Терри Сазерн - Чудо-христианин
— Шпатель? — подсказал Гай.
— Нет, не шпатель! Господи боже! Большое деревянное весло, около четырех футов в длину, которое лежало рядом с креслом.
— Но он его не использовал? — сказала Агнесс.
— Нет, но какого черта оно там лежало, я хотела бы знать? — возопила Джинджер.
— Может быть, Билл вернулся с рыбалки, — предположил Гранд, и тут же слегка закашлялся, как бы показывая несостоятельность своей догадки. — Меня это никогда не волновало, хотя в школе, я помню… Теннис — была любимая игра Билла, и сам он был неплохой игрок. Один из лучших в старших классах.
— Как ты не можешь понять — он абсолютно сумасшедший, — сказала Джинджер Хортон. — Там еще кое-что на кресле лежало — по-моему, пара щипцов для льда.
— Зажимы, я думаю, — произнес Гай.
— «Береженого бог бережет, да, мисс Хортон?» — сказал он мне, как настоящий маньяк, а потом добавил: «Я не хочу, чтобы вы это глотали!» — и бросил сырое яйцо мне в рот. А потом схватил свои чертовы инструменты и побежал по комнате, а потом вон из комнаты, при этом крича во всю глотку!
— Может быть, он звал скорую? — спросил Гай. — Насколько мне известно, в медицине это случается часто.
— А что он говорил, выходя из комнаты, Джинджер? — спросила Агнесс.
— Говорил? Он ничего не говорил. Он просто орал. «Ааааааа! Аааааааа! Аааааааа!» — вот так это звучало.
— Как необычно, — сказала Агнесс.
— Что он говорил? — спросила Эстер у Агнесс.
— «Ааааааа, аааааа», — тихонько ответила Агнесс.
— На Билла непохоже, — сказал Гай, покачав головой. — Он мог таким образом вызывать скорую, это единственное, что я могу предположить.
— Но секретарь мог тебе объяснить, что все это значит, дорогая, — сказала Агнесс.
— Не было там секретаря, вот что я вам скажу! — воскликнула Джинджер Хортон. — Да там вообще, кроме него самого, никого не было. Только его чудовищные инструменты. И кресло было тоже очень странное! Да мне повезло, что я вообще живая оттуда выбралась!
— Она проглотила яйцо? — спросила Эстер.
— Эстер, ради бога!
— Что это было? — спросил Гранд, как будто не расслышав.
— Эстер хотела узнать, проглотила ли Джинджер яйцо, — сказала Агнесс.
— Конечно, нет! — сказала Джинджер. — Я его выплюнула. Не сразу, конечно, сначала я долго приходила в себя. «Я не хочу, чтоб вы это глотали!» — сказал он, когда бросил мне в рот яйцо, как маньяк, и я там сидела в полном шоке, пока он бегал по комнате и орал как сумасшедший!
— Может, это было не яйцо, — предположила Эстер.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Джинджер, выходя из себя. — Я же пробовала его на вкус, к тому же что-то желтое упало мне на платье!
— А ты потом написала заявление в соответствующую инстанцию? — спросила Агнесс.
— Господи боже, Агнесс, я пошла прямо в полицейский участок. А его не смогли найти. Исчез бесследно. Сумасшедший!
— Билл Торндайк совсем не дурак, — спокойно сказал Гранд. — Я в этом уверен.
— Но почему он вот так пропал, Гай? — спросила Агнесс.
— Он мог переехать вместе со своим офисом в другую часть города, — объяснил Гай. — Или вообще уехать из города. Я помню, Биллу очень нравилось западное побережье. Вот так. Он был без ума от Калифорнии! Ездил туда при первой же возможности.
— Нет. Его вообще нет в этой стране, — уверенно сказала Джинджер Хортон. — След потерян.
— Только не говорите мне, что Билл все бросил, — сказал Гай в размышлении. — Все бросил и уехал на Бермуды или еще куда. — Он понимающе усмехнулся. — Хотя меня все это не удивляет. Билл всегда был без ума от рыбалки. Рыбалка и теннис — в этом весь Билл.
Глава 18
— Ты не можешь просто так уйти, Гай, — сердито сказала Агнесс этому мальчишке, который встал, собираясь уходить. — Не можешь!
— Могу и должен, моя дорогая, — пояснил Гай, целуя обеих тетушек. — Течение, движение, рост, перемены — это четыре великих принципа жизни. Будем держать темп, пока можем.
перемены — это четыре великих принципа жизни. Будем держать темп, пока можем.
Он прошел вперед и взял толстую руку Джинджер. — Да, я буду продолжать движение, Джинджер, — сказал он с теплой улыбкой. И нетерпеливо добавил: — в Канаверал, а потом в Лос Аламос!
— Господи боже, — сказала Агнесс, — в эту ужасную жару! Какая глупость!
— Всегда в пути, — промурлыкала Эстер.
— Нужно идти в ногу с веком, — сказал Гай серьезно. — Я сейчас еду в Канаверал, чтобы посмотреть, что творится на космической сцене. Скажем так.
— Старые шесть и семь, Гай? — поддразнила его Джинджер.
— Кто ж знает? — дружелюбно ответил Гай. — Мы живем в странное время. Наше время, если так можно выразиться, испытывает на прочность саму человеческую душу. И все же каждый делает что может — что тут еще скажешь?
— Гай, — сказала Джинджер, сжимая его руку в приступе обожания, — было так весело! — Прощаться она умела отменно. Гай коротко кивнул и замешкался, как бы завороженный ее красотой.
— Моя дорогая, — прошептал он с хрипотцой, повергавшей женщин в дрожь и восторг, — это было… вдохновляющие.
«С.С.Чудо-Христианин» был последним из крупных проектов Гранда — по крайней мере, из известных публике. Затем он начал сворачивать свои дела. Однако по-прежнему любил «быть в курсе», как он сам выражался, и, в качестве последней шутки, приобрел бакалейную лавку в Нью-Йорк Сити. Достаточно маленькая, она фактически ничем не отличалась от нескольких таких же соседних. Гранд вывесил на окне маленький плакат.
НОВЫЙ ХОЗЯИН — НОВАЯ ПОЛИТИКА!
БОЛЬШАЯ РАСПРОДАЖА ПО СЛУЧАЮ ЗНАКОМСТВА!
Когда вечером магазин открылся, Гай сам стоял за кассой, одетый во что-то наподобие белого халата, похожего на его огромный лабораторный халат в «Вэнити».
Первый покупатель жил в двух шагах от магазина. Он пришел, чтобы купить себе блок виноградного сока.
— Это обойдется вам в три цента, — сказал Гранд.
— Во сколько? — спросил мужчина, нахмурившись.
— Три цента.
— Три цента? За шесть пакетов виноградного сока? Вы шутите?
— Это наша скидка «По случаю знакомства», распространяющаяся на виноградный сок, — сказал Гранд. — Это новая политика.
— Парень… я скажу, это что-то новенькое, — сказал мужчина. — Как? Три цента? Ну ладно, братишка! — он положил три цента на кассу. — Вот они! — сказал он, все еще потрясенный, когда Гранд поставил перед ним коробку.
— Приходите еще, — сказал Гранд.
— Это очень правильная новая политика, — сказал мужчина, оборачиваясь через плечо по ходу к двери. Около двери, между тем, он остановился.
— Послушайте, — сказал он, — а вы продаете… коробками?
— Ну да, — сказал Гранд. — Мы можем сделать скидку, если вы купите коробку. Небольшую, конечно, скидку. В течение распродажи мы и так получаем весьма небольшую прибыль, понимаете, и…
— О! Я возьму две по цене одной! Господи!
Я только хотел узнать, могу ли я купить коробку по этой цене.
— Естественно. Вы хотите купить коробку?
— Видите ли, на самом деле я хотел бы купить больше одной коробки…
— Сколько коробок вы хотите?
— Да… хорошо… сколько… сколько… Сколько у вас есть?
— У нас есть тысяча.
— Тысяча? Тысяча коробок виноградного сока?
— Да. Я мог бы дать вам… скажем, десять процентов скидки с тысячи… Двадцать четыре бутылки в коробке, двенадцать центов коробка… это будет сто двадцать долларов минус десять процентов, это будет сто восемь долларов… Давайте это будет сто пять долларов. Да?
— Нет, нет. Мне не нужно тысячу коробок. Господи! Я имел в виду, мне нужно десять.
— Тогда это будет стоить доллар и двадцать центов.
— Хорошо, — сказал мужчина. Он вынул доллар двадцать и положил на прилавок. — Ну и политика у тебя здесь, приятель! — сказал он.
— Это для знакомства с покупателями, — сказал Гранд.
— Политика что надо, — сказал мужчина. — У вас есть какие-то еще специальные предложения? Два по цене одного, что-нибудь такое?
— Ну… почти на все, что есть, цена снижена по случаю акции «По случаю знакомства».
До этого он не замечал, что на ценниках, которые были развешены, все цены оказались сниженными. Молоко — два цента за кварту, масло — десять центов за фунт, яйца — одиннадцать центов за дюжину — и так далее.
Мужчина дико оглянулся вокруг.
— А сигареты?
— Нет, сигареты мы решили не закупать. Поскольку, как говорят врачи, они вызывают рак легких, мы решили, что будет не слишком красиво продавать их людям, живущим по соседству.
— Уфф… хорошо, послушайте, я сейчас иду домой, чтоб взять тележку… или грузовик… Я скоро вернусь…
Каким-то образом новость разнеслась по округе, и через два часа магазин был пуст, хоть шаром покати.
На следующий день на пустом магазине было вывешено объявление:
