Брет Эллис - Гламорама
— Круче, чем яйца, солнышко. — Я делаю многозначительную паузу, а затем переспрашиваю: — Да, кстати… а что ты имел в виду, о мудрейший из мудрых?
Троица приходит в замешательство; выражения на их лицах свидетельствуют о том, что они ожидали: я, так или иначе, проговорюсь о чем-нибудь важном.
— Эээ, ну… — тянет Рик. — Ну, ты же сам понимаешь…
— Я тебя умоляю! — вздыхаю я. — Если хочешь поделиться какой-нибудь грязной сплетней, делись короче и не тяни резину.
— Ты никогда не смотрел фильм «Жизнь втроем»? — отваживается Дэвид.
— Угу, угу, угу.
— Так вот дело в том, что, похоже, описанная в нем ситуация очень близка Хлое, Бакстеру и Виктору.
— Уж не о Бакстере ли Пристли идет у нас речь, джентльмены? — вопрошаю я. — Неужели мы действительно говорим об этом маленьком противном педике?
— А что, он и вправду педик?
— Мы все знаем, что ты продвинутый парень, Виктор, — говорит Дэвид. — Все, что ты делаешь, круто, и полный вперед.
— Постойте-ка, постойте. — Я машу руками в воздухе. — Если вы хотя бы на одну секунду подумали, что я делю Хлое — Хлое Бирнс — с этим обсосом… я вас умоляю!
— А что, кто-то из нас заикался насчет этого, Виктор? — слышу я.
— Что?
— Никто, по-моему, не говорил, что это была твоя идея насчет Бакстера и что тебе это по кайфу.
— Как мне может быть по кайфу или нет то, чего не существует? — свирепею я.
— Да об этом уже на улице говорят.
— На какой такой улице? На какой улице живешь ты, Дэвид?
— Эээ… Ладлоу…
— Эээ… Ладлоу… — непроизвольно передразниваю его я.
— Виктор, как мы можем верить тому, что ты говоришь? — спрашивает Рик. — Ты сказал, что тебя не было на показе Кэлвина, а ты там был. Теперь ты говоришь, что между вами с Хлое и Бакстером нет mй nage а troi s[42] , но все говорят…
— Какие еще гребаные сплетни ты слышал? — выкрикиваю я, отпихивая от лица поднесенный кем-то экспонометр. — Давай рассказывай, не бойся!
— То, что ты трахаешь Элисон Пул, — говорит Дэвид и пожимает плечами.
Я молча смотрю на него пару секунд.
— Довольно, хватит. Я даже с ней не встречаюсь.
— У тебя очень выразительно получается честное лицо, чувак!
— Ты остался в живых только потому, что с девчонками я не дерусь, — отвечаю я Дэвиду. — Кроме того, ты взялся разносить опасные слухи. Опасные для тебя. Опасные для нее. Опасные для меня. Опасные для…
— Да ладно, Виктор, трахай ты кого хочешь, — вздыхает Дэвид. — Мне-то, можно подумать, есть какое дело.
— В любом случае все, что тебя ждет в ближайшем будущем, — это место человека, который раскладывает по стеллажам в Gap дешевые свитера, — бормочу я себе под нос.
— Мои маленькие рыбки! — зовет нас Дидье. — Работать пора!
— Есть идея, — говорю я Дидье. — Может быть, покрыть лицо Дэвида какими-нибудь сухими водорослями или песком с пляжа?
— Ладно, Виктор, — отзывается Дидье из-за фотокамеры. — Я смотрю на тебя так, словно на тебе ничего нет, зайка.
— Дидье! — взывает один из близняшек. — Смотри на меня, на мне и в самом деле совсем ничего нет.
— Я смотрю на тебя так, словно на тебе ничего нет, Виктор, и тебе это нравится.
Далее следует долгая пауза, во время которой Дидье изучает близняшек, затем он внезапно приходит к какому-то решению.
— Сделайте так, чтобы мне пришлось за вами побегать.
— Эй, Дидье! — кричу я. — Ты это мне говоришь? Виктор — это я.
— Танцуйте и кричите «писька».
— Писька! — покорно бубним мы.
— Громче! — кричит Дидье.
— Писька!
— Громче!
— Писька!
— Отлично, но все еще далеко от идеала.
Плавки вслед за «бермудами», бейсбольные кепки козырьком назад, леденцы в руках, звучит Urge Overkill, Дидье убирает «поляроид», затем передает его тому, кто предлагает за него самую большую сумму; дрожащей рукой покупатель выписывает чек перьевой ручкой. У одного из мальчиков случается нервный припадок, другой выпивает слишком много «Taittinger»[43] и начинает всем рассказывать, что он из Аппалачей, в результате чего кто-то начинает поспешно разыскивать таблетку клонопина. Дидье настаивает, чтобы мы все изобразили, как прикрываем ладонями наши яйца, после чего включает в кадр и съемочную группу «Fashion File», а затем все, кроме меня и того парня, который упал в обморок, отправляются на ранний ленч в новое местечко в Сохо, которое называется «Regulation».
23
Быстрым шагом в осеннем свете по лестнице к офису, расположенному на верхнем этаже клуба, роликовые коньки висят у меня на плече, съемочная группа с канала VH1 (увы! увы!) берет на третьем этаже интервью у флориста Роберта Изабель, и то, как все одеты, заставляет меня прийти к выводу, что светло-зеленый и оранжевый (такой, как на банках консервированного супа «Campbell») — наиболее броские цвета нового сезона, а музыка группы I, Swinger, работающей в стиле ультралаунж, витает в воздухе как конфетти, и в ней слышатся такие слова, как «весна пришла» и «настало время танцев», а повсюду — фиалки, тюльпаны и одуванчики, и все вокруг принимает тот вид, который ты пожелаешь: но то ли от этого ледяного шика, то ли от холода у меня зуб на зуб не попадает. В офисе на стенах — фотографии загорелых брюшных прессов, трицепсов, бедер и белых, как кость, ягодиц закрывают собой всю стену. Кое-где мелькают и лица: все, что хочешь, — от Джоэля Уэста до Харли Томпсона, от Марки Марка до Джастина Лазарда, от Кирка Камерона (прости, Господи!) до Фридома Уильямса — и части, части тела (может быть, даже и моего). Это святая святых Джей Ди и Бо, и хотя я ежедневно срываю со стен фотографии 8x10 Джои Лоуренса, они снова вешают их. Все парни так похожи друг на друга, что становится все сложнее и сложнее различить кто есть кто. Одиннадцать пиар-агентов будут работать сегодня вечером на мероприятии. Я ругаюсь с Бо по поводу крутонов семь минут кряду. Наконец появляется Джей Ди с распечатками электронной почты, сотнями факсов и девятнадцатью просьбами об интервью.
— Мой агент звонил? — спрашиваю я.
— А как ты думаешь? — фыркает Джей Ди и добавляет. — Какой агент?
— Мне так понравилась статейка, которую ты написал для журнала «Young Homo», Джей Ди, — бросаю я, просматривая уточненный по состоянии на 10:45 список гостей.
— Какую ты имеешь в виду, Виктор? — вздыхает Джей Ди, роясь в факсах.
— Ту, которая называлась «Помогите! Я западаю на парней!».
— А к чему ты это говоришь? — спрашивает Бо.
— К тому, как вам не стыдно не быть гетеросексуалами до такой степени, — говорю я, потягиваясь.
— Может быть, я и гомик, Виктор, — зевает Джей Ди. — Но я все равно мужчина, и мужчина с чувством собственного достоинства.
— Ты — гомик, Джей Ди, и этим все сказано.
Я покачиваю головой, глядя на новые вырезки на стене над их рабочим столом, — Киану, Том Круз, несколько фотографий Брюса Вебера, Андреа Боккалетти, Эмери Робертc, Джейсон Пристли, Джонни Депп и Крис О'Доннелл — мой зловещий рок и судьба моя.
— Боже мой, вам, гомикам противным, так немного надо, чтобы запасть на парня. Хорошее тело, смазливое личико — о Господи!
— Виктор, — говорит Бо, вручая мне факс, — я знаю совершенно точно, что в прошлом ты и сам спал с парнями.
Я захожу в мой кабинет в надежде найти там бутылочку «Snapple» или косяк.
— Как-то раз в студенческие годы я посвятил модной игре в бисексуальность ровно три часа, — пожимаю я плечами. — Не стоит упоминания. С тех пор и доныне меня волнуют только булочки с мехом.
— Ты хочешь сказать, что эта пластмассовая пизда Элисон Пул намного лучше, чем, скажем, Киану Ривз? — спрашивает Джей Ди, семеня за мной следом.
— Чувак, с Киану у нас до этого ни разу не доходило, — говорю я, направляясь к стереосистеме. — Мы просто хорошие друзья. — Я роюсь в своей стойке с компактами: Elastica, Garbage, Filter, Coolio, Pulp. Я ставлю альбом Blur. — Знаешь ли ты, что «киану» по-гавайски означает «холодный бриз с океана» и что он получил японского «Оскара» за роль агента ФБР, ставшего серфером, в фильме «На гребне волны»? — Я выставляю на проигрывателе треки 2, 3 и 10. — Господи, и после этого мы еще боимся япошек!
— Ты должен перестать заниматься сексом с девушкой Дамьена, Виктор, — выпаливает Бо плаксивым голосом. — Нас просто жуть разби…
— Черт побери, — взвываю я и бросаю стойку с компактами в Бо.
— Если Дамьен узнает, он нас всех убьет, Виктор.
— Он убьет вас, если узнает, что я на самом деле открываю мой собственный клуб, — говорю я вкрадчиво. — Обвинят во всем при любых обстоятельствах вас. Постарайтесь этим проникнуться.
— О Виктор, твоя беспечность, конечно, нас очень прикалывает, и…
— Прежде всего, я не могу понять, с чего вы, гомики противные, взяли, что я трахаю девушку Дамьена…
