Игорь Мельник - Ветхий завет
Наверное, это было семейной забавой — царь бросал копья в домочадцев, а они тренировали свою реакцию.
Итак, Ионафан уклонился от царского дротика.
«И понял Ионафан, что отец его решился убить Давида. И встал из-за стола в великом гневе и не обедал».
Объявил голодовку — в знак протеста. После этого царевич пошёл в поле, чтобы сообщить Давиду пренеприятнейшее известие. Встретились.
«И целовали они друг друга, и плакали вместе, но Давид плакал более».
Когда слёзы были вытерты, а кружевные платочки исчезли в карманах, Ионафан перешёл к делу. Он посоветовал Давиду эмигрировать на какое-то время.
И ещё одно. Он напомнил возлюбленному о клятве верности, которую они дали друг другу.
«Господь да будет между моим семенем и твоим семенем».
Давид побежал в сторону границы.
До границы он не добежал — остановился в городке Номва и направился к дому священника Авимелеха. Священник удивился, что главный стратег и музыкант государства Израиль прибыл к нему без свиты. Давид приложил палец к губам.
— Я выполняю тайное поручение царя Саула. Он сказал, что на тебя можно рассчитывать. Все мои люди за городом, прячутся по буеракам. Секретная миссия, сам понимаешь. Поэтому дай мне хлебушка — буханок пять. Если нет хлеба, давай просто чего-нибудь пожевать.
— Простого хлеба у меня нет, есть только священный. Если твои люди не спали с женщинами, то пусть едят.
— Это я тебе гарантирую. Мои люди за последние три дня ни одной юбки не видели.
Авимелех дал Давиду хлебца и пожелал творческих успехов. Но Давид всё не уходил.
— Слушай, раз такое дело, может у тебя и оружие какое-нибудь имеется — мечи или, скажем, копья?
Священник почесал загривок.
— Нет ничего. Разве что, меч Голиафа, которого ты убил. Вон он за алтарём валяется. Если хочешь, бери.
Давид перепоясался мечом и двинулся. В путь. Первым делом он прибежал к филистимлянину Анхусу, Гефскому царю. На что он рассчитывал после своих «подвигов» с обрезанием мёртвых филистимлян?
Возможно, он думал, что ему предложат генеральскую должность в Гефсиманской армии, ведь мастерство не пропьёшь. А может быть, и нет. Душа музыканта — потёмки.
Нашего пастушка повязали и привели к Анхусу на приём.
— Вот, полюбуйся, государь. Давид Иессеевич собственной персоной.
Царь отложил в сторону шашлык и вытер жирные пальцы подолом мантии.
— Тот самый?
— Тот самый.
— Ну-ка, ну-ка.
Давид понял, что генеральской должности ему не видать, как своих ушей. И самих ушей, возможно, тоже больше никогда не увидать. Даже в зеркале.
Он решил сменить модель поведения — начал блеять, пускать слюну и рисовать грязными пальцами арабские цифры на дверях царского кабинета. Царь брезгливо поморщился.
— Что за идиота вы ко мне привели? Мало в нашей стране дебилов, так вы ещё и ненашего приволокли? Гоните его в шею.
«И вышел Давид оттуда и убежал в пещеру Одоламскую».
Жизнь в пещере — не сахар. Родственники Давида пришли его навестить. К ним присоединились недовольные и те, кто был в розыске. Всего четыре сотни душ.
Одним словом, Давид сколотил банду, стал Робин Гудом земли иудейской.
Но семья была обузой. Новоиспечённый атаман попросил моавитян предоставить его родственникам политическое убежище.
Моавитяне и филистимляне были странными людьми. Они не исповедовали политики геноцида. Они не были злопамятны.
Они приютили семью главного палача земли моавитской. Они были человеки, а не избранники божьи. Но, каков Давид! Такого бесстыдства не видал ещё Ближний Восток.
Сам Давид не стал отсиживаться у моавитян. Он со своей бандой пришёл в Иуду и занялся разведкой.
Саул в это время провёл оперативно-розыскные мероприятия в доме Авимелеха, обеспечившего беглого диссидента хлебом и оружием.
Авимелех на допросе начал препираться, как это принято у священников. Кончилось это препирательство тем, что он был казнён, а всё его ближайшее окружение в количестве восьмидесяти человек было убито.
Дома этих людей были разорены, а скот умерщвлён — по доброму старому обычаю. В этой резне уцелел только Авиафар, сын Авимелеха, который бежал из города и примкнул к банде Давида.
Давид со своей бандой решил повоевать с филистимлянами. Хорошее дело. Филистимляне в это время напали на город Кеиль, который даже не в Иудее находился. Но Давид решил за этот город заступиться.
И заступился. С четырьмя сотнями головорезов он напал на филистимлян, угнал их скот и занял город Кеиль.
Саул прослышал об этом и решил запереть Давида в Кеиле. Священник Авиафар, убегая к Давиду, прихватил ефод. Теперь он решил воспользоваться этим средством мобильной связи с богом.
Вместе с Давидом они устроили прямой эфир с господом, узнали всю подноготную о будущем и решили не дожидаться царя в городе.
Выбежали в степь и занялись манёврами. Теперь с Давидом было шестьсот бандитов. Саул узнал, что Давид бежал в степи и отказался от проекта.
«Давид же был в пустыне Зиф в лесу».
Что это значит, мне не понять. То ли в пустыне, то ли в лесу.
В пустынный лес к нему пришёл любимый Ионафан. С неофициальным визитом. Чудеса.
Давид живёт в пустыне, которая оказывается лесом. Саул безуспешно его ищет, но Ионафан легко находит. Для любящего сердца нет преград.
После сердечных приветствий Ионафан поговорил немного о делах. Полувопросительно он предсказал любимому Давиду скорое царство над Израилем, а себе отвёл роль второго человека в государстве и престолонаследника.
Высокие стороны пришли к соглашению, подтвердили свои обязательства и разошлись с чувством глубокого удовлетворения.
Саулу добрые люди доложили о любовных эскападах его сына. Он собрал войско и учинил погоню.
Давид бежал из одной пустыни в другую. Царь только собрался прихлопнуть его как муху, но его известили о нападении филистимлян на приграничные селения.
Филистимляне просто ответили на вылазку Давида, они не знали о дворцовых распрях. Саул занялся обороной страны. Пока он был занят, Давид перебежал ещё в одну пустыню.
Саул после стычки с филистимлянами взял три тысячи воинов и собрался «окончательно решить вопрос». Эта пустыня отличалась от предыдущих тем, что в ней, вместо лесов, водились горы. Эти горы царь и начал обыскивать.
В одну из пещер монарх зашёл по большой нужде. Присел на корточки и задумался о вечном. Из глубины пещеры за ним молча наблюдали шестьсот бандитов во главе с Давидом.
Судьба дарила такую возможность! Но Давид ею не воспользовался — испугался, хоть его люди и настаивали на убийстве венценосца. Подобрался сзади к Саулу и отрезал полу царского халата.
Царь был так поглощён своим непростым делом, что не услышал ни военного совета и прений за спиной, ни подкрадывающегося зятя.
Закончив свои дела, он запахнулся в куцый халат и пошёл себе — Давида искать. Его невнимательность сравнима только с его же забывчивостью.
Итак, царь шёл от пещеры к своим воинам. Давид высунул голову из этой норы и закричал ему вслед: я тебя не убил, а ведь мог!
Саул оглянулся, Давид пал ниц, но руку с полой царского халата держал на виду. Состоялась сцена примирения с дачей клятв и взаимных обещаний.
Помирились. Что делает Давид? Идёт в родной дворец? Командует израильскими военачальниками, играет царю на гуслях, любит красавицу жену, а заодно и её не менее красивого брата?
Нет. Он остаётся жить в загаженных пещерах, куда не только царь захаживал. Ради чего? Ради грабежей.
В это время умер Самуил. Вместо оплакивания своего «помазателя», Давид занялся примитивным рэкетом.
Знаменитый музыкант узнал, что неподалеку живёт зажиточный лох, у которого только овец три тысячи голов, а коз — тысяча. Зовут его Навал. А жена у него красавица! Авигеей кличут.
Как такого жирного карася не выпотрошить? Какие похороны, какие пророки? Одним словом, всё происходило, как в фильме «Бригада».
«Наезд» проводился по классической схеме. К Навалу, стригущему овец, подошли десять ребятишек от Давида и завели рэкет-беседу.
— Здравствуй, уважаемый. Всё овечек стрижёшь? Видали мы твоих пастухов неоднократно, но не трогали. Ничего у них не отнимали, по лицу не били. А ведь, могли!
Спроси у них сам, если не веришь. Так вот, если хочешь, чтобы и в дальнейшем всё шло у тебя хорошо, поделись с нами, чем бог послал.
Навал «не вкурил тему», подорвался с места — пальцы веером.
— Кто он такой, ваш Давид, я не понял! Беглых рабов и бродяг развелось — нельзя по лесу пройти. С какой радости я отниму у своих работяг хлеб и вино — вашего урку кормить?
А у него попка не слипнется? Может быть, вам ещё и губы вареньем намазать? В общем, так, идите домой, ребятки. Идите, пока я добрый.
