Ирвин Уэлш - Альковные секреты шеф-поваров
— Прочти это, Брайан… Дневники твоего отца. Я нашла их в садовом сарае, под верстаком. Заглянула туда случайно, помимо воли — я ведь никогда… это было его место. Можешь считать это глупостью, но у меня в ушах как будто голос раздался. Как будто он мне разрешил…
Сверкающие в глазах матери слезы были светлы, однако Брайану эта история сильно не понравилась. Он чувствовал ужас и возмущение, как будто ему предложили заглянуть под крышку отцовского гроба.
— Я не хочу, ма! Зачем?
Джойс продолжала настаивать с несвойственным ей энтузиазмом:
— Прочти, сынок, не упрямься! Начни отсюда.— Она указала пальцем.
Сперва я беспокоился за Брайана. Думал, что его хобби, железная дорога, мешает ему сблизиться с ребятами в школе. А потом подумал: уж лучше возиться с игрушечными поездами, чем куролесить, как я в молодости. Хорошо, что он вступил в туристический клуб. Свежий воздух, правильная компания. Ничего, кроме пользы.
Брайан по натуре работяга, муравей. Целеустремленный парень. Добьется своего упорным трудом.
Кэролайн, наоборот, вся в меня. Правда, мозгов у нее побольше, чем у папочки. Надеюсь, она использует их по назначению, на учебу в университете. Надеюсь, сумеет обуздать ту разгульную и заносчивую фамильную черту, что меня в свое время едва не укокошила… У этой девчонки все должно получиться. Она моя радость и гордость.
Брайан читал, и по щекам бежали слезы.
— Вот видишь, как папа тебя любил!— визгливо крикнула Джойс, боясь, что сын поймет слова Кита так же, как она.
Увы, в дневнике все было написано черным по белому.
— Надо показать это Кэролайн,— предложила мать.
У Брайана в груди запрыгал мячик тревоги.
— Совсем ни к чему, мам! Ей и так непросто.
— Это ее как раз поддержит!
— Ей сейчас надо думать об учебе, мам! А не старые дневники читать. Давай подождем до конца экзаменов. Тогда ей будет легче. И папа согласился бы!
Джойс заметила болезненный огонь в глазах сына и пошла на попятную:
— Да, конечно… ему это было важно.
Брайан скрипнул зубами, наслаждаясь маленькой победой. Они еще узнают! Он им всем покажет, особенно выскочке Скиннеру, из какого теста сделан Брайан Кибби!
Сердце Дэнни Скиннера прыгало и тарахтело, как палка по радиатору. Лифт вез его наверх, к залу заседаний. Кокаин оказался истинным спасением: голова прояснилась, в душе звенела уверенность в собственных силах.
История с Купером случилась в нерабочее время. Кого это колышет? Уж точно не меня.
Сейчас он войдет и посмотрит Куперу прямо в глаза. Если тот сочтет нужным что-то сказать — барабан ему в руки.
Ну что, гребаный Купер?! Либо мы разрулим это по официальным каналам, либо давай выйдем, поговорим, как мужчина с мужчиной. Что выбираешь? А?! Не слышу! Что ты пищишь? Нет? Не хочешь? Зассал, значит? Ну-ну. Я так и думал.
Двери лифта разлетелись — и Скиннер чеканным шагом, с прямой спиной, проследовал по коридору в зал заседаний. Резкий свет флуоресцентных ламп полоснул по сознанию, стены белизной напомнили о морге, о последнем часе. Скиннер не поддался панике: белый цвет был его союзником. Цвет живительного порошка.
В жопу!
Почти все присутствующие толпились у передвижного кофейного столика, как цыплята у кормушки. Кофе сейчас не помешал бы, но Скиннер и так задержался, а сейчас, поскольку люди еще не расселись, можно было воспользоваться случаем и вернуть инициативу. Он послал Куперу ослепительную улыбку, на которую тот ответил вдумчивым кивком — таким медленным, что в него поместилось бы полное собрание сочинений Л.Н.Толстого.
— Приветствую, коллеги!— воскликнул Скиннер, решительно подходя к проектору. Щелк! Он включил его тычком большого пальца и лихо откинул крышку «дипломата». Доклад был готов лишь наполовину, но это не пугало. Главное — харизма докладчика.
Краем глаза он заметил, что Фой посматривает на часы. Купер прочистил горло и проскрипел:
— Прошу всех садиться… Дэнни, ты готов?
— Как никогда!— Скиннер улыбался, выжидая, пока все займут свои места.
Из зала донесся смешок — Кибби подобострастно хихикал в ответ на шепот Фоя, ерзая на стуле, как марионетка на веревочке.
Это про меня… Надо мной смеются!
Скиннер чувствовал, что его поры раскрылись и истекают, как девичья грудь под бритвой маньяка. Он заговорил авторитетным тоном, борясь с назойливой мыслью, что люди глядят на него как на ярмарочного медведя:
— Репутация нашего города, как и репутация всякого туристического центра, зиждется прежде всего на системе общественного питания, качество которой, в свою очередь, зависит от бдительности и слаженной работы нашего департамента. Касается это главным образом отдела санитарной инспекции. Рассмотрим два ключевых показателя: профессиональный уровень кадров и эффективность существующих процедур.— Скиннер поднес к проектору первый слайд. Прозрачный лепесток выскользнул из пальцев и прилип к наэлектризованной поверхности.— Мы видим, что…
Пролетевший по залу ропот заставил его обернуться. На экране красовались корявые буквы, написанные зеленым фломастером:
ХИБЕРНИАН ЧЕМПИОН
Чертов Макензи… Скиннер улыбнулся и торопливо поменял слайды. Вместо надписи явилась блок-схема, изображающая процесс инспекции.
— Саботажники в наших рядах,— весело пояснил он. Аудитория ответила сдержанным оживлением.
— Профессиональный уровень наших работников, разумеется, выше всяких похвал,— продолжил он, радуясь своей находчивости.— Чего нельзя сказать об анахроничных стандартах. Возьмем для примера процедуру составления отчета, уже давно, по-моему, заслуживающую кардинального пересмотра. Мало того что она тормозит работу моего отдела, так еще и соседние звенья страдают от ее крайней неэффективности!— Скиннер драматически обвел рукой зал, где собрались служащие трех отделов.
Надо поддать газу.
— Я уже не говорю о соответствии тому уровню ответственности, что диктует наша специальность! О цене ошибок, вызванных устаревшими циркулярами!— загремел он чуть ли не угрожающе, наблюдая за покрасневшим, словно Форт-Бридж, лицом Боба Фоя: все знали, что именно Фой разработал существующие порядки и всячески противился их изменению.— Система, которую мы имеем, когда за каждым инспектором постоянно закреплены определенные объекты, плодит нечистоплотность и попустительство, ибо ведет к завязыванию панибратских отношений с владельцами ресторанов и поощряет мелкую коррупцию.
Пока Фой пытался унять нервную дрожь, а Кибби фыркал, как рассерженный ежик, Скиннер изящным движением поменял слайды и принялся обрисовывать альтернативную схему работы, предусматривающую ротацию объектов и перекрестный контроль. К концу речи, однако, он почувствовал недомогание и начал сбиваться. Тело налилось тягучей усталостью, севший голос практически не достигал задних рядов.
— Дэнни, погромче, пожалуйста! Ничего не слышно,— попросила Шеннон.
Этот возглас вонзился Скиннеру в грудь, как стрела, пропитанная ядом предательства. Он попытался взять себя в руки, отогнать сокрушительную мысль, что Шеннон тоже претендует на должность старшего инспектора.
Подставляет меня, сучка! Специально. Вот ведь… не ожидал от нее.
— Прошу прощения… Легкая простуда,— пробормотал он, угостив Шеннон ледяным взглядом, и снова повернулся к таблице.— Э-э… пожалуй, на этом все. Я что-то выдохся… Детали изложены в пояснительной записке.— Он в изнеможении рухнул на стул.— Вопросы?
Повисла шелестящая тишина; люди недоуменно переглядывались. Затем раздался писклявый голос:
— А во сколько обойдется переход на новые процедуры?— Кибби подался вперед, его большие глаза злобно сверкали.
Из дробовика его… прямо в рожу. В упор — шмяк! И все дела.
— Я точно не подсчитывал,— брезгливо выдавил Скиннер, не поднимая головы.— Думаю, что недорого.
В лицах слушателей, как в зеркале, отразилась позорная беспомощность его ответа.
А всего-то делов — полчаса с калькулятором. Посидеть, прикинуть, нарисовать лажовые цифры. Показать экономический эффект. Пустить пыль в глаза этим уродам. Полчаса! Пришел бы вчера пораньше…
Фой изогнул губы полумесяцем. Одно его веко опустилось, а другое поднялось, как лепесток жалюзи.
— Недорого? С перекрестными-то проверками и перепроверками?— Он покачал головой с хорошо сыгранным трагизмом.— Кукушкины басни, дамы и господа!
Прежде чем Скиннер успел открыть рот, Кибби вновь подал голосок:
— Я полагаю, всем присутствующим… э-э… ясно, что новые процедуры обойдутся… мэ-э… недешево. Дэнни, насколько я понял, утверждает, что расходы будут перекрыты… мнэ-э… прибылями от туристического бизнеса. Однако оснований для таких надежд… мэ-э… нет. Вряд ли туристы смотрят на городские рестораны как на рассадники… мнэ-э… чумы и холеры. Кроме того, мы не имеем права бездоказательно… э-э… подозревать работников нашего отдела в нечестности и халатности. Прежде чем менять существующую систему якобы из-за того, что она… э-э… поощряет коррупцию, мы должны… э-э… убедиться, что это действительно… э-э… так. Иначе мы не только потратим деньги и время, но и подорвем… э-э… мораль коллектива. Может быть, Дэнни знает что-то такое, чего мы… э-э… не знаем?— Кибби улыбнулся.— А, Дэнни?
