Уильям Берроуз - Билет, который лопнул
— Я пытаюсь наладить его чтобы мы смогли слушать вместе.
Он открывал наушник на скамейке отверткой две головы так близко что Джоновы пушистые светлые волосы щекотали Биллов лоб.
— Вот прижми этот наушник к уху. Слышишь что-нибудь?
— Да помехи.
— Хорошо.
Джон приложил второй наушник к уху. Мальчишки сидели склонив головы слушали сквозь пыльное окно через задние дворы и зольники звенящую металлическую музыку космоса. Билл ощутил покалывание в губах которое распространилось до самого паха. Он заерзал на деревянной табуретке.
— Джон а что такое вообще помехи?
— Я уже десять раз тебе говорил. Что толку тебе говорить если ты не слушаешь?
— Я слышу музыку… слабые прерывистые “Улыбки”. Билл двигаясь в ритме музыки коснулся Джонова колена…
— Может займемся а?
— Давай.
Джон положил наушник на скамейку. Рядом с мастерской была кладовка. Билл открыл дверь ключом. Ключ был только у него. Запах затхлой мебели. Пятна фосфорной массы на стенах… Билл включил лампу пергаментный абажур с намалеванными розами… перевернутые стулья на столе кожаный диван потрескавшийся и потертый. Мальчишки разделись до носков и сели на диван.
— У тебя капает.
струи спермы на пыльном полу помехи еще в ушах встали тени на молодой плоти…
— Джон это правда что будь мы в десяти световых годах отсюда мы могли бы видеть себя здесь через десять лет?
— Да это правда.
— Тогда не могли бы мы путешествовать во времени?
— Это куда сложнее чем ты думаешь.
— Но время это одеваться и раздеваться есть спать не действия а слова… То что говорим о том что мы делаем. Осталось бы время если бы мы не говорили ничего?
— Может и нет. Быть может это был бы первый шаг… да если мы сможем научиться слушать и не говорить.
За тридевять земель солнечный свет сквозь пыльное окно мягкое голубое сияние в его глазах когда он нагнулся… над ушами встали тени на детекторном приемнике… Он заерзал на дереве пыльное окно… «Поднимемся на минутку» сказал он… табуретка сперма на диване мягкое голубое сияние в «Давай» Билл ощутит напряжение «Джон а что такое вообще помехи?» его глаза когда он нагнулся в желудке… это была комната «я уже десять раз тебе говорил что его уши встали тени на с розовыми обоями толку тебе говорить ничего, детекторный приемник отгорожен как сценическая декорация если ты не слушаешь?»… «Я пытаюсь наладить его чтобы мы смогли… Билл увидел верстак «Я слышу музыку» через десять лет слушать вместе» он был верстак инструменты и радио слабые прерывистые “Улыбки”… начало путешествия во времени декорации из света Джон Билл двигаясь в ритме отвертки прижми этот включил… музыки коснулся Джонова колена, наушник к уху слова ты двери он намалевал Билл повернулся к Джону улыбаясь слышишь что-нибудь?.. мы не говорили ему в ухо номер как будто «Может займемся а?» может и нет быть может два на гостиничной двери номер. «Давай» мальчишки склонив головы слушали сквозь “18”… Джон взял Джон положил наушники на пыльное окно был сигарету из пачки на скамейке, бы первый шаг через задние дворы и зольники тумбочка рядом с да была кладовка если ты сможешь она была скручена в оберточной мастерской. Билл открыл научиться звенящей металлической музыке космической бумаги… «Что это?» дверь ключом… «От этих помех у меня встал». «Марихуана… пробовал» «Нет» ключ был только как будто что-то меня коснулось он закурил сигарету и у него. Запах и он поднял палец… передал Биллу. «Затянись затхлой мебелью пятна тремя рывками сидя и обняв как можно глубже и задержи фосфорную массу на стенах друг друга за вот так…» Билл Билл включил лампу пергаментные плечи глядя вниз на ноги покалывание в абажуре с намалеванными розами твердеющая плоть цветочный запах губ… обои перевернутые стулья на столе юных сухостоев «Посмотрим кто сумеет казалось вспыхнул диван потрескавшийся и потертый дальше выстрелить потом он смеялся мальчишки разделись до носков они встали Билл попал в стену пока не согнувшись «Я пытаюсь наладить его чтобы мы смогли через десять лет слушать вместе.» начало путешествия во времени с отверткой «Прижми этот наушник к уху. слова Слышишь что-нибудь?» Мы не говорили ему в ухо ничего может и нет быть может мальчишки склонив головы слушали сквозь пыльное окно был бы первый шаг через задние дворы и зольники да если ты сможешь научиться звенящей металлической музыке космоса «От этих помех у меня встал как будто что-то меня коснулось» он поднял палец тремя рывками сидя и обняв друг друга за плечи глядя вниз на твердеющую плоть цветочный запах юных сухостоев.
— Посмотрим кто сумеет дальше выстрелить. Они встали. Билл попал в стену… жемчужные капли… трескающаяся штукатурка…
— Ты меня доконаешь…
давний мальчишеский образ… скорость света… десять лет… тотализатор на Рыночной улице… Билл облокотился на стол для укола а Джон сунул ему в задницу кий он упал на стол смеясь. Они не часто виделись за прошедшие десять лет. Билл учился в школе а потом в восточном университете. Джон стал легендарной фигурой в городе жил игрой он применял систему для костей и скачек основанную на математической теории которой объяснялся единственный постоянный фактор в азартной игре: выигрыши и проигрыши идут полосами. Так что удваивай ставки когда выигрываешь и завязывай когда проигрываешь… Сент-луисской летней ночью близ тотализаторного зала запах угольного газа луна красная они шли через пустынный парк квакали лягушки Джон жил над ночным притоном у реки… на чердаке куда вела наружная деревянная лестница.
— Поднимемся на минутку, — сказал он.
— Давай. — Билл ощутил напряжение в желудке. Комната с розовыми обоями была отгорожена от чердака как сценическая декорация. Когда Джон включил свет на чердаке Билл увидел верстак инструменты и радиоприемники. На двери в спальню Джон намалевал номер как будто на гостиничной двери номер 18…
— Садись…
Джон взял из пачки на тумбочке сигарету. Она была скручена из оберточной бумаги.
— Что это?
— Марихуана. Пробовал?
— Нет…
Джон закурил сигарету и передал Биллу.
— Затянись как можно глубже и задержи… Вот так…
Билл ощутил покалывание в губах. Обои казалось вспыхнули. Потом он смеялся согнувшись над кроватью смеялся пока не заболели ребра смеялся.
— Боже я нассал в штаны.
(Помню в офицерском клубе в Калькутте мы с Майком тащились под дурью смеялись пока не обоссались с ног до головы а буфетчик и говорит: «Вон отсюда гнусные анашисты!»)
Он встал его серые фланелевые брюки покрылись пятнами по всей левой штанине резкий запах мочи знойной сент-луисской ночью.
— Сними их я тебе пару одолжу.
Билл сбросил мокасины. С руками на ремне он колебался.
— Джон я э-э…
— Ну так что же?
— Ладно. — Билл сбросил брюки и трусы.
— Твой петушок твердеет… Садись сюда. — Джон похлопал по кровати рядом с собой.
Билл швырнул рубашку на стул. Он вытянул ноги и ударил ступней о ступню.
Джон швырнул рубашку на пол у окна. Он встал и сбросил брюки. На нем были красные трусы. Задев эрекцию он спустил трусы и бросил их на лампу попробовав тепло руками. «Нормально», — решил он его нежные аккуратные пальцы на Билловом плече толкают сладостное и так далее в постель… Инженер-электрик Каммингс если память мне не изменяет а что могу я дать тебе мой друг? Обезьяньи кости вихря да счет? Рубаху Джона в свете зари?.. предрассветный сон… запах позднего утра в комнате? Унылые старые людские газеты я ношу… пустую магию молодых ночей… Так слушай же… кхе-кхе… прах подношенье… (аккуратные пальцы нащупывающие мертвый старый путь)… было окошко… ты… смеха десятилетнее лицо… было окошко смеха потрясло долину… солнечный свет в его глазах на миг фигура Джонни сверкнула твоему внезапному “займемся”… пятно на простынях… запах молодых ночей…
Водевильные голоса
Клиника близ Восточного Сент-Луиса на сваях над широкой бурой рекой принимала ровный поток далеких событий… Ту неделю они могли оставаться в отрубе… там время после заварушки в Далласе… Музыка уносится вспять к двадцатым… Несут вахту десятилетние… потрескавшиеся мостовые… резкий аромат травы которая растет в предместьях — тотализатор и водевильные голоса…
Вот мы и разворачиваем ровный поток далеких событий и мы смываем следы времени которое между тем я позабыл… влажный воздух густой и грязный на гараже… резкий аромат возникающих картин памяти… Искал его он исчез… Я встретил всех на заброшенном кладбище с деревянными крестами… Там был мулат ему лет…
«Правда?.. я этого не чувствую… Да у тебя его лицо… зарубцевавшаяся и рубцующаяся кожа… Надень ее… Без тебя я окажусь на улице… быть может если б ты помог мне… Всего хорошего тогда… На ту серебряную пленку снято все с меня… Ну что ж затемнение»…
