Жизнь идет - Никита Сергеевич Буторов
– Вали нахрен гондон, пока я тебя не убил.
Я быстро сгруппировался и пока он трендел, все же умудрился зарядить со всей дури ублюдку в живот. Тут сразу подлетели его подружки. Одному успел дать в харю, но скорее больше вреда нанес своей левой руке не жили ему, другого пнуть в пах и харкнуть еще на кого-то из них. К сожалению силы, были не на моей стороне. Кто бы сомневался? Они повалили меня на землю и начали запинывать. Благо охрана подлетела быстро. Взяла их за шиворот и выкинула нахрен из клуба. Меня правда тоже, но через черный ход (Видимо понимали, что перед входом драка будет продолжена и решили пресечь ее на корню, дабы избежать жертв в моем лице и лишнего внимания правоохранительных органов.)
– Ты в черном списке – Бросил мне на прощание охранник. Как будто я еще припрусь сюда.
Асфальт был мокрый. Похоже дождик прошелся пока я был в этом гадюшнике. Полежу ка я еще пять минут, небо уж больно красивое. Эти урод разбили мне бровь и нос, да еще все тело отбили, но вроде все в порядке, дышать могу, кровью не харкаюсь и голова не кружится.
Забавно, сколько было драк в моей жизни. Вроде бы с возрастом надо быть умнее пытаться их избегать. А тут чуть ли не сам спровоцировал. Плевать. За то очень хорошо. Странное чувство, но так спокойно на душе, умиротворенно и кажется я полностью протрезвел. Ладно пора идти домой. Я обогнул дом и вышел на дорогу. Такси здесь катаются всю ночь, поймал первое попавшееся и поехал в свою обитель, зализывать раны.
Дома еще раз проверил нос, он точно оказался не сломан, на скорую руку обработал бровь, предусмотрительно выпил таблетку от головы и улегся спать. В этот вечер, сейф остался без моего внимания, прогресс.
Глава 11
Чертов будильник. Сколько время? Почему он звенит?
На часах было 9 утра, воскресенье. Твою мать точно!
Мы с матерью каждое воскресенье ходим в церковь. Так заведено с детства. На протяжение 30 лет. В бога я конечно не верю с 15, но для мамы это не аргумент. Да и приобрело это чисто семейный обряд. Даже с тех пор как я съехал мы продолжаем эти крестовые походы на землю обетованную, настойчиво не замечая абсурдности ситуации.
Черт, почему так болит все тело? Ах да точно. Надеюсь синяк на пол лица не вышел. Я взял зеркало с прикроватной тумбочки и лицезрел огромную гематому над глазом и немного под ним. Выгляжу как изуродованная боксерская груша, которую били на протяжении десяти лет.
Деваться некуда, нужно собираться, если я не буду у дверей храма божьего в 11, мать меня убьет. Слава богу есть время помыться, хоть не много привести себя в человеческое состояние.
Дерьмо, еще и шишка от падения начала кровить, а только ведь наложили швы. За один день отработал десяти летнюю норму по увечьям. Сегодня воцерковленное воскресенье или кровавое?
Да еще живот от голода сводит. Ладно сначала помоюсь пока кухонный болванчик будет варганить. Главное еще раз не брякнуться в душе, а иначе матери даже убивать меня не придется.
Что ж на этот раз прием душа прошел в порядке вещей, без отключения воды и падений. Электронный шеф повар выдал неплохие макароны со стейком и даже остались глаженные рубашки. Еще бы что-то с лицом сделать было бы просто прекрасно.
Так как девушек я у себя не держу, то и тоналкам соответственно тоже не откуда взяться. Скрыть вчерашние приключения не представляется возможным. Уже нужно выходить. На автобусе как раз успею. Удачи мне.
– Еще чуть-чуть и ты бы опоздал. Господи, что с лицом? Такое чувство что тебя отколошматила ватага цыган. – Увидев мое прекрасное лицо, залепетала мама.
– Национальность я определить не успел, но они мне показались больше похожими на французов, слишком много картавых среди них было.
– Не ерничай, что случилось?
– Да молодость решил вспомнить, заглянул в клуб, вот итог. Бог не уберег.
– Не богохульствуй. Нос не сломан?
– Нет, с ним все нормально, вроде.
Ладно пойдем, после проповеди заглянем в больницу.
– Мне туда только через неделю. – Не подумав, брякнул я.
– Почему? – Мать серьёзно насторожилось. Ее лицо исказила подозрительная гримаса.
– Швы снять.
– Хватит мяться как школьник! Отвечай уже что за швы и откуда они взялись!
– В душе вчера утром упал.
– Как ты умудрился, за один день так поизмываться?
– Сам не понимаю.
– И ведь еще умудрился дожить до своих лет, ох бедный мой сыночек. Ничему тебя жизнь не учит. Ладно бедолага. Одень очки. – Мать вытащила из сумки солнцезащитные очки, судя по всему моего драгоценного папа. – Повезло тебе, что отец твой вечно забывает забрать их у меня.
Не споря я напялил очки, они были мне мелковаты и не прикрывали синяк, но в них я почувствовал себя комфортнее. Похмелье дает о себе знать, солнечный свет разъедал глаза.
– Лучше не стало, но что поделаешь, пошли, святой отец вот-вот начнет.
Храм конечно вызывал разномастную палитру чувств, начиная от жалкого раболепия перед каменной махиной и заканчивая презрением к столь властной душевной каменюке. Монументальное строение 18 века, в готическом стиле, с присущими ему разнообразными горгульями, острыми башенками и витражами, изображающими библейские рассказы. Все в этом здании просто говорит какой ты ничтожный по сравнению с богом, но он разрешает тебе войти в свой дом, он милосерден и примет любого под святыми сводами. Внутренности ни в чем не уступают наружности. Сводчатые арки как будто столбы, что держат небосвод. Пол выложенный черно белой плиткой в шахматном порядке, мозаичные фрески украшают стены, скульптуры святых и Христос, распятый на кресте, взглядом встречающий всех входящих. Мурашки сами охватывают тело. Любой верующий просто впадает в экстаз, а любой атеист просто обязан высказать дань уважения прилежной дотошности, с которой архитекторы прошлого выстраивали столь неповторимо- Конвейерное архитектурное и духовное строение. Церковь не жалеет денег на свои точки продажи свечей.
Мы с матушкой сели на третью скамью от алтаря. Народу не сказать, чтобы много, но человек 30-40 наберется. В моем детстве обычно приходило под 150. Свободных мест не было, люди стояли и внимали проповедям. То ли они они поднадоели, то ли наука поработила с умами и душами или всех достали выходки неблагонадежных святых отцов, но факт на лицо, прихожан становится все меньше.
Пастор,
