Чак Паланик - Дневник
В свое время Питер рассказывал о Паганини, возможно — лучшем скрипаче всех времен. Его мучил туберкулез, сифилис, остеомиелит челюсти, диарея, геморрой и камни в почках. Ртуть, которой доктора пользовали его от сифилиса, травила его, пока не выпали зубы. Пока кожа не стала бело-серого цвета. Вылезли волосы. Паганини был ходячим трупом, но когда играл на скрипке — он был превыше смертных.
У него был синдром Эхлерса-Дэнлоса, врожденное заболевание, из-за которого суставы стали такими гибкими, что он мог отогнуть большой палец назад и достать им запястье. Если верить Питеру, то, что его мучило, пробудило в нем гения.
Если верить тебе.
Мисти приносит детективу Стилтону чай со льдом, который тот не заказывал, а он спрашивает:
— Есть ли причина, по которой вы вынуждены носить очки от солнца в помещении?
А она, мотнув головой на большие окна, отвечает:
— Да свет, — доливает ему воды и говорит. — У меня от него сегодня глаза болят.
У нее так дрожит рука, что она роняет ручку. Вцепившись рукой в край столешницы, для равновесия, она нагибается за ней. Шмыгает носом и говорит:
— Простите.
А детектив спрашивает:
— Вам знаком некто Энджел Делапорт?
А Мисти шмыгает носом и интересуется:
— Заказывать будете?
Показать бы почерк Стилтона Энджелу Делапорту. Буквы вытянутые, рвутся ввысь, амбициозно, идеалистично. Строчки резко кренятся вправо, упрямо и агрессивно. Сильный нажим на страницу говорит о могучем либидо. Так сказал бы Энджел. Хвостики букв, прописных «у» и «д», торчат строго вниз. Это говорит о решительности и сильных лидерских качествах.
Детектив Стилтон смотрит на Мисти и спрашивает:
— Могли бы вы сказать, что ваши соседи враждебно настроены к чужакам?
Просто на заметку — когда время на мастурбацию сокращается меньше чем до трех минут, потому что ванну с тобой делит еще четырнадцать человек, сделай очередной глоток.
По теории живописи учат, что женщины выбирают мужчин с выпуклым лбом и крупным квадратным подбородком. Это было в исследовании какого-то социолога из Академии Уэст-Пойнт. Там было доказано, что именно прямоугольной формы лица, глубоко посаженные глаза и плотно прилегающие к голове уши делают мужчину привлекательным.
Так и выглядит детектив Стилтон, плюс пара фунтов избыточного веса. В этот момент он не улыбается, но морщины, изрезавшие его щеки, и лучики у его глаз говорят о том, что улыбается он много. Улыбается он чаще, чем хмурится. Шрамы, оставленные счастьем. Может быть, это из-за избыточного веса, но складочные морщины между глаз и морщины от поднятия бровей на его лбу, линии беспокойства, практически незаметны.
Все это, и на лбу — дьяволовы рога.
Все это маленькие визуальные сигналы, на которые реагируют люди. Шифр привлекательности. Именно поэтому нам нравится то, что нравится. Осознаешь ты это или нет, они и есть причина того, почему мы делаем то, что делаем.
Вот так мы узнаем то, чего не знаем.
Морщины как анализ почерка. Как графология. Энджела бы впечатлило.
А наш дорогой милый Питер отращивал черные волосы до такой длины потому, что у него торчали уши.
У тебя торчали уши.
У Тэбби уши ее отца. Длинные волосы Тэбби — как у него.
Как у тебя.
Стилтон говорит:
— Жизнь в этих краях меняется, и много кому это может не понравиться. Если ваш муж действует не в одиночку, мы можем наблюдать погромы. Поджог. Убийства.
Мисти стоит глянуть вниз, и она начинает падать. Стоит ей повернуть голову, у нее мутнеет в глазах, и вся комната на мгновение смазывается.
Мисти отрывает счет детектива с планшетки и кладет его на стол, со словами:
— Что-нибудь еще?
— Еще только один вопрос, миссис Уилмот, — отвечает тот. Отхлебывает чаю со льдом из стакана, разглядывая ее поверх ободка. И говорит:
— Я хотел бы переговорить с вашими свояками — с родителями вашего мужа — если это возможно.
Мать Питера, Грэйс Уилмот, остановилась здесь, в гостинице, сообщает ему Мисти. Отец Питера, Гэрроу Уилмот, умер. Примерно четырнадцать или пятнадцать лет назад.
Детектив Стилтон делает очередную заметку. Спрашивает:
— Как умер ваш свекор?
От сердечного приступа, как кажется Мисти. Она не уверена.
А Стилтон замечает:
— Звучит так, будто вы не очень хорошо знакомы с родителями мужа.
Головная боль тюк-тюк-тюкает в затылок ее черепа, а Мисти спрашивает:
— Вы вроде говорили — хотите чашку кофе?
16 июля
ДОКТОР ТУШЕ СВЕТИТ фонариком Мисти в глаза и просит ее поморгать. Заглядывает ей в уши. Заглядывает в нос. Гасит свет в кабинете и заставляет ее при этом светить фонариком себе в рот. В точности как фонарик Энджела Делапорта, заглядывающий в дырку в стене столовой. Это старая уловка врача, чтобы подсветить ноздри: они расстилаются, отсвечивая красным под кожей носа, и можно проверить их на тени, которые означают закупорку, заражения. Пазушную мигрень. Он отклоняет голову Мисти назад и всматривается в горло.
Спрашивает:
— Почему ты говоришь, что это пищевое отравление?
И Мисти рассказывает ему о поносе, спазмах, головной боли. Мисти рассказывает ему обо всем, кроме галлюцинаций.
Он накачивает браслет для измерения давления крови, надетый на ее руку, и выпускает воздух. С каждым ударом ее сердца, они оба наблюдают за стрелкой давления на шкале. Боль в ее голове, каждый скачок совпадает с ударом пульса.
Потом с нее снимают блузку, и доктор Туше поднимает ей руку, прощупывая подмышку. На нем очки, и он смотрит в стену позади, пока работает пальцами. В зеркале на стене Мисти видно их обоих. Ее лифчик кажется так туго натянутым, что лямки врезаются в плечи. Кожа переваливается за пояс слаксов. В ожерелье из жемчужной бижутерии, охватывающем сзади ее шею, жемчужины тонут в глубокой складке жира.
А пальцы доктора Туше пробираются, ввинчиваются, вгрызаются в ее подмышку.
Окна приемной застеклены матированным стеклом, и на крючке со внутренней стороны двери висит блузка. В этом же самом кабинете Мисти обзавелась Тэбби. Стены, обложенные бледно-зеленой плиткой, пол, устланный белой. Здесь родился Питер. И Полетт тоже. И Уилл Таппер. И Мэтт Хайленд. И Брэтт Питерсен. Как и все на острове, кто младше пятидесяти. Так мал этот остров. Доктор Туше еще работает гробовщиком. Он готовил Питерова отца, Гэрроу, к погребению. К кремации.
Твоего отца.
В Гэрроу Уилмоте было все, что хотела Мисти увидеть в Питере с возрастом. Как мужчины, которые знакомятся с потенциальными тещами, чтобы иметь представление о том, как будет выглядеть невеста через последующие двадцать лет, так поступила и Мисти. Гарри оказался бы мужчиной, за которым Мисти была бы замужем в зрелом возрасте. Высокий, с седыми бакенбардами, прямым носом и длинным раздвоенным подбородком.
Сейчас, когда Мисти закрывает глаза и пытается представить себе Гэрроу Уилмота, ей видится только его пепел, развеянный над скалами Уэйтензийского мыса. Длинное серое облако.
Мисти неизвестно, в этом ли самом кабинете доктор Туше проводит бальзамирования. Если он доживет, ему предстоит готовить тело Грэйс Уилмот. Доктор Туше был единственным врачом на месте происшествия, когда нашли Питера.
Когда нашли тебя.
Если вилку когда-нибудь выдернут, он наверняка будет готовить тело.
Твое тело.
Доктор Туше прощупывает кожу под руками. Роется в поисках узелков. В поисках рака. Он точно знает, где нужно надавить на спину, чтобы заставить тебя откинуть голову. Поддельные жемчужины глубоко тонут позади ее шеи. Его глаза, зрачки слишком разведены в стороны, и видно, что на тебя он не смотрит. Он мычит какую-то мелодию. Сосредоточившись на чем-то отстраненном. Нетрудно заметить, что он привычен к работе с мертвыми.
Сидя на столе для осмотра, разглядывая их двоих в зеркало, Мисти спрашивает:
— А что было там, на мысу?
А доктор Туше подскакивает от испуга. Поднимает взгляд, выгибая брови от удивления.
Будто какое-то мертвое тело взяло и заговорило.
— Там, на Уэйтензийском мысу, — повторяет Мисти. — Там статуи, как будто раньше это был парк. Что там было?
Глубоко прощупывая пальцем сухожилия на ее затылке, он отвечает:
— До того, как в наших краях появился крематорий, там находилось наше кладбище.
Было бы приятно, если бы пальцы не были так холодны.
Но Мисти не видела никаких надгробий.
Его пальцы прощупывают лимфоузлы у нее под челюстью, он говорит:
— Был там мавзолей, вырытый в холме, — глаза его пялятся в стену, он хмурится и продолжает. — Как минимум две сотни лет назад. Грэйс могла бы рассказать тебе больше, чем я.
Тот грот. Маленькое каменное банковское здание. Капитолий штата с причудливыми колоннами и резной аркой над входом, весь рассыпающийся, удерживаемый корнями деревьев. Закрытые железные ворота, внутри — тьма.
