Уильям Берроуз - Гомосек
– А-а, заткнись! – Ли вскочил на ноги. – Я забью эту щель одеялом! Я тебе, блядь, весь воздух перекрою! Дышать будешь только с моего разрешения. Ты – жилец внутреннего номера, комнаты без окон. Так помни свое место и заткни свою обнищавшую пасть!
В ответ раздался вопль, где перемежались chingas и cabrones.
– Hombre, – осведомился Ли. – En donde esta su cultura?18
– Давай спать, – сказал Аллертон. – Я устал.
ГЛАВА 9
На речном пароходе они отправились в Бабахойю. Качались в гамаках, прихлебывали бренди и смотрели, как мимо проплывают джунгли. Родники, мох, живописные прозрачные ручьи и деревья, вымахавшие до двух сотен футов. Ли и Аллертон не разговаривали, пока пароход пыхтел вверх по течению, изредка пробивая безмолвие джунглей жалобным воем газонокосилки.
Из Бабахойи автобусом они поехали через Анды в Амбато: четырнадцать часов тряски и холода. Перекусить нутом остановились возле хижины на самом перевале, гораздо выше линии лесов. Несколько туземцев в серых войлочных шляпах ели нут с угрюмой покорностью. По земляному полу хижины, повизгивая, носились морские свинки. Ли вспомнил, какая свинка была в детстве у него в отеле "Фэрмонт" в Сент-Луисе, где вся семья жила некоторое время перед тем, как переехать в новый дом на Прайс-роуд. Он помнил, как та свинка визжала, как воняла ее клетка.
Они миновали заснеженный пик Чимборазо – холодный под луной, на незатихающем ветру высоких Анд. С высокогорного перевала открывался совершенно другой вид – будто они попали на чужую планету, гораздо больше Земли. Ли и Аллертон пили бренди, укрывшись одеялом, и ноздри им щекотал запах древесного дыма. На них были застегнутые до самого горла армейские куртки, под ними – фуфайки, чтобы не пробирало холодом и ветром. Аллертон выглядел нереальным, как призрак; Ли он казался чуть ли не прозрачным, сквозь него проглядывал пустой призрачный автобус.
Из Амбато в Пуйо – по краю ущелья в тысячу футов глубиной. Они спускались в пышную зеленую долину, а вокруг шумели водопады, леса, и прямо по дороге текли ручьи. Несколько раз автобус останавливался – нужно было убрать огромные валуны, сползшие на дорогу.
В автобусе Ли разговорился со старым изыскателем по фамилии Морган – он провел в джунглях тридцать лет. Ли спросил его об айяхуаске.
– Действует на них, как опиум, – ответил Морган. – Ее все мои индейцы употребляют. Как сядут на айяхуаску, от них потом три дня никакой работы добиться невозможно.
– Мне кажется, она должна пользоваться спросом, – заметил Ли.
– Я могу достать в любом количестве, – сказал Морган.
Они проехали мимо сборных домиков Шелл-Мары. Компания "Шелл" потратила два года и двадцать миллионов долларов, никакой нефти здесь не нашла и все бросила.
В Пуйо они приехали поздно ночью, нашли комнату в обветшалой гостинице около универсального магазина. Ли и Аллертон были так измучены дорогой, что не разговаривали и сразу легли спать.
На следующий день Старик Морган пошел вместе с Ли искать айяхуаску. Аллертон еще спал. Они столкнулись со стеной отговорок. Один человек сказал, что принесет на следующий день, но Ли знал, что он не принесет ничего.
Они зашли в небольшой салун, где хозяйничала мулатка. Она сделала вид, что вообще не знает, что это такое. Ли спросил: может быть, айяхуаска запрещена законом?
– Нет, – ответил Морган. – Но люди здесь не любят чужаков.
Они сели выпить aguardiente с горячей водой, сахаром и корицей. Ли сказал, что занимается высушиванием голов. Морган начал прикидывать, что можно открыть целую фабрику.
– Головы скатываются с конвейера, – сказал он. – Их же не купишь ни за какую цену. Запрет правительства, понимаешь? Уроды людей убивали, чтобы головы продать.
У Моргана имелся неистощимый запас бородатых неприличных анекдотов. Он рассказывал о каком-то местном персонаже, канадце.
– А как он сюда попал? – спросил Ли.
Морган хмыкнул:
– А как мы все сюда попадаем? Дома неприятности, как еще?
Ли кивнул и ничего не ответил.
Днем Старик Морган вернулся в Шелл-Мару забрать какой-то долг. Ли поговорил с голландцем по фамилии Сойер – фермером из-под Пуйо. Сойер сказал, что в джунглях, в нескольких милях от городка, живет один американский ботаник.
– Хочет создать какое-то лекарство – забыл название. Он говорит, что если удастся сделать концентрат, он заработает целое состояние. А теперь ему трудно – ему там даже есть нечего.
– Меня интересует лекарственные растения, – ответил Ли. – Может быть, я навещу его.
– Он будет рад вас видеть. Но прихватите с собой муку, чай или еще чего-нибудь. У них там шаром покати.
Позже Ли сказал Аллертону:
– Ботаник! Это счастье. Наш человек. Поедем к нему завтра.
– Мы же не сможем сделать вид, что просто проезжали мимо, – ответил Аллертон. – Как ты ему объяснишь наш визит?
– Придумаю что-нибудь. Лучше всего – сразу сказать, что мы ищем яхе. Может быть, нам обоим удастся что-то на этом заработать. Судя по тому, что я услышал, он сейчас сидит в заднице. Нам повезло, что мы его на ней застанем. Если бы он был при бабках и хлебал шампань галошей в борделях Пуйо, то вряд ли повелся бы на то, чтобы продать мне яхе на несколько сот сукре. И, Джин, ради всего святого, – когда мы возьмем этого типа в оборот, пожалуйста, не говори: "Доктор Коттер, я полагаю?"
Номер гостиницы в Пуйо был сырым и холодным. Очертания домов через дорогу размывал ливень, точно весь город оказался под водой. Ли брал с кровати вещи и совал их в прорезиненный мешок. Автоматический пистолет 32 калибра, патроны. Завернутые в промасленную шелковую тряпицу маленькая сковородка, чай и мука в жестяных банках, запечатанных клейкой лентой, две кварты "Пуро".
Аллертон сказал:
– Этот кир – самое тяжелое, к тому же, у бутылки острые грани. Может, здесь оставим?
– Нам нужно будет развязать ему язык, – ответил Ли. Он поднял мешок и протянул Аллертону новенький блестящий мачете.
– Давай подождем, когда дождь закончится? – предложил Аллертон.
– Подождем, когда дождь закончится? – Ли рухнул на кровать в приступе громкого нарочитого хохота. – Ха! Ха! Ха! Подождем, когда дождь закончится! Да здесь даже поговорка есть, что-то вроде: "Долг верну, когда в Пуйо дождь закончится". Ха ха.
– Ну ведь было два ясных дня, когда мы сюда приехали.
– Я помню. Мормонское чудо последних дней. Уже началось пешее паломничество, чтобы канонизировали местного падре. Vamonos, cabron.19
Ли хлопнул Аллертона по плечу, и они вышли под дождь, оскальзываясь на мокрой брусчатке главной улицы.
Тропа была вымощена бревнами, все дерево – под слоем жидкой грязи. Они вырезали себе длинные палки нащупывать дорогу, но продвигались все равно медленно. Джунгли были лиственными, деревья твердых пород высились по обе стороны тропы, подлеска почти не было. И повсюду – вода, ручейки, потоки и реки чистой холодной воды.
– Хорошая здесь форель, наверное, – сказал Ли.
Они останавливались у нескольких хижин спросить, где живет Коттер. Все отвечали, что они идут правильно. А далеко еще? Два-три часа. Может, дольше. Казалось, молва их опережает. На тропе они встретили человека, тот переложил мачете в другую руку, чтобы поздороваться, и сразу сказал:
– Вы ищете Коттера? Он сейчас дома.
– Далеко?
Человек посмотрел на Ли и Аллертона.
– У вас это займет еще три часа.
Они все шли и шли. Близился вечер. Они подбросили монету, кому спрашивать у следующего дома. Выпало Аллертону.
– Он говорит – еще три часа.
– Мы это слышим уже последние шесть часов, – ответил Ли.
Аллертону хотелось отдохнуть.
– Нет, – сказал Ли. – Если будешь отдыхать, ноги задеревенеют. Хуже этого ничего нет.
– Кто сказал?
– Старик Морган.
– Морган не Морган, а я хочу отдохнуть.
– Только недолго. Красота будет, если нас темнота застанет. Спотыкаться о змей и сталкиваться с ягуарами, падать в quebrajas – так они эти глубокие овраги называют, которые ручьи вымывают. У некоторых глубина шестьдесят футов, а ширина – четыре. Как раз хватит свалиться.
Они остановились передохнуть в брошенном доме. Стен не осталось, но крыша была, причем, довольно прочная на вид.
– Если подопрет, здесь можно остановиться, – заметил Аллертон, озираясь.
– Если только подопрет. Одеял-то нет.
Когда они дошли до дома Коттера, уже стемнело. Крытая соломой маленькая хижина на поляне. Коттер оказался маленьким жилистым человечком, далеко за пятьдесят. Ли заметил, что принял он их прохладно. Ли извлек из мешка бутылку, и они выпили. Жена Коттера – крупная, сильная, рыжеволосая женщина – заварила чаю с корицей, чтобы заглушить керосиновый привкус "Пуро". Ли опьянел после трех стаканов.
Коттер задавал Ли много вопросов:
– Как вы сюда попали? Откуда? Давно ли в Эквадоре? Кто вам обо мне рассказал? Вы турист или здесь по делам?
