем. Язык весь малиновый от свеклы.
— А, ну... да. — Папа Коробка явно смущается и говорит: — Ствол, может быть, вы... э... сможете перевести.
Я сердито смотрю на Коробка. Он меня в это втянул, а мне теперь отдуваться.
Ну ладно. Сейчас я что-нибудь придумаю. Я поправляю свой галстук-бабочку, который синий. Надо что-то придумать. Причем выступить в лучшем виде. А что еще остается? Я постараюсь сделать все как надо. Очень постараюсь. Я говорю:
— Звездочка хочет стать актрисой. Играть в театре всякие женские роли в красивых костюмах. Произносить речи и все такое. Ну, после ужина. — Я пожимаю плечами. Не знаю, что еще сказать.
— Великолепно. — Папа Коробка говорит: — А вы, Ствол?
— Ну... — Я улыбаюсь и поправляю свой галстук-бабочку. Он похож на цветок. На пышный синий весенний цветок. Сейчас весна. — Ну... — говорю. — И я тоже.
— Ага. — Папа Коробка улыбается. Он очень крупный мужчина. Большой-пребольшой. — Игры с переодеваниями, мужчины на женских ролях. Театр на этом всегда и стоял. Ну а ты, Коробок? Расскажи нам о своих стремлениях, чтобы уже завершить эту тему.
Коробок молчит, не говорит ничего. Смотрит на динозавров из свеклы у себя на тарелке.
— Папа, ты же все знаешь.
— Ты хочешь открыть свой собственный концептуальный театр.
— Ну вот, ты и сам знаешь. — Коробок говорит: — И зачем спрашиваешь, если знаешь?
— Я просто надеялся, что ты, может быть, передумал.
— Папа. — Коробок говорит: — Если я брошу школу...
— Через три года. Когда получишь диплом. Тогда можешь делать, что хочешь.
— Если я брошу ее сейчас...
Папа Коробка хмурится.
— Через три года, когда ты получишь диплом, у тебя будет место в Новом Викторианском.
Коробок поправляет свой галстук-бабочку.
— Папа, я знаю, что делаю.
— Ничего ты не знаешь и ничего ты не делаешь. — Папа Коробка говорит: — Вот где этот твой театр? Где это хваленое новое шоу? Почему я его не видел?
— У нас нет времени. — Коробок говорит: — Вот если бы я бросил школу...
Они ругаются, спорят.
— Если бы я бросил школу...
— Если ты бросишь школу, ты ничего не добьешься в жизни.
— Я создам что-то новое, что-то свое.
— Ты ничего не создашь. Что-то не делается из ничего, Коробок. Всегда нужна база. — Папа Коробка говорит: — Тебе нужно образование.
— А когда ты чернокожий — это как вообще? В смысле, как ощущения?
Папа Коробка смотрит на меня и говорит:
— Что?
Я пожимаю плечами.
Папа Коробка говорит:
— Что ты сказал, Ствол?
Я пожимаю плечами.
— Ничего, — говорю. — Просто спросил.
Папа Коробка смотрит на меня странно. Одна половина его лица улыбается, а другая совсем даже не улыбается.
— Как ощущения, когда ты черный? Я что-то не понимаю, о чем ты.
Все смотрят на меня. Мой галстук-бабочка вянет и умирает. Ну, как цветок, который завял и умер.
— Да не знаю. Я просто хотел сменить тему.
Папа Коробка говорит:
— А мы не хотим менять тему.
Коробок говорит:
— Нет, папа. Хотим.
Папа Коробка смотрит на меня. Качает головой. Одна половина его лица улыбается, а другая совсем даже нет.
— Говоришь, чернокожий. А при чем тут цвет кожи?
Я говорю:
— Я совсем не хотел вас обидеть. Я спросил чисто из любопытства. Просто я никогда не был черным. И мне интересно, как это бывает.
— А, понятно. — Папа Коробка говорит: — Это ваши актерские приемы. Как вжиться в роль и все прочее.
— Нет, — говорю. — Просто мне интересно, как это, если ты черный. В смысле, вообще.
Папа Коробка качает головой и говорит:
— Да точно так же, как если ты белый. Что за болезненный интерес к цвету кожи? Мы здесь вообще не о том говорим. Да, Коробок?
