Ирвин Уэлш - Альковные секреты шеф-поваров
Скиннер несколько секунд стоял неподвижно, затем сухо простился и покинул жилище Сэнди Каннингам-Блайта. Он шел по булыжным улицам Нью-тауна в сторону маслянисто-черных вод залива Ферт-оф-Форт. В голове плескалась тяжелая усталость.
Да уж действительно — альковные секреты шеф-поваров… Но не те, которые мне нужны.
13. Весна
Весна вступила в Эдинбург робко, словно ожидая, что ее в любую минуту погонят палками. Неизбалованные погодой горожане дружно приветствовали ее приход, и служащие отдела санитарно-эпидемического контроля не были исключением. Давно бродившие по этажам слухи об увеличении бюджета наконец подтвердились: начальник Джон Купер собрал людей в зале заседаний и объявил, что бюджет будет расширен — впервые за последние пять лет. Это означало увеличение штата и появление новой вакансии старшего инспектора. Кому-то светило повышение. В отделе, конечно, шутили, что под началом Купера повышение — это хуже увольнения, однако большинство восприняло новость с энтузиазмом.
Скиннер покосился на Боба Фоя: у того дернулась щека. Интересно, кто-нибудь еще заметил? Он украдкой оглядел коллег. Сзади сидел Айткен, спокойный как удав — ему до пенсии осталось всего ничего. Макги тоже не трепыхался, ибо планировал вернуться в родной Глазго. Кибби, напротив, смотрел собранно и целеустремленно. В последнее время он из кожи вон лез, чтобы выслужиться перед Фоем — и, надо сказать, небезуспешно. Что до самого Скиннера, то его шансы на повышение было трудно просчитать. Пить он, конечно, не перестал, однако благодаря связи с Шеннон вышел на некое плато.
По окончании собрания, на излете первого по-настоящему весеннего дня, персонал отдела санитарно-эпидемиологического контроля дружно отправился в ресторан «Кафе-Рояль» — Боб Фой на правах начальника предложил выпить по кружечке, отпраздновать добрые вести. Одной кружкой, понятно, не ограничилось, и вскоре своды роскошного ресторана, отделанного дубом и мрамором, огласились веселыми пьяными криками. Единственным исключением был Брайан Кибби, по своему обыкновению пивший содовую с лаймом.
Скиннер чувствовал, что градус цинизма в его репликах растет прямо пропорционально градусу алкоголя в крови. Он угрюмо рассматривал лица коллег: жизнерадостные, чистенькие, прилежные, аж тошно. Особенно Брайан Кибби.
Вот уж кто прилежный так прилежный. Идеально подходящее описание! Именно про таких субчиков начальство говорит: прилежный парнишка.
Он вдруг понял, что не кто иной, как Брайан Кибби, будет главным претендентом на новую должность.
От нечего делать Скиннер занялся тем, чем обычно занимался в подобных ситуациях: принялся склонять Брайана к пьянству.
— Сода и лайм? Это круто!— подмигнул он Шеннон, в которую Кибби был явно и безнадежно влюблен.
Чтобы отделаться от мучителя, Кибби нарушил лимонадную диету и заказал пива. От насмешек это его не спасло, но по крайней мере с кружкой в руке он не выглядел белой вороной.
Черт тебя побери, Скиннер!
Для передышки Кибби отошел к музыкальному автомату и выбрал песню, робко надеясь произвести впечатление на Шеннон. Он прочитал на одном из форумов, что все девушки любят «Колдплэй».
Там ходит на форум одна девчонка… очень красивая, если судить по юзерпику. Наверное, много о себе думает, раз выбрала такую картинку, но все равно классно. Правда, Люси гораздо красивее. И Шеннон.
Кибби украдкой покосился на Шеннон, которая смеялась над очередной скабрезной шуткой Скиннера. Заиграла музыка.
Смотри, звезда
Сияет для тебя,
И я пою, любя,
Под желтым светом…
— Какой урод завел эту бодягу?!— Скиннер скривился и посмотрел по сторонам. Заметив пунцовое лицо Кибби, он в тихом отчаянии закатил глаза, повернулся к Дуги Винчестеру и спросил еще пива.
— А мне нравится,— высказал свое мнение Винчестер.
Кибби осмелился и подошел к Шеннон.
— Ты какую музыку любишь?
— Да все что угодно. «Новый порядок» люблю. Ты их знаешь?
— Ну… почти нет. А как тебе «Колдплэй»?— спросил он с надеждой.
— Да так.— Она поморщилась.— Фоновая музыка, несерьезно. Для лифтов, для супермаркетов… Слишком пресно и беззубо.— Она рассеянно отвернулась и приняла у Скиннера стакан.
Значит, и про меня так думает? Пресный и беззубый. Фоновый… Не то что Скиннер, например.
Вечер был испорчен. Кибби с отвращением прикончил пиво, извинился и покинул ресторан. Дома он залил в себя литр воды, а потом, за компанию с матерью, выпил солодового молока.
Ворочаясь в кровати, он никак не мог уснуть. В желудке бурчало, в голове шумело. Мысли крутились, как мухи, вокруг яркой и заманчивой должности старшего инспектора — и вокруг человека, кто был его главным конкурентом на эту должность.
Дэнни Скиннер.
Сначала мы поладили нормально. Хотя он, конечно, много о себе воображал. Этакий золотой мальчик. Пока я у него вторую скрипку играл, пока смеялся его шуточкам, все было хорошо. Но как только меня начали замечать, он окрысился. Не понравилось, видите ли! Подначивает меня постоянно, грубит, издевается. Заходит слишком далеко со своими остротами. А сам алкоголик, это каждому известно. И подумать только: Шеннон с ним встречается! Наверное, с ума сошла. Я-то считал ее умной, а оказалось — такая же наивная дурочка, как и остальные.
Скиннер прекрасно понимал, какую угрозу представляет для него Брайан Кибби, однако сделать ничего не мог. Была середина недели, поздний вечер; они сидели с Макензи в баре на Хай-стрит и потягивали пиво. Когда Роб предложил еще по одной, Скиннер уныло согласился.
Надо было отказаться.
Завтра ему делать доклад о возможных путях улучшения работы отдела. Этот доклад считался неофициальным собеседованием, частью конкурса на должность старшего инспектора. Через день с аналогичным сообщением предстояло выступить Брайану Кибби. Сейчас следовало пойти домой и хорошенько выспаться, чтобы наутро быть в форме. Правда, с тех пор как Кей его покинула, крепкий сон сделался редкостью: одному в холодной постели было неуютно. С Шеннон он переспал всего дважды, если это можно было назвать «переспал»: оба раза дело ограничивалось пьяным торопливым сексом, после которого она немедля заказывала такси и уезжала.
Кей была не единственной женщиной, разорвавшей с ним отношения. С матерью он тоже до сих пор не разговаривал; лишь однажды вечером прошелся под окнами парикмахерской, заметил в окне грузный силуэт и красную шевелюру… Нет уж, перебьется! Теперь он с ней заговорит только для того, чтобы насладиться ее реакцией на два слова: имя и фамилию отца.
Скиннер в который раз вспомнил о книге «Альковные секреты шеф-поваров».
Остаются двое: де Фретэ и этот американец Томлин. Единственные из работавших в «Архангеле» молодых поваров. Каннингам-Блайт отпадает, разумеется. Неужели жирный хорек де Фретэ…
Нет. Не может быть.
Глядя в недопитый стакан, Скиннер как наяву видел завтрашнее утро, собственные трясущиеся руки и неуверенную фигуру, облитую безжалостным светом флуоресцентных ламп; видел, как он поджимает хвост под тяжелыми взглядами Купера и Фоя.
Ничем не лучше Кибби.
Макензи уже семафорил бармену, заказывая по новой.
Блин, опять пиво.
Каждое невинное замечание будет завтра искажено и усилено; похмельный мозг превратит безобидное обсуждение в жестокий допрос, в обличительное действо, призванное разоблачить никчемного пьяницу и симулянта.
Причиной грызущего ужаса перед завтрашним днем — и в то же время, как ни парадоксально, единственным средством его победить — было спиртное. Заказать еще несколько кружек, а затем отправиться в ночной клуб, или на хату к Макензи, или к случайному собутыльнику, поспешно затарившись пивом и чем-нибудь покрепче. Страх исчезнет в алкогольном тумане — чтобы наутро вернуться вновь, сторицей, вместе с мучительным, разрывающим душу треском будильника.
А в офисе будет поджидать Кибби, специально пришедший пораньше, чтобы выслужиться перед начальством,— свеженький, улыбающийся, прилежный до невозможности.
Скиннер повернулся к Макензи и тоскливо посмотрел на полную кружку, которую тот подвинул ему под нос.
— А может, не надо?
— Надо, не надо — какая разница? Пей!— с неизменным стоицизмом ответил дружище Роб. Сомнения ему шли, как носорогу помада.
Вечер побежал по накатанным рельсам. Кружки мелькали с завидной частотой, и вскоре Скиннер с облегчением почувствовал, что въезжает в зону «все по фиг». До доклада оставалось несколько часов, но часы с тем же успехом могли быть веками или световыми годами. Скиннер обрел стальную уверенность в успехе. Все эти второсортные конторские крысы ему в подметки не годятся! Завтра он покажет жополизу Кибби, как надо выступать! Текст доклада уже готов, ну или почти готов, и беспокоиться не о чем.
