Сперматозоиды - Мара Винтер
Сглотнув ком, вспоминаю. Давно, не то слово, года четыре назад. Не быстро же она заполняет свой дневник для девочек. Радикальных высказываний у меня с тех пор поубавилось. Хорошо помню тот вечер. Мама куталась в тёплый халат. Её голос, очень колоритный, голос артистки, способный к диалогу, разрезал воздух. Она сказала: “Посмотри на всех этих мальчиков-зайчиков, – кивнула на телефон, – лысеющих, прыгающих, жующих свой галстук. Они нами – управляют? Нет. Они разыгрывают перед нами, – развела руки, – пьесу. Трагедию великой пустоты. Где происходит действие? В интернете, в новостных каналах, короче, виртуально. Действие во времени? Нет. Действие в пространстве? Нет. А если оно не в пространстве и не во времени, происходит ли оно? Нет. Что происходит на самом деле? Мы не знаем. Что мы видим? Пьесу. Что за ней? Еврейский заговор? Информация с большими глазами? Бумажки без золотого запаса, американская мечта, означенная Мефистофелем? Или циферки на дисплее, уже без бумажек, просто циферки? Чем мы расплачиваемся? Временем. Чем ещё? Вниманием. Чем ещё? Данными о себе. Время нашей жизни, сама наша жизнь – вот, что являет собой современная валюта. Что, исходя из этого, ценно? Время. Приватность. Конфиденциальность. Где всё это есть? Наверху. Где-где? Чего-чего? Пьесу – играют? Да. Интересно? Да. Похлопаем. Где бы то ни было, наверху – точно не здесь. Политика, Боженька, – фокус на меня, – большая политика, поверь мне, всегда в кустах, не на виду. Ницше говорил глобально, призывал превзойти себя, а две мировые войны бахнули с его пинка, немцы в окопы “Заратустру” брали. Рисуешь, как буддистский монах, полыхающий с улыбкой, рисуешь, вот и рисуй. Политика – худшее занятие для творца, поверь мне. Талант о время только так убивается”. Я взвыла про Украину. Вспомнила, как в Донецке люди, под бомбёжкой, прыгали в вагоны поезда, бросая в разные стороны сумки и куски тела. Возвращались в обчищенные квартиры. Или не возвращались. Знакомые у меня отовсюду. Про Сирию взвыла. Внешнюю политику в ущерб внутренней. Про разруху, де юре бесплатные коммунальные услуги, де факто сдираемые в три шкуры (не в ЖКХ счёт их, в банке, куда текут средства – вопрос на засыпку), о ментах-насильниках, арестах за пост во вконтакте и т. д. Как, взвыла я, я могу игнорировать мир, где живу?
Мама помолчала. Мама спросила: "Ну и что ты предлагаешь?" Ну, я и высказала, скосплеила Томаса Мора: "Я предлагаю перенести войну в виртуальное пространство. Лидеры сели за компы, государственный конфликт решён. А, умей люди разговаривать, слыша друг друга, и за компы не пришлось бы садиться. Умение разговаривать закладывает среда, а среда – больная. Такой вот замкнутый круг. Ещё, да, предлагаю заботиться об окружающей среде, по мере возможности отказаться от пластика и полиэтилена, поставить производство на солнечные батареи, искать альтернативные энергоресурсы. Они дешевле, чем газ и нефть. Но газ и нефть приносят деньги тем, кто ими занимается. Переход на более дешёвое топливо для них невыгоден, а им – что им планета? Им ещё любовниц содержать. Отказаться от лёгкого тяжело. Пластик – что может быть легче пластика? Всё одноразовое – в нём. Логически, нужно делать качественные вещи, не на год эксплуатации, а на десять, на двадцать, на сто лет. Не смейся. Знаю, так не будет, опять-таки, производителям это невыгодно. Сделать всех граждан владельцами природных ресурсов, распределять доходы по справедливости. Хотя бы коммуналку не драть. Перерабатывать отходы предлагаю… да банально не гадить, где живёшь. Снести к чертям институт брака ради свободных форм человеческого общежития. От него и остался-то один скелет. Ориентация, пол, возраст, национальность – это всё важно ровно настолько, насколько это важно для человека. Уважать друг друга, несмотря на инаковость. Учить международный язык. Учиться терпимости. Охранять культурные памятники. Заниматься учебными программами, половым воспитанием, наконец. Избавиться от унизительного гендерного восприятия, не путать личность и пол. Соединить опыт разных стран, создать новую мифологию, такую, чтобы, опираясь на научные данные, она давала людям ощущение целостности, доступ к кодам коллективного бессознательного. Атеизм вместо религии был просто смешон, то же, что дыра вместо столба: держитесь, ребят. Неудивительно, что, за неимением лучшего, люди после перестройки вернулись к православию. Жака Фреско знаешь? Ты должна его знать… Серьёзно? Я вас обязательно познакомлю. Предлагаю, в общем, чтобы каждый занимался своим делом, жил сам, в достатке, принося миру пользу, и давал жить, в этом мире, другим. Ну, вот… как-то так". Идеалистка я была тогда, короче.
Лида вытаращила глаза. Лида сказала: "Ты предлагаешь людям простить друг другу всё. Весь ужас, что они на протяжении веков друг с другом творили. Говоришь так, будто нет никакого прошлого, одно будущее". Я посмотрела на Лиду. Мама тоже на неё посмотрела. И сказала: "Действительно, Божена. Что ты будешь делать с тенью? Для начала, даже со своей? У тебя ведь тоже есть тяга к разрушению. У тебя она ещё какая. – Ремарка из настоящего: высокое либидо, высокое мортидо, воля к жизни вровень с волей к смерти. – Ты злишься, когда тебе в метро отдавили ногу. Если встала не с той ноги. Злишься на политиков, на церковников, на клиентов, когда они, по твоему мнению, тупят. Говоришь о перенаселении, контроле над рождаемостью… Помнится, ты говорила, шесть из семи миллиардов планете не нужны. Поставишь к стенке и расстреляешь? И, после расстрела, будешь строить дивный новый мир? Коммунизм уже этим занимался, проходили. Что вышло? Что вышло, то и вышло. Нет мира без войны, нет добра без худа. В коллективном бессознательном – много монстров. Возросших, окрепших. За тысячи-то лет. Ну хорошо, допустим, их можно победить, повысив уровень осознанности. Кто, по-твоему, этим заниматься будет? Религиозные догмы искажают истину, всегда так было, всегда так будет. Религия – это выродившаяся метафизика. Религия отпадает. Наука не объясняет ни откуда мы пришли, ни кто мы такие, ни куда идём. Наука, как и законодательство, меняется каждый день, а так называемые британские учёные окончательно подорвали к ней доверие. Наука отпадает. Так кому это надо, повышать уровень? Кто сам достаточного уровня? – Я опять заикнулась про Фреско, мама потрясла головой: не перебивай. – Спрошу иначе: у кого, хотя бы здесь, в России, есть на это время? У тех, кому невыгодно повышать в населении уровень информированности даже, об осознанности речь не идёт. Масса – я не говорю об интеллектуалах, те в принципе одиночки – масса не хочет думать. Не может охватить весь масштаб, теряется в домыслах, теряется! Масса
