Лайонел Шрайвер - Другая жизнь (So Much for That)
– Ты больше не думал о спонсорстве фильма о людях, бросивших погоню за деньгами? – спросила она, когда они надолго встали в пробке на Вест-Сайд-хайвей. – Я думала назвать его как-нибудь «Вера в Последующую жизнь».
Шеп уже пожалел, что поделился с ней столь личными для него выражениями.
– Нет.
– Ты будешь смеяться, но такие фантазии встречаются достаточно часто.
– Спасибо.
– Я просто хотела сказать, ты будешь не одинок. Что-то типа клуба. Хотя, честно говоря, я с трудом нашла тех, кто реализовал свою мечту. Всего два случая, но и эти люди вскоре вернулись. Одна пара уезжала в Южную Африку, и женщина там едва не умерла; еще один мужчина продал все, что имел, и уехал на греческий остров, где ему было скучно, тоскливо и языка он не знал. В обоих случаях никто не продержался больше года.
Шеп старался не вникать во все перипетии, которые уже разрушили большую часть ее жизни, и решил переключить разговор на семью. Слава богу, он ничего не говорил Берил об отъезде в Пембу.
– Разумеется, ты могла поговорить только с теми, кто вернулся, – заметил он. – Люди, нашедшие свое счастье, сейчас далеко отсюда.
Сейчас для него это были пустые рассуждения, но все же, стоя в громадной пробке, он желал, чтобы хоть для кого-то Последующая жизнь стала реальностью.
– Эй, ты сделал новый фонтан? – спросила она.
Куда более безопасная тема. В отличие от его семьи Берил считала его фонтаны очаровательными.
Когда они свернули на Крессент-Драйв, Шеп понял, какую ошибку он чуть не совершил в разговоре с сестрой, хотя, возможно, так было бы и лучше. Он неожиданно понял, что имела в виду Глинис, когда сказала, что не хочет, чтобы ей было хорошо. По непонятной причине Шеп хотел, чтобы Берил было как можно сложнее.
Жена и сестра сдержанно поздоровались в кухне. Отсутствие театральной жестикуляции и вздохов позволяло Глинис сделать вывод, что Шеп ничего не сказал сестре в машине о ее болезни; обмен взглядами подтвердил ее правоту. У них была общая тайна, и это только их дело, когда и кого посвящать в нее. А пока неприятный вечер продолжался – неприятный для Берил, – Шеп понял, что полезного вынесла для себя Глинис из множества исследований и анализов. Ожидание делало ее сильнее. Нечто похожее на хождение по дому с заряженным пистолетом в руке.
Глинис возилась с фольгой на лазанье. Шеп посетовал, что должен заниматься едой. Берил была слишком рассеяна, чтобы заметить, что обычно ужином занималась ее невестка. Она, похоже, также не заметила, с какой заботой Шеп помог Глинис занять место за столом и сам принес ей выпить. За последние две недели Глинис не сделала ни глотка вина, и он очень надеялся, что это поднимет ей настроение. Берил даже не подумала принести с собой бутылочку. Впрочем, она никогда этого не делала.
Пока они ждали, когда будет готово горячее, Берил осушила бокал и принялась поглощать оливки и бросать косточки прямо на стеклянную поверхность стола, не обращая внимания на специальную мисочку, стоящую рядом со Свадебным фонтаном. Она нервничала, отчего Шепу стало вдруг легче.
– Итак, Глинис, – начала она, – что сделала новенького? С удовольствием посмотрю. – Этот разговор был начат не просто с целью заполнить паузу – Берил была готова поклясться, что невестка несколько месяцев не заходила в мастерскую. Глинис и Берил ненавидели друг друга.
В любом другом случае Глинис немедленно бы встала в боевую стойку, но на сегодняшний вечер у нее были другие планы, поэтому вела она себя сдержанно, но щурилась по-кошачьи хитро и лукаво.
– Ничего с тех пор, как ты спрашивала об этом в прошлый раз, – сказала она. – Нет вдохновения.
– Так дерьмово?
– По-разному. Без дерьма не обходится.
– Все еще делаешь формы для шоколадной фабрики?
– Вообще-то я недавно уволилась. Но если тебя интересует, остались ли у нас коробки бракованных сладостей, то да. Они немного помялись, но еще свежие, можешь взять сколько захочешь.
– Я совсем не об этом… – Она клонила именно к этому. – Но если ты настаиваешь, то конечно. С удовольствием.
Глинис скучала по своей работе больше, чем он ожидал. Шеп поставил коробки рядом с дверью, чтобы они напоминали ей, насколько незначительна ее потеря.
Он налил сестре еще вина. Размышления о тайных планах на сегодняшний вечер доставляли садистское удовольствие, но может так случиться, что они вообще не коснутся этой темы.
– Да, знаете, на прошлой неделе я ездила на автобусе к отцу, – сказала Берил, которая предпочитала наведываться в Нью-Хэмпшир только с братом на машине. – Я немного за него переживаю. Не думаю, что он сможет и дальше жить один.
– До этого он прекрасно справлялся. И с головой у него все в порядке.
– Ему почти восемьдесят! Ночами он, как правило, спит в кресле в гостиной, чтобы не тащиться наверх по лестнице. Питается исключительно сэндвичами с сыром. Его бывшие прихожане помогают и приносят продукты, но они такие же дряхлые, как и он. И еще мне кажется, что ему очень одиноко.
Шеп, который раза в три чаще бывал в Берлине, великолепно знал о кресле, но желание отца ночевать в гостиной было вызвано скорее ленью, чем трудностями с передвижением. Отец засыпал с детективом в руках – слава богу, не с Библией – и очень любил сэндвичи с сыром, поджаренным на гриле. Однако Шепу было приятно беспокойство сестры.
– Что ты надумала?
– Надо бы поместить его в один из этих домов для стариков.
У его сестры все же очень смешная манера говорить.
– Ты же знаешь, они не попадают под программу льготного медицинского страхования для пожилых людей.
– Почему?
– Какое это имеет значение – почему? – вскипела Глинис. Берил считала, если выяснить, почему так происходит, то можно все изменить.
– Их услуги не относятся к медицинской помощи, – терпеливо объяснил Шеп. – Я уже выяснял. Проживание в таких местах стоит от семидесяти пяти до ста тысяч в год. У отца нет накоплений, поскольку он всегда раздавал деньги нуждающимся, а пенсия ничтожно мала.
– Шепардо! Я говорю о том, что наш отец нуждается в уходе, а ты опять о деньгах.
– Потому что твое предложение требует больших затрат.
– Больших затрат от нас, если говорить точнее, – сказала Глинис. Тот факт, что Шеп «одолжил» сестре десятки тысяч долларов, выводил его жену из себя, а маленькая зарплата сделала ее еще более щепетильной в этих вопросах. – Или ты решила внести свою лепту? Ведь он и твой отец тоже.
Берил подняла руки и воскликнула:
– Какое жестокосердие! Полагаете, что в тот день, когда я выиграла в лотерею, вы просто забыли купить газеты? Я уже потратила все деньги, полученные на последний фильм о бездетных, и заканчиваю его на собственные средства – на то, что от них осталось. Я вовсе не бесчувственная дрянь. Просто нахожусь в стесненных обстоятельствах.
Бедность – вещь неприятная, но сейчас Шеп завидовал сестре, поскольку из-за безденежья она лишалась множества проблем. Отсутствие достатка позволяло Берил о многом не беспокоиться, начиная с реставрации Уильямсбергского моста, заканчивая уходом за отцом. Берил была «неплатежеспособна», но это не избавляло ее от ответственности в других вопросах, Шепу казалось, что в данный момент ему необходимо встать на сторону жены.
– Если ты решила поместить отца в дом престарелых, то тебе и счета оплачивать.
– Разве не ты продал «Нака на все руки» за миллион долларов? Господи, Шеп!
Он поклялся себе, что в будущем будет нем как рыба.
– Мой карман не бездонный. Мне есть на что тратить деньги. Если мы поступим так, как ты предлагаешь, то загоним себя в кабалу на ближайшие пять-десять лет при условии, что здоровье отца не ухудшится.
Взгляд Берил потух; она определенно надеялась получить еще одну дотацию от брата.
– А что, если отец переедет сюда? Ведь комната Амелии пустует.
– Нет, – резко ответил Шеп, ругая себя за то, что не сообщил новость о болезни Глинис в машине. Это избавило бы его от столь неприятного разговора. – Не сейчас.
– А почему не к тебе? – спросила Глинис. – У тебя роскошные апартаменты на Манхэттене. Кроме того, если ты не можешь содействовать материально…
– Верно, – подхватил ее игру Шеп. – Я бы мог тебе помогать.
Разумеется, Берил никогда не поступится личными интересами ради исполнения дочернего долга, но Шеп решил, что если ему и не удалось загнать сестру в угол, то уж понервничать ей точно пришлось.
– Этот фокус у вас не пройдет, извините, – отрезала Берил. – Но это только одна из тем, которую я хотела сегодня обсудить.
Шеп интуитивно предчувствовал, о чем она хотела поговорить. Они перебрались на кухню, где уже подгорала лазанья.
Уже много лет Берил жила в огромной квартире с высокими потолками и прочими атрибутами апартаментов на Западной Девятнадцатой улице и платила за нее сущие гроши. Проживание в громадной квартире с тремя спальнями сказалось на продолжительности ее романов. Она всегда могла отправить партнера в ссылку в другую спальню, что воспринималось благосклонно, поскольку даже кладовка в ее хоромах была больше всей квартиры, которую эти мужчины могли себе позволить. Шеп не считал нужным высказывать свое мнение, что кавалеров привлекает в сестре только жилплощадь, возможно, они и любили Берил, но прежде всего любили ее квартиру.
