Дмитрий Калин - Книга россказней
– Не ходи.
– Что значит: не ходи? Замуж все равно надо. Я еще ни разу не была. Ты же мне руку и сердце не предложишь?! А он папик видный, богатый.
– Ну, так иди.
– Да ну его. Я еще молодая, успею у плиты насидеться. Погулять хочется.
– Ну, так не выходи… Ты мне вроде вчера говорила, что у тебя никого нет?
– Чтобы тебя расшевелить. Не то сидишь, как неживой, молчишь. Правда, я не знала, что до постели дойдет. Но я не жалею, правда-правда, честное слово. Мне с тобой классно было. И сомик такой хорошенький. Теперь, как честный человек, ты обязан на мне жениться. Да не пугайся! Я шучу! – видя, как удивленно вытянулось лицо Дениса, рассмеялась Оля.
– Я и не боюсь.
– Боишься-боишься, трусишка. Я по глазам вижу. Знаешь, какая я проницательная. Вы мужики все такие трусы и глупые к тому же. Думаете, девушки такие неприступные, их обхаживать надо, по кино водить, цветочки всякие там, подарки. Знали бы вы, о чем мы мечтаем. Думаете, нам не хочется? Ага! Нет, подарки – это тоже хорошо. Но можно и совместить.
Ой, мой тут на днях учудил. Он давно машину хотел купить – джип черный. Накопил денег, поехал в магазин. Приезжает на зеленой, не пойми какая модель. Я ему, зачем, типа купил? Ты же другую хотел. А он знаешь, что мне говорит. На нормальную денег не хватило, я на этой покатаюсь продам, и другую куплю. Умора! А еще говорят, что у женщин логика отсутствует. Ладно, мне пора. Буду собираться.
Денис закурил, глядя на крутившуюся у зеркала Олю, вспоминая о вчерашнем застолье, закончившемся всеобщей прозрачностью присутствующих. Причудилось, что ли.
– Ну-ка, дружок, плыви в исходную позицию, хватит в причиндалах сидеть, – приказал он Семе.
Комок подкатил к горлу, и сом с трудом протиснулся в голову.
Прихорашивающаяся Оля потускнела, превращаясь в живую стеклянную длинноволосую скульптуру. Из-под стекляни кожи проступили висящие, словно в воздухе, силуэты органов, обвитые водорослями нервов, сосудов, не замутненные ничьим движением. Внутри телесного аквариума царила пустота.
– Подойди поближе, – попросил Денис. – Хочу тебя напоследок разглядеть и запомнить. Бесцветные губы раздвинулись, оголяя кораллы зубов. Оля вертелась у кровати, поглаживая по бедрам и груди:
– Нравлюсь?! Грудь немного маловата, может, ее увеличить? Как считаешь?
– Угу, – раздумывая, промычал Сомов. – А, нет, конечно, нет! Все замечательно. В самый раз. Подожди, что у тебя с животом!?
В глубине тела, сжавшись в комок, вяло шевелилось непонятное существо, отдаленно напоминающее изюминку.
– Хочешь сказать, что я толстая? Да? – выпятила губу Оля.
– Нет. Ни капельки. А ты случайно, не того, не беременна? – промямлил Сомов.
– Дурак! – изменилась в лице девушка. – Сам ты беременный, причем на всю голову! И вообще. Это не твое дело. Понял!
Оля, закусив губу, лихорадочно принялась натягивать на изгибы аквариума одежду, закрывая внутренний мир от взгляда.
– Да пошутил я, пошутил. Не обижайся.
– Шутки у тебя дурацкие, Сомов… Ладно, мирись-мирись и больше не дерись, – переплелся воздушный мизинчик Оли с пальцем Дениса. – Можно я к тебе в гости иногда буду приходить? – словно забыв о произошедшем, защебетала девушка.
Бесцветные губы засверкали алой помадой, ресницы потемнели от туши.
– Целовать на прощание не буду, а то испачкаю. Все, пока-пока, звоните, пишите, зовите. Дверь за мной закрой. А ты на работу не пойдешь? Вот везет! Евгению Павловичу, по-моему, все до лампочки. Вы же с ним приятели. Кстати, как вы с ним познакомились? Ладно, потом расскажешь. Не провожай, дорогу найду. Увидимся… Ой, телефон звонит. Ленка, приветик! Сто лет тебе не слышала. Ты как? Пойдешь сегодня на шейпинг? А я любовью занималась, я тебе потом расскажу! Нет, не с ним… Нет, не угадала…
Определила Ленка или нет, кто был любовником подруги минувшей ночью, Денис не услышал. Помахав ручкой, Оля, цокая высокими каблучками, поскакала по лестнице.
От нагрянувшего беззвучья зазвенело в ушах.
– Наконец-то ушла. Ты рад? – мысленно спросил у сома Сомов.
Тот согласно кивнул головой, и Денис, сам не желая того, повторил его движения.
11Угловатости, извилистости, прямые граней и поверхностей мебели и предметов съежились, поблекли, выветриваясь из зрачков. Стены раздвинулись, уступая место безграничному пространству, в котором блекло светились квадраты окон, парившие в пустоте. Денис слепо блуждал по призрачному коридору, погрузившись в размышления, не замечая ничего вокруг себя, машинально обходя невидимые препятствия. Неясная мысль слепым кутенком тыкалась влажным носом в Сему и, не найдя соска, поскуливала от безнадежности и непонимания.
Сом, давясь зевками, дремал, безучастно поглядывая на нее, изредка отгоняя, когда она становилась особенно назойливой.
Изюмина, обнаруженная в девушке, не давала Денису покоя. По логике вещей выходило, что она является человеческим зародышем, все же остальное аквариумное пространство пусто.
– Беременная или нет? – размышлял Сомов. – А может быть, рыбина наподобие Семы? Зарождается, или напротив, умирает? Если последнее, то что стряслось? Хотя почему вообще в ком-то кто-то должен быть?
Ответов не было. Оставался один единственный вариант – проверить догадки наблюдениями.
– Сиди пока там, – приказал Денис сому, обрывая мысль.
В доли секунды вернулись, занимая насиженные места, очертания предметов. Из ниоткуда влетел диван с одеялом, корчущим рожи, пухлыми подушками с обвислыми боками и смятой протертой до дыр простыней. С невинным видом он притиснулся к завиткам обоев, приветствуя слабым скрипом пружины. Стулья, сделав вид, что ничего особенного не произошло, сгрудились вокруг стола. Растерянно мигнул, выдавая себя, телевизор, но тут же опомнился и высветил задвигавшиеся и заговорившие кадры фильма. Призрачный коридор сжался, обрубая лишнее пространство стенами и превращаясь в опостылевшую квартиру.
Не заметив метаморфоз, Денис взглянул на окно, определяя погоду. Стекло, обрамленное морозной чешуей, сверкнуло радужными переливами. Одинокая затерявшаяся снежинка, свалившаяся невесть откуда, присела отдохнуть, гадая, куда ее занесло. Но, не сумев сориентироваться, всплакнула и, покатившись слезинкой, растеклась и исчезла. Маленькой трагедии, которые так часто случаются в жизни, почти никто не заметил. Даже толпящимся на ветках ее собратьям не было дела до случайного, внезапного исчезновения и гибели единоснежки. Из последних сил отчаянно цеплялись они друг за друга, стараясь не свалиться под равнодушные человеческие ноги, втаптывающие их в грязь, и не испариться под лучами просыпающегося небесного ока. Искрясь холодным светом, хлопья маскировались под крохотные солнца, глупо надеясь, что их примут за своих и оставят в покое. И вроде добились своего, но беда пришла откуда ее не ждали. Растрепанная ворона присела передохнуть, и снежный ком полетел вниз, угодив за шиворот вышедшему во двор Денису.
– Чтоб тебя! – выругался Сомов, вытряхивая оплывших неудачников.
Оскал пятерни, оставляя шрамы, вырвал из посеревшего сугроба кусок снежной мякоти и, скатав в шар, запустил в пернатую недотепу. Снаряд врезался в березу, смахнув на Дениса последних постояльцев. Ворона подскочила и, обматерив человека на каркающем наречии, рванула вдаль.
Сомов понятия не имел, что ему делать и кого искать. Поразмыслив, он взвалил ответственность на случай. Поводырь провел его дворами на шумную улицу и запихнул в снующую толпу. Денис всматривался в лица, такие разные и одновременно похожие друг на друга. Сначала он никак не мог догадаться, но потом сообразил, что объединяет их взгляд, направленный не наружу, а куда-то в глубину себя.
– Повылазило что ли?! – буркнула старушка, которой Сомов случайно наступил на ногу.
Слезящиеся зрачки, задержавшись на мгновение, закатились в подлобье, выставив обратную слепую сторону. Калоши, натянутые на побитые валенки, обошли Дениса и зашаркали, выбивая из луж снежные брызги.
Прохожие, наткнувшись на застывшего парня, раздраженно выворачивали зрачки из глубин глазниц. Отыскав так некстати возникшую преграду, они прятали их внутри, вновь загораживаясь от действительности. Мурашки промчались по спине, подгоняемые беспрестанной мельтешащей сменой зрачков и белой плоти глаз. Точно так же чувствовал бы себя зрячий человек, внезапно попавший в стадо блуждающих на ощупь нищих.
– Бежать отсюда! Уехать к черту на рога, чтобы не видеть никого! – мелькнула мысль, но ватные ноги не слушались, приноравливаясь к ритму шагающей толпы.
С огромным усилием Денис выбрался из нее и, присев на корточки, прислонился к дереву. Сигарета судорожно задрожала на губах, выдавливая пепел.
– Приплыли! – стараясь успокоиться, Сомов закрыл глаза. – Маразм крепчал, деревья гнулись. Что дальше, Сема? А?
Рыбина молчала, недовольно швыряясь в голове, пытаясь собрать и смотать в клубок обрывки размышлений.
