Стивен Кинг - Сердца в Атлантиде
— И еще как! Мы здорово проведем время. Правда, мистер Бротиген?
— Да называй его Тедом! — почти прикрикнула Лиз. — Раз он будет ночевать у нас в гостиной, так и мне лучше называть его Тедом. Можно?
— Ну конечно. И пусть будет “Тед” с этой самой минуты. Он улыбнулся, и Бобби подумал, какая это хорошая улыбка — дружеская, искренняя. Он не понимал, как можно устоять против нее. Но его мать устояла. Даже теперь, когда она отвечала Теду, ее рука с бумажной салфеточкой сжималась и разжималась в знакомом тревожном движении неудовольствия.
И Бобби вспомнилось одно из самых любимых ее присловий:
"Я ему (или ей) настолько доверяю, насколько поднимаю рояль одной рукой”.
— И с этой минуты я — Лиз. — Она протянула руку через стол, и они обменялись рукопожатием, будто только-только познакомились.., но вот Бобби знал, что его мама уже составила твердое мнение о Теде Бротигене. Если бы ее не загнали в угол, она бы не доверила ему Бобби. Даже и через миллион лет.
Она открыла сумочку и вынула белый конверт без надписи.
— Тут десять долларов, — сказала она, протягивая конверт Теду. — Думается, вам, мальчикам, захочется разок перекусить вечером не дома — Бобби любит “Колонию”, если вы не против, — а может, вам захочется сходить в кино. Ну, не знаю, что там еще, но кое-что в загашнике иметь не помешает, верно?
— Всегда лучше предусмотреть, чем потом жалеть, — согласился Тед, аккуратно засовывая конверт в передний карман своих домашних брюк, — но не думаю, что мы сумеем потратить десять долларов за три дня, а, Бобби?
— Да нет. Ничего даже придумать не могу.
— Кто деньги не мотает, тот нужды не знает, — сказала Лиз. Это тоже было ее любимое присловье вместе с “у дураков деньги не держатся”. Она вытащила сигарету из пачки на столе у дивана и закурила не совсем твердой рукой. — С вами, мальчики, все будет в порядке. Наверное, время проведете получше, чем я.
Поглядев на ее обгрызенные чуть не до мяса ногти, Бобби подумал: “Это уж точно”.
***Его мама и остальные отправлялись в Провидено на машине мистера Бидермена, и утром в семь часов Лиз и Бобби Гарфилды стояли на крыльце и ждали. В воздухе была разлита та ранняя тихая дымка, которая возвещает наступление жарких летних дней. С Эшер-авеню доносились гудки и погромыхивание густого потока машин, устремляющихся к месту работы, но здесь, на Броуд-стрит, лишь изредка проезжала легковушка или пикап. Бобби слышал “хишша-хишша” обрызгивателей на газонах, а с другого конца квартала неумолчный “руф-руф-руф” Баузера. Лай Баузера казался Бобби Гарфилду совсем одинаковым, что в июне, что в январе. Баузер был неизменным, как Бог.
— Тебе вовсе не обязательно стоять тут со мной, — сказала Лиз. На ней был плащ, и она курила сигарету. Накрасилась чуть сильнее обычного, но Бобби все равно вроде бы разглядел синеву у нее под глазами — значит, она провела еще одну беспокойную ночь.
— Так мне же хочется.
— Надеюсь, что все обойдется, что я оставляю тебя на него.
— Ну, чего ты беспокоишься, мам? Тед отличный человек.
Она хмыкнула.
У подножия холма блеснул хром — с Коммонвелф свернул и начал подниматься по склону “меркьюри” мистера Бидермена (не то чтобы вульгарный, но все равно грузная машина).
— Вот и он, вот и он, — сказала его мама, вроде бы нервно и радостно. Она нагнулась. — Чмокни меня в щечку, Бобби. Я тебя не хочу целовать, чтобы не размазать помаду.
Бобби положил пальцы ей на локоть и чуть поцеловал в щеку. Почувствовал запах ее волос, ее духов, ее пудры. Больше он никогда уже не будет целовать ее вот с такой, ничем не омраченной, любовью.
Она улыбнулась ему смутной улыбочкой, не глядя на него, глядя на грузную машину мистера Бидермена, которая изящно свернула с середины мостовой и остановилась у их дома. Лиз нагнулась за своими двумя чемоданами (что-то много — два чемодана на два дня, решил Бобби), но он уже ухватил их за ручки.
— Они тяжелые, Бобби, — сказала она. — Ты споткнешься на ступеньках.
— Нет, — сказал он. — Не споткнусь.
Она рассеянно взглянула на него, потом помахала мистеру Бидермену и пошла к машине, постукивая высокими каблуками. Бобби шел следом, стараясь не морщиться от веса чемоданов.., да что она в них наложила? Одежду или кирпичи?
Он дотащил их до края тротуара, ни разу не остановившись передохнуть. И то хорошо. Мистер Бидермен уже вылез из машины, небрежно поцеловал его мать в щеку и вытряхнул из связки ключ багажника.
— Как делишки, приятель? Как дела-делишки? — Мистер Бидермен всегда называл его “приятель”. — Волоки их к заднему колесу, а я вдвину их на место. Женщины всегда тащат с собой все хозяйство, верно? Ну, да знаешь старую поговорку — жить с ними нельзя, и пристрелить их тоже нельзя, если ты не в Монтане. — Он оскалил зубы в усмешке, которая напомнила Бобби, как ухмылялся Джек в “Повелителе мух”. — Взять у тебя один?
— —Справлюсь, — ответил Бобби и угрюмо потрусил следом за мистером Бидерменом. Плечи у него ныли, шея нагрелась и начала потеть.
Мистер Бидермен открыл багажник, забрал чемоданы у Бобби и поставил рядом с остальным багажом. Позади них его мама смотрела в заднее стекло и разговаривала с двумя другими мужчинами, которые ехали с ними. Она засмеялась чему-то, что сказал один из них. Бобби этот смех показался таким же естественным, как деревянная нога.
Мистер Бидермен закрыл багажник и посмотрел на Бобби сверху вниз. Он был узкий, с широким лицом. Щеки у него всегда были красными. В бороздках, оставленных в его волосах зубьями расчески, виднелась розоватая кожа. Он носил очки с маленькими круглыми стеклами в золотой оправе. Бобби его улыбка казалась такой же неестественной, как смех его мамы.
— Будешь играть в бейсбол летом, приятель? — Дон Бидермен чуть подогнул колени и взмахнул воображаемой битой. Бобби подумал, что вид у него очень глупый.
— Да, сэр. Я Волк в Стерлинг-Хаусе. Надеялся стать Льтвом, но…
— Отлично. Отлично. — Мистер Бидермен очень заметно поглядел на свои часы — в лучах утреннего солнца широкий золотой браслет слепил глаза, — а потом похлопал Бобби по щеке. Бобби пришлось стиснуть зубы, чтобы не отдернуть голову. — Ну, пора сдвинуть этот фургонище с места! Держи хвост пистолетом, приятель! И спасибо, что одолжил нам свою мамочку.
Он повернулся и повел Лиз к передней дверце. Положил ладонь ей на спину и повел. Это понравилось Бобби даже меньше, чем смотреть, как этот тип чмокал ее в щечку. Он поглядел на раскормленных мужчин в строгих костюмах на заднем сиденье — второго фамилия Дин, вспомнил он — как раз вовремя, чтобы заметить, как они тычут друг друга локтями. Оба ухмылялись.
"Что-то тут не так”, — подумал Бобби, и когда мистер Бидермен распахнул дверцу перед его матерью, а она поблагодарила и скользнула внутрь, чуточку подобрав платье, чтобы не мялось, ему захотелось попросить ее никуда не ездить: до Род-Айленда слишком далеко. Даже до Бриджпорта далеко. Ей лучше остаться дома.
Но только он ничего не сказал, а просто стоял на тротуаре, пока мистер Бидермен захлопывал дверцу и обходил машину к дверце водителя. Он открыл ее, постоял и опять по-дурацки изобразил бейсбольную подачу. Только на этот раз он еще по-идиотски покрутил задницей. “Ну и нимрод же!” — подумал Бобби.
— Смотри, не делай ничего такого, чего я делать не стал бы, приятель, — сказал мистер Бидермен.
— А если все-таки сделаешь, назови его в мою честь, — крикнул Кушман с заднего сиденья. Бобби не совсем понял, что такое он сказал. Но, наверное, что-то смешное, потому что Дин захохотал, а мистер Бидермен подмигнул ему в этой своей манере “между нами, друзьями, говоря”.
Его мать наклонилась к нему из окна.
— Будь умницей, Бобби. — сказала она. — Я вернусь вечером в четверг около восьми.., не позже десяти. Тебя точно это устраивает?
«Нет, не устраивает! Не уезжай с ними, мам, не уезжай с мистером Бидерменом и этими двумя ржущими идиотами у тебя за спиной. Этими нимродами. Пожалуйста!»
— Ну конечно, устраивает. Он же молодец. Верно, приятель?
— Бобби? — сказала она, не глядя на мистера Бидермена. — Ты справишься?
— Угу, — сказал он. — Я же молодец. Мистер Бидермен взвыл от свирепого смеха (“Свинью — бей Глотку — режь!” — подумал Бобби) и включил скорость — Провидено или хана! — вскричал он, и “меркьюри” отъехал от тротуара, развернулся к противоположному и покатил к Эшер-авеню. Бобби стоял на краю тротуара и махал вслед “мерку”, а тот проехал мимо дома Кэрол, мимо дома caiui-Джона. У Бобби будто кость засела в сердце. Если это было какое-то предчувствие — если его стукнуло, — то на будущее он обошелся бы без этого.
На его плечо опустилась ладонь. Он повернул голову и увидел Теда, который стоял около в халате, шлепанцах и курил сигарету. Волосы, которые пока не возобновили знакомства со щеткой, торчали вокруг ушей смешными белыми вихрами.
— Так это был босс? — сказал он. — Мистер… Бидермейер, так?
