Дон Уинслоу - Особо опасны

Совсем другая история с Беном, которому с детства внушали ненависть к оружию и его владельцам.

В доме его либеральных родителей любителей огнестрела постоянно высмеивали — мол, пушки любить могут только недоразвитые неотесанные мужланы да психи-консерваторы. При виде наклейки на машине с надписью вроде «Ружье вы у меня отберете только через мой труп» они качали головой и печально хмыкали. Как это печально, говорили они, как грустно и как несовременно. Людей убивают не ружья, людей убивают люди. (Ружья еще как убивают, говорил Чон, для того их и придумали). Люди с ружьями, возразил бы ему на это отец Бена.

Как бы то ни было, Бен по своей натуре был человеком некровожадным и неагрессивным.

— Глупости, — заявил во время одного спора ему Чон. — Люди агрессивны по своей природе. Мы приучили себя быть миролюбивыми.

— С другой стороны, проявлять агрессию нас вынуждает общество, — говорил Бен.

— Вот взять хотя бы шимпанзе.

— А они тут при чем?

— При том, что у нас с ними ДНК совпадает на девяносто семь процентов, — ответил Чон. — И они — злобные твари, которые только и делают, что убивают друг друга. Ты ведь не будешь утверждать, что и их к этому принудило общество?

— Ты хочешь сказать, что мы — шимпанзе?

— А что, нет?

Разумеется, мы шимпанзе.

Шимпанзе с пушками в лапах.

Чон вспомнил старую шутку о том, что если запереть в комнате с печатными машинками десяток-другой шимпанзе, рано или поздно они сочинят «Ромео и Джульетту». Интересно, а к оружию это тоже относится? Если запереть обезьянок в комнате с винтовками, они тоже друг друга перестреляют?

На самом деле достаточно всего лишь одной продвинутой мартышки. Этакого обезьяньего социопата, достаточно умного, любопытного и злобного, чтобы навести на собрата ружье и спустить курок. Вот тогда-то все и начнется. Обезьяны те еще повторюшки, так что пули и кровавые куски мартышек будут летать по комнате до тех пор, пока с ног не свалится последний из шимпанзе (правда, они на ногах и стоять-то ровно не умеют).

Интересно, а Бог (предположим, он и впрямь существует) когда-нибудь задумывался, что произойдет, если оставить на одной планете людей и атом? Осмелятся ли они? Разумеется, осмелимся, думал Чон, еще как осмелимся. Да мы во имя Бога на самолетах в дома врезаемся, о чем уж тут еще говорить. (Ну, не совсем во имя Бога, но все равно.)

Будь что будет, да свершится то, что должно.

Чон привел Бена на стрельбище.

Как обычно, там было полно полицейских, военных и женщин — некоторые из них даже служили в полиции или армии.

Жительницы округа Орандж обожают стрелять. Может, Фрейд и впрямь был прав, но как бы то ни было, они приезжают на стрельбища с серьгами в ушах (но их они меняют на наушники), увешанные драгоценностями, благоухающие парфюмом и как начинают расстреливать воображаемых грабителей, налетчиков, насильников и вполне реальных (но все равно понарошку) мужей, бывших мужей, дружков, любовников, отцов, отчимов, начальников, подчиненных — в общем, всех, кто не дает им спокойно жить.

В старой шутке про то, что женщины в тирах целятся не в голову, а промеж ног, есть доля истины. Они и впрямь предпочитают голове головку, пока отчаявшиеся инструкторы не сдаются и не велят им целиться в колени — пуля все равно идет выше, и так больше шансов отстрелить любовнику/муженьку/папочке/бывшему любовнику/бывшему муженьку оба яйца подчистую.

Взять хотя бы О.

Как-то Чон просто ради прикола привез ее пострелять.

Она его приятно удивила, оказавшись прирожденным стрелком.

(Мы ведь говорили, что О обожает всякие механические штуки, да?)

Выдав шесть выстрелов — парами, как и учил ее Чон, — она все шесть раз поразила мишень в жизненно важные органы.

— Ой, кажется, я немножко кончила, — сказала она, опустив пистолет.

Теперь Чон протянул пистолет Бену.

— Прицелься и стреляй, — велел он ему. — Главное, не раздумывай.

Бен вообще слишком много думает. Чон вообще удивлялся, как его друг еще в сортир ходит. (Как же будет удобнее — взять член в правую руку или в левую? Не будет ли выбор левой руки означать подсознательную тягу ко злу, так как дьявол всегда сидит у человека на левом плече, а выбор правой — желания быть всегда правым? И почему у меня по ноге течет моча?)

И впрямь, Бен, уставившись на мишень, тут же принялся размышлять — интересно, а на африканских стрельбищах мишенью служит фигура белого человека на темном фоне, этакая фигура ку-клукс-клановца, бредущего в ночной тьме Миссисипи? Вряд ли, признал он. Во всяком случае, не в округе Орандж (где рьяно следят за выполнением Второй поправки, разрешающей владение оружием) — тут на мишень надо всего лишь нацепить сомбреро, да и дело с концом.

Получай, Панчо! И еще разок, и еще!

Бену все это было глубоко противно. В этой странной неофашистской песочнице с черной, хоть и старательно лишенной любых расовых отличий мишенью, тупо уставившейся на Бена, он чувствовал себя совсем не в своей тарелке.

— Прицелься и выстрели, сразу дважды, — услышал он голос Чона.

— Дважды?

— Врожденное чувство координации, присущее каждому человеку, автоматически сделает твой второй выстрел более точным, — объяснил Чон.

— И куда мне целиться?

— Куда-куда, в мишень, — ответил Чон. Учитывая расстояние, с которого им скорее всего предстоит стрелять, с особой точностью можно не целиться, да и вообще, всю работу за них выполнит гидростатический шок — пуля, попав в тело, создаст «стену» из крови, которая налетит на сердце, словно волна на берег во время цунами.

Бен прицелился и выстрелил.

Дважды.

Пиф-паф.

Промазал.

Дважды.

Вот тебе и врожденное чувство координации.

— Тебе придется научиться стрелять, — сказал Чон и припомнил старую присказку его инструкторов в спецназе: чем больше пота прольешь на учебном полигоне, тем меньше крови — на поле битвы.

Ну, подумала О, вот я и заполучила свое собственное реалити-шоу.

Она взглянула на видеокамеру, прикрепленную к стене под потолком. Ее красный глаз следил за ней двадцать четыре часа в сутки.

Вот так серии ее шоу описали бы на сайте телеканала MTV:

У О было сразу двое!

О похитили!

О угрожали отрезать голову (Или «О знакомится с Джейсоном»[48]).

О в заключении.

О-заложница.

Вот вам и весь первый сезон.

А в конце сезона обязательный клиффхангер:[49] выживет ли О в заточении или ее исключат из шоу под названием «жизнь»?

Эстебана эта девица очень заинтересовала.

Ну еще бы! Как же иначе?

Американка, guapa, guera,[50] да еще все руки в татуировках. Какие-то русалки и еще что-то непонятное. Да и глаза синие-пресиние.

Наверняка она ведьма, решил он. Bruja. Колдунья.

Не поймите его неправильно — Эстебан вовсе не влюбился в свою заложницу. Хотел бы он ее трахнуть? Разумеется — у его члена вообще своя голова на плечах. Но вот сердце Эстебана принадлежит Лурдес, и он будет хранить верность ей и ее припухшему животику.

Но с Лурдес ему видеться нельзя.

Можно было бы ей позвонить, но все равно Ладо велел ему оставаться на месте и заботиться об этой белой девке. Приносить ей еду, охранять, присматривать, следить, чтобы не сбежала. Ладо собирался отрезать девушке голову; Эстебан был очень рад, что это ему так и не удалось.

Даже не знаю, как бы я это пережил, думал он про себя. Его до сих пор трясло от воспоминаний о другой голове — того адвоката, что так громко плакал, стонал, молил о пощаде и ползал по полу. Эстебан как наяву видел собственную руку, нажимающую на курок, мозги и волосы адвоката, разлетающиеся в стороны. И каждый раз, когда он думал об этом — а это до сих пор случалось довольно часто, — ему хотелось плакать.

Так что он очень надеялся, что Ладо не заставит его убивать девчонку.

Она вроде ничего, милая.

Немного тронутая, но милая.

Елену девушка тоже заинтриговала.

Время от времени она присаживалась за компьютер и, переключившись на изображение с камер, следила за ней.

У девочки очень странный, ни на что не похожий стиль — эдакая пацанка, храбрая и чудаковатая, да еще эти ее причудливые татуировки. Надо признать, Елене нравились независимость и смелость своей пленницы.

Елена очень надеялась, что ей не придется ее убивать.

Вариант номер один — играть по их правилам и подчиняться, так что первую встречу со своими новыми работодателями Бен решил устроить в ресторанчике «Серф на песке», дорогом, но все же не таком пафосном, как «Монтаж».

Алекс и Джейми прибыли, окруженные ароматом победы, скромным и незаметным, как напалм. Бена от их вида замутило.

Вместе с ними приехал еще кое-кто: мексиканец средних лет, которого они представили как ИД (исполнительный директор) КБ (картеля Баха) в ОО (округе Орандж).