Андрей Бычков - Гулливер и его любовь
Самое время вспомнить о корреляциях. Он наклоняется к Любе и, улыбаясь, говорит:
– Не бойся.
Официант в желтой блузе с малиновым фартуком ставит еще один маленький термос на их столик. Чай на хинди и на русском звучит одинаково.
Моторикша понимает их с полувзгляда. Евгению даже не надо уточнять. Узкими улочками, лавируя между повозками и пешеходами, объезжая коров, развалившихся на проезжей части, мимо лавочек, где еще можно найти магический перец кубеба, он вывозит их к Гхатам Маникарника. Пространство словно бы расступается и перед Евгением и Любой наконец открывается священный Ганг.
Каменные ступени нисходят к воде. Справа, на обособленной площадке, – костры кремаций. Евгений платит домрам,[22] распоряжающимся церемонией, огромные деньги, чтобы они разрешили и им разжечь здесь свой погребальный костер.
На ступенях застыли паломники, кто-то по щиколотку, кто-то уже по пояс в воде, сложенные ладони у сердца. Паломники неотрывно смотрят на светлеющую полоску у самого края неба, там, где оно касается земли. Пряный аромат жасмина, грязь и раздавленные цветы. Медные кувшины, яркие сари, зонты из пальмовых листьев для брахманов. Но солнце еще не взошло.
За отдельную плату Евгений и Люба берут у служителя масло, сандал и дрова.
Чтобы наконец сжечь этот гештальт.
Домры подбрасывают в пламя сандаловых полений и плещут масла. Костер жадно вспыхивает и гудит. Пламя разгорается все ярче и ярче.
Сжечь Чину и Бориса, Григория, агента, доктора Эм и монашку Ирину, разбитую маленькую квартиру, дорогой особняк… Сжечь свое прошлое, оставляя себе сейчас лишь пламя.
Они бросают таблетки в огонь.
Луч солнца за Гангом наконец прорезает край земли. Тысячи паломников подаются назад и на мгновение застывают. И вот уже над великой рекой взлетает их благоговейный вскрик. Кто-то плещет себе в лицо, кто-то плачет, кто-то смеется, кто-то окунается с головой, ныряет, плавает и отхаркивается. Ореол сверкающих брызг вздымается над ступенями Гат Маникарника.
И костры кремаций бледнеют в лучах восстающего солнца.
Вернувшись в гостиницу, Евгений и Люба зажигают другое пламя – роя меда пчелиного сот. Кто знает, может, в этом огне зачнется новый ребенок?
О, ясноглазый сокол, да породит тогда тебя Великое Делание!
“… to the glory of thine ineffable Name. Amen”.[23]
Примечания
1
Я ненавижу себя и хочу умереть (англ.)
2
Банчило – торговец наркотиками, бабл – деньги; жаргон (прим. автора)
3
Не оставляй меня, детка, не оставляй (англ.)
4
Шприц; жаргон (прим. автора)
5
Тенденция; биржевой сленг (прим. авт.)
6
Нисходящий; биржевой сленг (прим. авт.)
7
Восходящий; биржевой сленг (прим. авт.)
8
Неменяющийся; биржевой сленг (прим. авт.)
9
Продавать; биржевой сленг (прим. авт.)
10
Во славу твоего невыразимого Имени. Аминь. (англ.)
11
Элитарный Интернет-журнал, где можно выкладывать свои дневники.
12
Маленькая смерть (фр.)
13
Карманный компьютер (англ.)
14
Европейская ассоциация гештальт-терапевтов.
15
Переделка, переснятый фильм (англ.)
16
«Мать» (нем.).
17
Неудачное путешествие (нарк. сленг)
18
TVG – марка спортивного велосипеда.
19
финиш в велосипедных гонках.
20
Тысяча три (итал.)
21
Маленькая большая смерть (фр.)
22
Управляющие обрядом кремации (прим. автора).
23
Во славу твоего невыразимого Имени. Аминь. (англ.)
