Вадик Сено - Белый принц
Прильнув к дверному глазку, Максим Иваныч ждал Риту.
Рита подошла к двери и замешкалась, роясь в сумочке в поиске ключей. Сзади послышалось пьяное мужское сопение.
Рита с опаской оглянулась.
А, Максим Иваныч! Вы меня испугали. К маме, наверное?
Он не в силах был отвести взгляд от вызывающе округлой груди девушки. Да.
Сейчас я открою, только ключи найду. Она повернулась к двери. Где же они.
Максим Иваныч схватил себя между ног и стал растирать промежность, уподобляясь удачливому массовику из порнофильма. Вторая рука тянулась к ягодицам Риты.
Вот они. Она обернулась, показывая ему свою находку. Нашлись. Вам плохо? Вы как-то тяжело дышите.
Старость не радость. Он дважды усмехнулся своему сарказму.
Дверь отворилась, девушка наклонилась, подавая тапочки гостю. Лучше бы ты не вставала. Максим Иваныч схватил Риту за талию и прижал ее к себе. Член его встал, в растирании не было необходимости. Он быстро расстегнул ремень на талии девушки, скинул джинсы и просунул руки в ее трусики.
Тссс.
Максим Иваныч? Вы идете или так и будете стоять в нашем коридоре? Мама в гостиной.
Рита ушла в свою комнату, Максим Иваныч постоял какое-то время на месте, справляясь с шумом в висках. Потом он решительно направился к Ритиной двери.
Девушка села на край кровати и вытянула руки. Хрустнули затекшие кости, она повернулась и легла на живот. Потом встала, и подошла к шкафу. Скинула блузку и лифчик, критично осмотрела себя в зеркале, зевнула и надела старенькую майку Napalm Death.
Максим Иваныч внимательно наблюдал за соседской дочкой через замочную скважину. Когда девушка оделась, он лениво поплелся говорить с соседкой.
А, Максим! Давно не виделись. Чем обязана?
Представляете, сегодня встретил Инессу с пятого этажа. Я ей говорю, твой сын всегда приглашает табун друзей, невозможно телевизор посмотреть. Хохот, топот, грохот. Как свиньи.
И что она?
Не поверишь. Говорит, мы же все молодыми были. А молодым тишина — злейший враг. Так и сказала. Враг. А нам теперь что, подыхать? А, спрашивается. Он выплюнул комок желчи на ковер и уставился в телевизор.
Рита достала из сумки мини диск, одела наушники, запрыгнула на кровать, закрыла глаза и включила play. Свет в комнате погас, и тени стали играть с воображением. Всего этого Рита не видела.
Three
Яркий солнечный день, без облачка, синее небо. Рита идет по поляне, покрытой рыжими подсолнухами. Они повсюду. Их стебли поворачиваются, следя за движениями солнца.
Мой белый принц, найди меня.
Холодные хрустальные башмачки ее ног светились и играли на солнце. С них капала вода, ледяные туфельки таяли. Вдалеке какие-то дети прыгали на скакалке. Время идет, а принц не идет. Пять. Четыре. Три. Два. Тебе уже сорок, а принца все нет. Рита улыбнулась.
Мой белый принц, найди меня.
Она прошла мимо озорного ручья, кружившего вокруг камней, засохших прутьев и всякой крошечной живности.
Ах, белый принц. Я буду ждать. Услышь — ты мой. Скажи — моя.
Приторность окружающего не бросалась в глаза, она несла какую-то скрытую ценность, над ней не хотелось смеяться. Она совершенно не казалась иллюзорной.
Four
Черная комната, отец осторожно вошел и прикрыл за собой дверь. Опустившись на корточки, он всматривался в ее лицо.
Тишина.
Рита открыла глаза.
Тишина.
На нижнем этаже пискляво играл старый приемник со слащавой русской попсой. Рита опустила ноги на пол и села на кровать. Посидев с минуту, она пошла к шкафу, открыла дверцу и, пошарив рукой в темноте, достала небольшую коробку со жгутом и шприцем.
Five
Наркомания. Что это такое? Вы сейчас сидите в аудитории, и думаете, ну что я, старый профессор, могу вам рассказать про наркотики?! Вы сами все знаете. Вы уже их пробовали или собираетесь попробовать. Даже если вы далеки от всего этого, у вас у всех есть либо друзья, либо друзья друзей, которые пробовали кокаин, лсд или героин. И мне это, в отличие от ваших родителей, очень хорошо известно.
Давайте выложим на чистоту. Наркотики меняют представление о мире. Они раскрывают сознание, они заставляют посмотреть на мир другими глазами. Они делают жизнь интереснее. Причем они работают для каждого и действие их мгновенно. Это вам не чтение Кастанеды до седьмого тома и не прогулки по Вьетнамским селениям. Но не все так радужно. Если вы уж слишком запали на наркоту, то вскоре у вас начинается конфликт с реальностью, вы уже не можете возвращаться в свое обыденное, статическое, скучное состояние, начинаются ломки, каждый отходняк становится все болезненнее. Вы увеличиваете дозировку, с надеждой побыть подольше в этом измененном состоянии, но за все надо платить. Закон сохранения энергии действует всегда, особенно когда ты летишь высоко-высоко.
Профессор остановился и неожиданно заглянул ей в глаза.
Вот ты, Рита. Зачем ты вчера укололась? Я знаю, что ты делаешь это не первый раз. Но все же? Почему вчера? Ты видела такой красивый сон, а у тебя они не часто. Тебе же обычно снятся кошмары. Раздавленные тела, убийцы, призраки, тошнота, насильники, весь спектр человеческой грязи. Один раз за очень долгое время ты увидела красивый сон. И что? Ты не поверила. Ты привыкла к темноте, ты заставила себя забыть о свете. Я знаю, так легче. Слабый человек всегда примыкает к чему-то. Заучивает библию, верит в науку, заливает свой мозг алкоголем. Ты слабая девушка. Ты не можешь найти свое место в этом мире. Эволюционные силы давят на тебя. Умри. Умри. И все, все что ты можешь сделать в ответ — это еще раз уколоться? Какая все же злая шутка жизнь для таких слабых людей как ты.
Профессор засмеялся.
А ведь в этом что-то есть. Ты же хороший человек. Очень хороший. Тебе не нравится причинять вред другим людям, тебе больно от этого. Таких людей не так много. Но ты ведь знаешь, что означает «не так много»? Это означает, что ты ошибка. Природа ошиблась, сделала тебя необычнее других, слишком другее других, ты не можешь прижиться здесь. Тебе здесь не место. Ты забыла, что человек — животное, и законы природы, включая борьбу за выживание, естественный отбор им не чужды. Твоя мягкотелость приносит вред не только тебе самой, она чужда обществу. Весь смысл общества — соединение по общим признакам. Мы еще не научились жить в высоко-индивидуалистическом обществе, и, быть может, никогда и не научимся. Ты опасна для нормальных людей, ты можешь показать, что те ценности, которые есть у других людей не единственны, тот способ мышления, которым нас наделила природа возможно не самый верный, а та модель счастья, которую мы несем в себе не самая оптимальная.
Ты же сама прекрасно знаешь. Если бы все были такими как ты, мы бы уже вымерли.
К Рите подскочил худощавый парень. Все, лекция закончилась. Пошли, пообедаем.
Опять еда. Каждый день одно и то же. Меня это убивает. Сейчас я возьму два блинчика, полторы ложки сметаны, чай с одной долькой лимона, полторы ложки сахара. И так день за днем, каждую неделю в течение пяти лет. С возрастом мы себя так сильно заполняем обыденностью и привычками, что на новые ощущения у нас попросту не остается времени.
Рита кивнула.
Почему нас сделали такими постоянными, никак не могу понять. Физика, конечно, против физики не пойдешь. Но материальный мир, почему он такой материальный?! Я рисую, каждый день рисую, у меня получается все лучше. Меня пригласили участвовать на выставку молодых художников. Это уже что-то. Там есть два персонажа — самые известные современные художники, по мнению еще одной модной глянцевой обложки. Я тут недавно подсчитал, что учусь рисовать уже пятнадцать лет. Ну, бывало, отходил от всего этого, но возвращался, и видит Бог, было мне больно, я бросал два раза сильно, думал навсегда. И научился я рисовать за все это время? Рисовать… картинки. Я когда сажусь за чистый лист уже знаю, что никогда не смогу передать то, что у меня в голове. Та красота, которая доступна мне и только мне, я могу нарисовать что-то кощунственное, отдаленно напоминающее тот идеал. И это отбивает у меня любую охоту что-то делать. Зачем, если изначально я не обладаю способностью передавать свои образы, если посмотрев на мою картину… на мой рисунок никто не будет чувствовать то, что чувствую я, когда создаю это?
Я извиняюсь, что на тебя так выплескиваюсь. Знаешь, с тобой всегда приятно поговорить, ты умеешь слушать и как бы это сказать… вслушиваться, что ли?
Рита улыбнулась. Я просто много молчу. Если бы разговор с самим собой не считался в этом обществе странным, тебе вообще не нужен был бы собеседник. Мне нравятся твои картины, Коля. Действительно. Так что не дави на себя так сильно.
Я знаю, у меня что-то есть. Что-то. Но у меня часто такое ощущение, что кто-то заложил мою голову размером с вселенную в крохотную черепную коробку человека. Я хочу делать все, хочу летать, говорить по-японски, сочинять стихи, разгонять протоны, изучать историю… вместо этого мне приходится по десять часов в день сидеть и набивать вот эту руку. Столько интересного проплывает мимо, а я даже не вижу этого. А если я не успею? Не успею оставить хоть какой-то след во всей этой суматохе? И насколько важен этот след? Может верить в дзен, верить в необходимость веры в себя? Этот извечный спор о ценности движения и цели никто никогда не мог решить.
