Ксавиера Холландер - Счастливая проститутка. История моей жизни
Как только они переступили порог, Аврора дернулась, как газель, почувствовав запах шакала. Мой инстинкт также требовал осторожности. Невысокий смуглолицый мужчина с усами выглядел, как настоящий «джон». Он переминался с ноги на ногу. Второй был похож на жулика, но в наше время копы и жулики часто похожи друг на друга, поэтому тут я не могла быть уверена. Но вот третий, высокий мужчина, больше других походил на копа.
«У меня так заведено, — объяснила я им вежливо, — и я прошу вашего позволения посмотреть какие-нибудь ваши документы». Мужчина с усами стал несколько сильнее переминаться с ноги на ногу; он и второй; с лицом головореза, посмотрели на высокого. Тот вытащил бумажник из кармана и показал мне его содержимое. Ни один из десятка кармашков бумажника не содержал кредитных карточек. Копы не могут позволить себе иметь их. Мне это уже не нравилось. Я посмотрела в сторону Авроры, которая уставилась на ноги высокого мужчины.
Я проследила за ее взглядом. Резиновые подошвы! Отличительный признак полицейского. Коп опустил глаза следом за нами и тоже понял, что мы знаем. Блеф провалился. «О'кэй, всем слушать — это рейд, — сказал он и предъявил значок полицейского. — Вы все арестованы по обвинению в занятиях проституцией».
Как по волшебству, входная дверь открылась, и в квартиру вошел крупный, одетый в гражданское полицейский, в котором я узнала «человека со шрамом», как его называли коллеги. «Добрый вечер, мисс Холландер, — сказал он мне со злобной ухмылкой. — Я же говорил вам, что мы когда-нибудь поймаем вас снова».
Восемь копов в униформе ворвались в помещение и начали переворачивать в нем все предметы, как блины на сковороде. Но их усердие все-таки больше напоминало комедии Кейстона, чем эффективный полицейский обыск.
Ящики из бюро были вытащены, и молодцы стали перекладывать их содержимое в специальную тележку. Туда они ссыпали все, что не было прибито гвоздями: любовные письма моей ранней юности, семейные фотоальбомы и даже коллекции кулинарных книг. «Разрешите мне оставить хотя бы это, — попросила я копа, охранявшего тележку, указывая на книги. — Конечно, если вы не собираетесь приготовить немного вкусного голландского горохового супа у себя в участке». Как вы думаете, что он сделал? Покачал головой и отказался.
У меня забрали все спиртное, которое я купила у клиента, сторговавшись на одной девушке за один ящик с бутылками. Сигареты, купленные в «Дьюти фри» — магазине на Голландских островах, «конфисковали» тоже. Ничто из этого не волновало меня. За что я действительно тревожилась, так это за мою черную книгу с телефонами и адресами клиентов и приходно-расходную книгу, стоявшие на открытой полке. Последний раз, когда полиция забрала их, мне пришлось потихоньку «обменять» их у полицейских на приличную пачку долларов. В этот раз я решила их спрятать.
Коп, охранявший тележку с вещами, походил на похотливого парня (мужчины всегда мужчины), поэтому я вытащила из ящика стола набор порнографических открыток. «Эй, взгляни на это», — сказала я, протягивая ему снимки. Через минуту или две эта обезьяна вошла в такой раж, что позвала остальных полицейских. Те неспешно собрались вокруг, и скоро из группы послышались неприличные замечания по поводу увиденного. Но, конечно, я не возражала, потому что ситуация теперь позволила мне сделать несколько шагов за их спинами и убрать мою адресную и расходную книги с полки.
Я постаралась быстро бросить книгу с именами чулан при гостиной под пустую картонку, а из финансовой книги вырвала все страницы с записями моих доходов и расходов и затем бросила ее на тележку, чтобы избежать подозрений. Так как никто не беспокоил меня, я смогла проскользнуть в свою спальню, где спрятала вырванные страницы под огромный, от стены до стены, ковер, один угол которого специально всегда оставляю неприкрепленным к полу. Туда же я затолкала и тысячу долларов наличными, потому что если эти гиены найдут деньги, то обычно говорят, что ничего не было, и оставляют их себе.
Как раз в этот момент из соседней спальни в комнату вошел здоровенный полицейский с папкой, в которой лежала бумага для свертывания сигарет. «Ладно, говори, где ты держишь наркотики. Мы знаем, что у тебя они есть».
«В моем доме никаких наркотиков нет, — солгала я, — Я никогда не пользуюсь ими». После того, как он ушел в спальню, я быстро вынесла пластиковый мешок с марихуаной из чулана, вбежала в ванную комнату и вывалила содержимое пакета в туалет.
Никто не следил за ванной, и я могла ходить туда-сюда, как нетерпеливый пациент, настойчиво избавляясь от компрометирующих вещей.
Затем я увидела, что полицейский в форме, пытающийся сделать вид, что он работает, пошел с фонариком к чулану в холле. Он начал продираться сквозь предметы, наваленные в холле, опасно приблизившись к картонке, под которой лежала спрятанная черная книга.
«Извините меня, сэр, — сказала я и деликатно оттерла его от открытой двери, — мое зеркало закреплено на этой двери, а я хотела бы поправить прическу». Коп пошел назад в спальню, где собрались его коллеги, разыскивавшие наркотики.
Так как никто не охранял входную дверь, две девушки и горничная решили сбежать.
«Ну ладно, пошли все на выход», — сказал здоровенный детектив, выходя из спальни. Он пересчитал головы и обнаружил исчезновение трех девушек.
«Где эти жопы? — спросил он, подняв руку и собираясь ударить меня. — Я переломаю им траханые ноги, когда найду их».
«Я не знаю, куда они подевались», — сказала я небрежно. Девушки упорхнули через входную дверь и спокойно спускались вниз на лифте к свободе.
Полиция арестовала всех, включая бедного Келвина, и повезла в 17-й полицейский участок. Меня оставили одну наедине с тремя полицейскими в гражданской одежде, которые первыми вошли ко мне. Телефоны продолжали звонить — клиентам хотелось нанести визит. Копы отвечали на все звонки с грубыми шутками и насмешками. После такого обращения эти «джоны», наверно, больше не будут звонить мне.
Мой дом превратился в свалку, но все равно они проглядели мой специальный саквояж. Мне повезло, что не нужно будет заводить новый. Содержимое его составляли тщательно подобранная коллекция из ножных железных кандалов и наручников, а также редкая плетка-девятихвостка, удары которой так любят ощущать на своей плоти мазохисты. Мои рабы были спасены.
Мальчики из участка валяли дурака, развлекаясь тем, что резали телефонную проводку из четырех аппаратов в спальне и четырех в гостиной. Наконец они забрали меня в полицейский участок. Но не прежде чем я сходила в спальню и забрала спрятанные деньги. Было три утра, когда я присоединилась к остальным, у которых снимали отпечатки пальцев. Газетные репортеры мельтешили снаружи здания полицейского участка.
Это будет замечательная история для жадной на сенсацию прессы.
В здании полицейские угостили нас кофе и пирожками. Они разрешили нам прилечь на столы я немного поспать. И даже выключили ослепительные неоновые лампы под потолком. Келвин лежал рядом с Авророй, которая была его любимицей, на одном столе. Она воспользовалась своей большой записной книжкой, как подушкой. Келвин вел себя, как пай-мальчик, не давая повода для скандала, но этот ублюдок лейтенант хотел дать его имя прессе. Келвин — президент большой компании в Мидвесте. Могу вообразить, что он думает теперь о Городе Веселья. Семья, карьера — все в руинах из-за получаса наслаждения.
Такис и я лежали рядом друг с другом на другом столе, моя голова покоилась на его плече. И в этот момент я почувствовала желание, мой бог, мне всегда хочется. Что происходит со мной?
Через несколько часов мы проснулись, одеревеневшие и усталые. У полицейских был телевизор, по которому показывали утренние новости. Они снова принесли нам кофе и пирожков. Мы смотрели программу, и там показывали девушек, выходящих из моего дома. Все имена были названы. «Дом мадам Ксавиеры подвергся налету полиции прошлой ночью. Ее считают королевой коллгел, использующей девушек для клиентов со всей Европы». Ого, по крайней мере, они хорошо меня представили.
В восемь утра, сразу после утренних новостей, нам сказали, что отвезут в Томбз, и предупредили, что снаружи ждут репортеры и фотокорреспонденты. Все мы захотели изменить свою внешность. Флавна нарисовала себе большие черные усы под носом с помощью карандаша для ресниц, подняла волосы наверх с помощью резиновой ленты и водрузила на голову шляпу с загнутыми полями, которую ей удалось украсть у одного полицейского.
Сама я надела очки, подняла волосы вверх и нацепила другую шляпу, которую удалось раздобыть. У Келвина была наилучшая маскировка. Я отдала ему свое летнее платье, которое удалось запихнуть в сумочку прежде, чем копы увели меня. Он обмотал его вокруг головы, сделав себе тюрбан, а концом платья закрыл себе рот и нос, превратив его в чадру.
