Как царь Горох с грибами воевал? Рассказы - Яра Рубин
Прибыв в лагерь, чувство моей всеобщей радости стало сходить, а тревога нарастать. Я сел на пенек и свернулся калачиком. Страх пропитал каждый сантиметр моего тела. Я не мог с ним совладать. На ленте внутреннего видения, то и дело проявлялись страшные картинки моего изобличение, из-за чего, я ставил под угрозу общее веселье. Но моя взяла! Я победил животное начало своего организма произнеся заклинание, которое по силе превосходит авада-кадабру и патронус. “Ну и похуй”, заметят, это же не ног лишиться или афро-ребенок от белой жены? Улыбка начала проявляться на моих румяных щеках. Подняв глаза, от которых осталась, лишь скупая окантовка, я увидел лица своих друзей.
Соня стругала салат, Саня возился в машине, подключая музыку, Стаханов точил палку ножом и приглядывал за всеми. Миша втыкал в одну точку и улыбался во все зубы. Гена стоял рядом со мной и периодически интересовался моим состоянием. Тишину в глуши нарушил мой истерический смех. Причиной этому послужила поза, которую принял Картон. Положив ногу на ногу, он подкурил сигарету. Глаза его смотрели в разные стороны и величайшей загадкой было то, как он смог найти и подкурить сигарету. Положив локоть правой руки на коленку, ладонью он держал голову, а в образовавшиеся отверстие между правой рукой и туловищем, он просунул левую руку и курил. Ему, как и мне было очень хорошо и его ничего больше не волновало. Самый сок начался, когда ему позвонила девушка и о чем-то его спрашивать, однако, кроме, -“Я тбя лблю.” и “Ты мйа зйка.”, она ничего от не услышала.
Этот смех меня одолевал. Я был не в силах его контролировать. Мне не хотелось, но моя диафрагма, которая всё активнее выталкивала воздух считала иначе. Воздуха не хватало, как алкоголя на этой планете для Эдгара По, как богатств, для капитана Моргана… Слезы выступили на черных, как ночь глазах. Нужно отвлечься. Отец Влада закинул в костер огромное бревно, которое было всё в дырках, как машина Бони и Клайда. Из-за этого раскалённая, красная древесная пыль взмыла в воздух. Каждая пылинка выбрала собственную траекторию полёта, рисуя изумительные узоры и однажды взмыв, подобно Икару, они падают на землю, становясь лишь пеплом. Бревно трещало. Из пор начали выбегать аборигены, внезапно обнаружившие, что лишились своего дома, а большинство – жизней. Миллионы муравьев спасались бегством из ловушки самого сатаны.
– Глупые муравьи, объединитесь, вы же можете поднять и унести бревно! Вместе вы – сила. Нет ничего невозможного! Ну же! Но муравьи не слышали моего немого крика. Они сгорели. Все до единого. Теория Большого фильтра в действии. Гуманоиды также, без сочувствия, кинут нашу планету в свой очаг, для получения ничтожного количества энергии, для разогрева овсянки или чем они там питаются.
Мне захотелось есть.
Мой голод зол, голод слеп,
Голод жжет, голод ест изнутри…
На самом деле, я думал, желание голода будет сильнее. Мне захотелось поджарить хлеб. Сообразив, где руки, а где ноги, я взял решетку для гриля, положил кусок хлеба, намазал плавленый сыр и накрыл это всё вторым куском. Сел на корточки поднес руку к огню и начал жарить.
– Хесус, ты орешь? Что ты делаешь? Положи на деревяшки решетку, ты себе руку спалишь.
Стаханов дал дельный совет, но я начал смеяться от собственной беспомощности и едва не перевернулся на спину. С горем пополам, мой бургер без мяса был готов. Я достал решетку и откуда-то послышался голос Софии.
– Подожди, я тебе помидорку отрежу, на бутерброд положишь.
Что может быть лучше, чем заботящаяся особа противоположного пола, за молодым человеком, находящимся в состоянии дурмана? Как можно ненавидеть девушек, мне не дано понять. Да, мне скажут, что в большинстве своем, они иррациональны и вообще… но черт. Она же не поленилась и помидорку несет! Если бы не женщины, мужчины бы до сих пор били палкой камни. Она подошла. И я начал открывать гриль. Раздался смех Стаханова и Сони, но я не мог понять, в чем дело. К ним подключился смех Миши и Гены. А Влад? Его нахуй убило, и он пошёл квасить. Я посмотрел на землю и начал заливаться смехом. Моя пища оказалась на полу, так как я открыл решетку не с той стороны. Горе планетарного масштаба. Но я потерял лишь 50% еды – кусок хлеба, на которой был сыр, намертво приклеился к решетке. Мои мышцы меня не слушались. Я пытался отодрать кусок хлеба. Мои руки были, будто в перчатках и я сжимал хлебец либо слишком сильно, либо слабо. И в конечном итоге, я превратил кусок хлеба в кашицу, а Софья любезно украсила его кусочком помидорки.
– Спсиб! – проговорил с набитым ртом.
– На здоровье, кушай. – Улыбнулась и скрылась лисой из поля моего видения.
Бутерброд мне показался настолько вкусным, что за него можно было бы вручить звезду Мишлен. Я самозабвенно поглощал кусок за куском, забывая дышать, что в общем-то особо не мешало. Вдруг, я почувствовал, что мою ногу кто-то щекочет. Подняв штанину, я обнаружил мерзкое, чёрное существо с множеством лап, но не паук. Это был клещ, который карабкался по волосинкам моей ноги, периодически путаясь в них, но он не сдавался и продолжал идти к цели. В панике, я начал бубнить что-то и бить свою ногу и всячески пытался его скинуть…
Пловецкий, или как потерять семь часов
Меня отпустило. Но я даже не заметил, как это произошло. Тем временем, Миша – повар по образованию, готовил плов. Три килограмма риса он засыпал в казанок, куча мяса и целая упаковка специй. Поставив плов на костер, Михаил с Софией спрятались в палатке и проверяли матрац на прочность. Вечерело. Сумрак пожирал весь свет без остатка, лишь автомобиль с посредственной музыкой и костер, не поддавались натиску. Стало холодать и Гена попросил мою куртку, благо, у меня было с собой теплых вещей на двоих. Я снял куртку, и она оказалась вывернутой. Он почему-то надел её шиворот навыворот и не придал этому значения. Да и какая разница? Была проблема серьезнее. Всем хотелось есть. Алкоголь делал свое, а запасы хлеба были на исходе, так как, кроме этого, больше нечем было перекусить. Прошло семь часов с момента, как Миша начал готовить. Было пошучено более миллиардамиллионов шуток, качество которых лучше не стало. В плов вылили пятнадцать литров питьевой воды и лишь девушка, чьё имя никто не знал, его контролировала. Взбунтовавшись, мужская часть нашего коллектива в не
