Ксавиера Холландер - Счастливая проститутка. История моей жизни
Когда я начинала заниматься этим бизнесом, меня отличала наивность и неосторожность, возможно, потому, что я не видела ничего плохого в своих услугах. С самого начала я могла оправдать свой выбор этого занятия. Однако воскресным днем перед приездом Сони я получила суровый урок, так как не смогла замести свои следы. Из моей квартиры только что ушли два клиента, и, ожидая следующего, я чистила и смазывала свой велосипед, когда раздался звонок в дверь. В своей наивности я открыла ее, не взглянув в глазок, и человек в голубой униформе ввалился в прихожую.
«Я офицер полиции нравов», — объявил он. По мне, так он больше походил на уличного хулигана, чем на полицейского. Вся его форма была измята, на лине красовался проломленный нос, передние зубы отсутствовали.
«Называй меня Мак, девчушка», — сказал он и без приглашения уселся сам. Он начал разговор с обвинения меня в занятии проституцией и жалоб в этой связи моих соседей.
«Я проститутка? — сказала я. — Я всего лишь маленькая секретарша, которая чистит свой велосипед и не тревожит ни одной души. У меня работа в консульстве, и там вы можете навести справки обо мне».
«Почему бы тебе не налить мне виски со льдом?» — ответ был очень необычен для полицейского. Это было мое первое столкновение с законом, и я не оказалась достаточно проницательной, поэтому поступила, как он требовал.
Примерно через пять минут, вернувшись в гостиную с бутылкой, я обнаружила его разгуливающим по комнате, заглядывающим в стенные шкафы, просматривающим мои бумаги и вообще сующим всюду свои нос.
Затем он сел вновь со стаканом в руке и завел разговор, ничем не связанный с его служебными обязанностями. Однако приближалось время, когда в любой момент мог прийти следующий клиент. Поэтому я попросила разрешения сходить в спальню переодеться. Но толстый полицейский-ирландец последовал за мной.
Совершенно неожиданно я заметила движение его руки вниз, расстегнувшей брюки, и он начал доставать из них компрометирующую его, как слугу закона, вещь. Затем толстяк схватил меня и бросил, орущую, на постель. Хотя он и был предположительным полицейским, моим невольным криком было: «На помощь, полиция, на помощь!»
Он осадил назад, но начал словесное наступление: «Я хочу, чтобы ты знала, девчонка, что я живу в Квинс с женой и четырьмя детьми, и моя жена снова беременна. А вы, девки, получаете так много легких денег, тогда как мне приходится работать, как собаке, за паршивую копейку».
Как ни была я неопытна, мне было ясно, к чему клонится его речь.
«Я думаю, ты должна начать платить мне определенную сумму каждую неделю, а я обеспечу всю необходимую защиту для тебя».
«Нет, — сказала я. — Мне не нужна защита, потому что я не делаю ничего плохого».
«Вот что я скажу тебе, девчонка, — сказал он. — Я ухожу, но обдумай мои предложения и тогда свяжись со мной».
Перед лицом пришельца мне удалось сохранять самообладание, но на самом деле я была более испугана, чем казалось со стороны. После его ухода я позвонила своему следующему клиенту, психиатру, и рассказала об инциденте.
«Мне кажется, это жульнический трюк, — сказал старичок. — Они попытались применить тактику запугивания. Будь более внимательной в будущем и между делом осмотри квартиру — все ли вещи на месте».
Повесив трубку, я вернулась в спальню, и первое, на что упал мой взгляд, была крышка комода. Перед приходом полицейского на ней лежали 100 долларов и дорогой фотоаппарат. Сейчас на ней была только пыль.
Также исчез по непонятной причине конверт с порнографическими снимками, сделанными с меня в Голландии, которые я ввезла в Америку единственно как личный сувенир. Я списала деньги и фотоаппарат на расширение собственного печального опыта и страшно разозлилась на свою тупость за то, что оставила их на виду; что же касается фотографий, мне пришлось вскоре узнать, почему они пропали.
Когда через три дня вернулась Соня, я рассказала о случившемся, не включив в историю своих клиентов. Она назвала меня очень наивной, так как все знают, что полисмен должен предъявить ордер на обыск. Этот последний инцидент, однако, еще больше осложнил наши ухудшающиеся отношения, хотя мне меньше всего хотелось разрушать нашу дружбу с Соней.
Ее огорчало то, что я становлюсь все более безнравственной, но она не подозревала, что я больше не развлекаюсь с мужчинами. Если кто-то мне действительно нравился, я могла все еще лечь с ним в постель бесплатно, но к вечеру я была только профессионалкой.
Как-то Соня и я сели вдвоем и имели длительную беседу, в результате которой пришли к выводу, что, если мы хотим сохранить нашу дружбу, один из нас должен съехать. И так получилось, что этим человеком оказалась Соня. Благодаря улыбке фортуны ей удалось найти очаровательную квартиру со сниженным размером квартплаты в старом элегантном здании на Восточной Пятьдесят третьей улице, которая больше подходила ей, чем мне из-за того, что дом был заселен очень старыми людьми, из которых сыпался песок и который поэтому напоминал заведение для престарелых.
Поэтому я согласилась остаться в верхней части города и могла позволить себе платить 285 долларов за квартиру в месяц. Я зарабатывала хорошие деньги, занимаясь проституцией вечером и работая секретаршей днем. Мне удалось привлечь весьма неплохую клиентуру благодаря восторженным отзывам довольных клиентов.
Нисколько не преувеличивая, могу сказать, что я предоставляю очень хорошие услуги. За последние несколько лет я приобрела огромный сексуальный опыт и освоила всевозможные любовные позиции и приемы, которые приносят мужчинам и женщинам наибольшее наслаждение.
Чтобы доказать вам, как ко мне относятся мои люди, могу сказать, что первый «гость» Дирк до сих пор является моим хорошим клиентом и рекомендует меня всем остальным.
Со мной не бывает этого всеамериканского вэм, бэм, спасибо, мэм. Я действительно наслаждаюсь своей работой и люблю секс. Мне никогда не приходилось фальсифицировать свое удовольствие, и я никогда не торопила своего клиента.
Поэтому Перл видела, что все остаются довольны мной, и со временем я настояла исключительно на 50-долларовых клиентах. Двадцать долларов я отдавала Перл. Из-за более высокой оплаты моя клиентура стала более качественной, и вместо продавцов и торговых посредников у меня появились президенты компаний, стокброкеры, адвокаты, торговцы недвижимостью и политики. Я переросла мелочную деятельность Перл в деловой части города и знала, что должна подняться на более высокую ступень в профессии и получить доступ к высокопоставленным клиентам.
Приблизительно в ноябре моя жизнь изменилась благодаря тому, что один из клиентов познакомил меня с двумя женщинами, сыгравшими решающую роль в моей судьбе в течение следующего года. Их звали Мадлена и Жоржетта, и они были двумя самыми высококлассными мадам Нью-Йорка.
Конь по имени Джим Уотни, который любил улечься в постель с десятью девушками зараз и который однажды кончил семь раз с семью девушками; позвонил мадам и сказал буквально следующее: «Ксавиера — девушка, без которой вам не обойтись».
Мадлена была в последние несколько лет самой крупной мадам Нью-Йорка. Она унаследовала «королевский» титул от лесбийской леди по имени Дафна, чей кирпичный дом на Лексингтон-авеню с бассейнами и молочными ваннами подвергся налету полиции и был закрыт в июне 1968 года. Сообщения об этом деле были напечатаны на первых полосах «Дейли ньюс», а такая публичная реклама меньше всего нужна публичным домам. Теперь эти помещения занимает советник Картер Беден для своей политической деятельности.
Дом Мадлены почти превзошел заведение Дафны великолепием и размерами. В кирпичном здании, расположенном в районе Муррей Хилл, было пять спален. Эти спальни размещались на трех этажах, а на отдельном этаже действовал бар, а также находились комнаты для отдыха и общения.
Холодной ноябрьской ночью я оказалась в ее заведении, куда меня взяли для того, чтобы набрать нужное количество девушек для группы состоятельных управляющих, хотевших поразвлечься после холостяцкого ужина в «Двадцати одном». Джим Уотни и я позвонили в дверь и ждали несколько минут, пека все сложные замки и запорные приспособления были открыты, чтобы впустить нас за дверь. Внутри нас сопровождал дворецкий.
Ого, я никогда не считала заведение Перл дворцом, но это место превращало ее дом в иглу, эскимосскую хижину из снега.
Вход представлял собой элегантное фойе, пол которого был покрыт шиферными и мраморными плитами. с великолепной люстрой под потолком. Направо находилась гостиная, отделенная от фойе дымчатыми стеклами. Позади были видны обеденный стол из палисандрового дерева и огромная кухня для гурманов. Внутри комнаты были девять или десять хорошо одетых девушек, и все это больше было похоже на высококлассное агентство манекенщиц, чем на бордель.
