Ирина Токмакова - Сосны шумят
Дождались братья темноты. Налетело Чудище на поле, стало пшеницу губить. Тут поднял Иван Большой свою дубинку и огрел Чудище по голове. Замахнулся Иван Меньшой дубовым суком — Чудищу в хвост угодил, а Иван Средний брат своей дубинкой Чудищу хребет переломил.
Тут Чудище и сдохло.
Спилили братья дуб, выкорчевали пень, а в яму Чудище свалили да засыпали. Поклонились они родной Земле, поблагодарили за совет и помощь и вернулись к отцу с победою…
Сказка кончилась. Сначала все молчали. Потом Валя говорит:
— Чудище больше никогда не вернётся?
— Нет, не вернётся, — успокаивает его тетя Нюра.
— А дальше что?
— А дальше будем спать.
Валя капризничает, он просит, чтобы ему рассказали, что было дальше. Но уже поздно. Все ложатся спать и быстро засыпают. Тамара засыпает тоже.
Идёт война народная
Однажды ребят никто не разбудил. Никто не спел им: «Дети в школу собирайтесь». Валя открыл глаза первый. Ребята ещё спали. Разговаривать было не с кем. Оп пощипал паклю из стенки. Потом сунул мизинец в расщелившееся бревно. Мизинец застрял. Валя его подёргал и вытащил. Из щели выбежал и побежал к потолку маленький чёрный паучок. Вале надоело молчать.
Он подёргал Тамарино одеяло.
— Тамара, а я видел во сне мыльную лошадь. Она была вся красивая, как мыльные пузыри.
Тамара посильнее зажмурилась, потом поняла, что она не спит, и открыла глаза.
— Ой, ребята, как светло! — закричала она. — А где же тётя Нюра?
В коридоре радио пело всем известную и почему-то страшную песню «Идёт война народная…». За стеной на кухне тётя Маруся-водоноска громыхала вёдрами. На дворе запрягали Мишку: Исаак Маркович собирался в город за продуктами. А тётя Нюра не приходила.
Потом прибежала Олеся. У неё были красные глаза и какое-то не такое лицо.
— Ребята, быстро одеваться и в умывальную, — сказала она. — Старшие, помогите маленьким застегнуть лифчики. Умоетесь — садитесь за столики. Я сейчас принесу кашу.
— А тётя Нюра?
— Тётя Нюра не придет. Тётя Нюра плохо себя чувствует.
А днём ребята угнали, что тётя Нюра получила «похоронную». Тёте Нюре написали, что её муж отважно сражался за Родину и погиб как герой.
Тётя Нюра пришла на другой день. Была она как обычно. Только бледная. И всё время туго стягивала косынкой голову.
Ребята вели себя тихо. Даже маленький Валя не капризничал совсем.
Ёлка-сосна
Приближался Новый год. Ёлка. Только вот не были ёлочных игрушек. Олеся принесла бумаги. Её выкрасили карандашами в разные цвета и выпросили у Исаака Марковича клей. Олеся разрезала бумагу на узенькие коротенькие полоски и научила ребят клеить из них цепи. Склеиваешь колечко, потом продеваешь полоску в это колечко и склеиваешь концы — получается два колечка вместе. Нанизываешь много-много колечек разного цвета, и получается длинная красивая ёлочная цепь.
Вера Александровна дала немного ваты. Вату смачивали клеем и скатывали в виде морковок. А когда клей засыхал и морковки твердели, их раскрашивали красной краской, приклеивали зелёный бумажный хвостик и ниточку — чтоб вешать. Пока красили и клеили, вес с ног до головы выпачкались краской и клеем. Зато было весело.
Олесю кто-то из деревенских угостил орехами. Она их грызть не стала. Принесла ребятам. Орехи тоже раскрасили и приклеили к ним ниточки.
Все было готово.
Олеся, и тётя Маруся-водоноска, и сам Исаак Маркович отправились в лес за ёлкой. Пошли и пропали. Ребята совсем их заждались. Стало темнеть. Вера Александровна беспокоилась за Олесю. Наконец пришли. Все в снегу, носы — красные, брови — белые, замороженные как сосульки.
Оказалось, зря исходили все ближние леса. Не растут в них ёлки. Ничего не поделаешь. Срубили маленькую сосенку. Тетя Маруся принесла ведро с песком. Сосенку укрепили в ведре. Запахло снегом и лесом.
Ну и пусть не ёлка. Пусть сосна. Всё равно красивая. Ветки — свечками, прямые, с голубоватой хвоей. И нарядная: на ней яркие цепи, пёстрые орешки и морковки — как настоящая.
Пришёл Степан Степанович. Ёлка-сосна ему очень понравилась. Он играл. Ребята пели «В лесу родилась ёлочка». А потом приходил Дед Мороз. Он был с длинной белой бородой, в красном пальто с мехом, только без палки. Потому что у этого Деда Мороза была только одна рука, а в ней он пёс корзину. В корзине лежали аккуратно свёрнутые кулёчки из газетной бумаги, а в них но целому яблоку, по две жареных белых лепёшки, по комочку розовых конфет-подушечек и по куску толстого наколотого шоколада.
Настал Новый год.
Весна
Постепенно стало теплеть. У сосновых стволов снег стаял, показалась чёрная земля. Около самого берета распустилась верба. На ветках качались маленькие пушистые зайцы.
Ребята набрали сосновых веток, наломали вербы, принесли домой.
Запахло весной.
Огород
Скоро снег совсем растаял. Вера Александровна выхлопотала «гектар», это земля за домом, за соснами — большое поле. Там теперь пашут и будут сажать огород — «подсобное хозяйство».
У ребят тоже будет огород — прямо позади сарая. Они сами вскопали землю, а тётя Нюра показала, как делать грядки. Вышло семь грядок.
Олеся пошла в деревню, а потом к Исааку Марковичу — добывать семена. Она принесла в пакетиках маленькие гладенькие семечки: и длинные, и узкие, и плоские, и овальные, и круглые — в виде шариков с шипами. Б каждом семечке сидела свёкла, или морковка, или репка. Надо было теперь посадить их в землю и поливать водой.
Скоро грядки зазеленели. На них появились топкие зелёные росточки — всходы.
Прогулка на лодках
На затоне была лодочная пристань. Две или три лодки болтались на причале. Остальные лежали кверху дном — на берегу.
До войны сюда по воскресеньям приезжали люди из города — отдыхать и кататься. А теперь Олеся иногда училась грести да деревенские переезжали на ту сторону — на картофельное поле.
Однажды вечером тётя Нюра сказала:
— Если все ребята, все-все, лягут спать быстро и тихо и будут как мышки в норке, тогда завтра поедем кататься на лодках.
«Мышки» сначала заорали как сумасшедшие, захлопали в ладоши, но потом притихли. Гуськом пошли умываться, не гремели рукомойником, не брызгались и тихонько улеглись спать.
Тётя Нюра никогда не давала пустых обещаний. На следующий день после полдника пошли на пристань. Разместились в трёх лодках и поплыли по затону. А где кончался затон, была протока. Въехали в протоку и поплыли по ней — прямо в реку Радомлю.
Над протокой сплелись ветками ветлы, сделали зелёную крышу. Листья отражались в воде, сквозь них просвечивало солнце, прямо рядом с лодками солнечные лучи ныряли и плавали на воде.
Выбрались на Радомлю и поплыли против течения. Радомля — широкая, по берегам лес.
Плыли долго, плескались водой, раскачивали лодку — пугали тётю Нюру. Потом все хором пели речную песенку:
Реченька быстрая.Ты куда течёшь?Ты куда, реченька.Лодочку несёшь?
Я теку меж лугов,Я теку в лесу,К морю, морю синемуЛодочку несу.
В первой лодке на вёслах сидел дядя Митя — из деревни. Когда от протоки отплыли довольно далеко, дядя Митя стал грести к берегу; он разогнал лодку, и она с шуршанием заползла на берег. Остальные две причалили рядом.
На берегу в высокой траве росли крупные лесные колокольчики, пахло разными цветами и тёплой травой. В воздухе стоял ровный и тонкий звон: жужжали пчёлы, трещали кузнечики.
Тётя Нюра сказала:
— Погуляем здесь и нарвём домой букеты. Не ходите далеко, и пусть никто не лезет в воду.
Ребята разбрелись по берегу. Валя срывал цветы очень коротко, прямо у самого цветка, так что они не годились в букеты, и подбегал с каждым цветочком к тёте Нюре:
— А этот цветочек кто?
— Это лютик, — объяснила тётя Нюра.
— Что значит лютик?
— Он лютый, как волк, он кусается, — вмешалась Тамара. И засмеялась.
Валя надулся и отошёл, а через секунду приставал снова:
— А это что?
— Это ромашка.
— А это?
— Это мята.
— Мятая? А кто её измял?
— Медведи, — опять поддразнила Тамара.
Потом тётя Нюра плела всем венки из ромашек. Один венок остался лишний. Не хватило головы.
— А кто без венка? — спросила тётя Нюра.
Никто не ответил. Все только вертели головами в белых ромашках.
Тётя Нюра забеспокоилась и быстро всех пересчитала. Одного кого-то не было. Тётя Нюра стала выкликивать по именам. Валя не отозвался.
— Да где же он? Валя-а-а!
Никто не ответил.
— Валя! Валя! — стали звать ребята.
