Ирвин Уэлш - Тупая езда
Ах нет, прости, Отец Всемогущий, ведь они тоже люди.
Снова грохочет окно, и на этот раз я готов поклясться, что вижу, как прогибается стекло. Эти деревянные рамы – сраная дешевка! Я хватаю телефон и звоню на стойку регистрации:
– Эта хрень здесь разнесет все к хуям! У вас есть план эвакуации? Как мы, черт возьми, будем отсюда выбираться?!
– Сэр, пожалуйста, успокойтесь и попытайтесь расслабиться. Не хотите ли заказать обслуживание в номер?
– Обслужите свое обслуживание в задницу! Это же чрезвычайная ситуация! Как вы можете так благодушничать, черт побери?!
– Сэр, пожалуйста, постарайтесь успокоиться!
– Да пошел ты! Мудила! – Я с грохотом вешаю трубку.
Беру бутылку скотча и наливаю себе еще стакан. Восемнадцатилетний односолодовый «Хайленд-парк» проскальзывает пташечкой. Персоналу в отеле просто насрать… Я достаю мобильный, но сигнала по-прежнему нет, и до Мортимера не дозвониться. Уволю придурка, к чертовой матери! И если на то будет воля Божья и милостью Его я пройду это испытание, то я подробно выскажу ему прямо в лицо, с каким удовольствием я посылаю его на хрен!
Очередной свирепый удар в окно; этот проклятый ураган приближается, он набирает силу. Эдинбург находится у моря. Замок, там, где возвышенность, вот куда мне нужно! Готов поспорить, что этот хрен Салмонд[19] – Господи, здесь даже политики не в форме – и все эти придурки уже там, пьют лучший скотч и обжираются бараньими потрохами в тиши и вдали от сраного апокалипсиса! Я снова хватаюсь за телефон и выхожу на городскую линию. У них здесь даже «911» нет, вместо этого какое-то дерьмовое «999». А если его перевернуть, то получится 666! Это же знак, черт возьми! Я уже чувствую дыхание Сатаны у себя за спиной! Помилуй, Господи!
Отец наш, сущий на небесах…
– Полиция Лотиана и Шотландских Границ…
– Это полиция Эдинбурга?
– Да…
– Вы сказали что-то другое! Почему? Разве вы это сказали?
– Мы называемся полицией Лотиана и Шотландских Границ… сюда входит и Эдинбург тоже.
– Ладно, я застрял в номере шестьсот тридцать восемь отеля «Балморал», это на улице Принцев, Эдинбург, прямо в центре проклятого урагана! – (Придурок на том конце буквально ухохатывается, как будто это не вопрос жизни и смерти, а телефонный розыгрыш! Неужели люди так мало ценят человеческую жизнь?) – Что здесь смешного?
– Ничего. Может быть, вам кажется, что это очень смешная шутка, но вы занимаете горячую линию для помощи в чрезвычайных ситуациях…
– Я занимаю горячую линию для помощи в чрезвычайных ситуациях, потому что это чрезвычайная, блядь, ситуация, дебил! Я Рональд Чекер! Я бизнесмен и американский гражданин!
Из трубки доносится усталый вздох, как будто этот придурок, этот коп на посту, зевает прямо мне в ухо!
– А, мистер Чекер, я читал в газете, что вы у нас в городе. Кстати, я люблю «Продажи». В общем, вы просто расслабьтесь и успокойтесь.
– Расслабиться? Как я могу, черт возьми, расслабиться…
– Мистер Чекер, вы в месте, лучше которого просто не придумать. Будь я на вашем месте, я бы там и оставался!
– Ни за что! Этот разваливающийся сарай – смертельная ловушка! Положение серьезное! Я хочу, чтобы полицейский эскорт доставил меня в Эдинбургский замок!
– Ничего не понимаю. Зачем вам ехать в Эдинбургский замок? Надвигается ураган, и мы настоятельно советуем всем оставаться в помещении.
– Блядь, да вы не понимаете! Здесь ураган на улице! Вот почему я звоню: вы, придурки, судя по всему, никогда раньше не видели чертовых ураганов! У вас ни дамбы, ни службы спасения, а вам насрать! Ну а мне – нет! Если вы не понимаете, какая надвигается задница, то катитесь вы все к чертям!
Я бросаю трубку, ложусь на живот и заползаю под кровать. В наушниках звучат успокаивающие скрипки Малера. Избавь меня от этих мучений! Избавь меня, Господи!
Тот таксист, Терри, говорил, что может что угодно разрулить! Он поможет мне с этой панической атакой… Нахожу его номер в мобильнике… появляется сигнал… он звонит…
– Ронни, дружок!
– Терри… слава богу! Ты должен мне помочь. Я застрял в этом урагане!
– Я тут тоже кое в ком застрял, Ронни. В кэбе, я имею в виду, если ты понимаешь, о чем я…
– Что?
– Забей. Где ты?
– Я в своем номере в «Балморале».
– Ну, так у тебя все в порядке, приятель, ты попробуй как-нибудь застрять по самые яица в…
– НЕ В ПОРЯДКЕ! ВСЕ ГОВОРЯТ МНЕ, ЧТО ВСЕ В ПОРЯДКЕ! ВЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТЕ ПРО ТО, ЧТО ТВОРИЛОСЬ В НОВОМ ОРЛЕАНЕ!
– Ладно, ладно, приятель, подожди. Похоже, у тебя небольшая паническая атака… ты ведь не принимал ничего такого, правильно?
– Нет! Я не прикасаюсь к наркотикам! Разве что пару стаканов виски и немного золпидема…
– Виски и снотворное за наркотики не считаются, – говорит Терри, но я, вообще-то, и так это знаю. – Ладно, все, не паникуй, я еду!
– Терри, спасибо, тебя сам Бог послал… только, пожалуйста, поторопись!
Я построил более двухсот высоток, каждый раз стараясь оказаться еще немного ближе к Господу, но я так боюсь высоты, что ни на одну из них так ни разу и не забрался.
Включаю телевизор, сигнал пока есть, но ни на одном из ка налов, которые транслируют эти бритты, нельзя поймать «Фокс-ньюс». Сплошное безбожное коммунистически-либеральное говно с кучей придурков, которые пытаются шутить и разгуливают по улицам в странной одежде. Наконец я попадаю на какую-то старую серию «Частного детектива Магнума» и с об легчением останавливаюсь на ней. Глотаю еще две таблетки золпидема, запивая их скотчем. Беру телефон и снова звоню, чтобы заказать обслуживание в номер. Один гудок, два… они меня бросили, черт возьми! Оставили меня в этом готическом отеле с привидениями, который рухнет прямо на меня, как только на него налетит ураган и…
– Обслуживание номеров! Здравствуйте, сэр! Чем я могу вам помочь?
– Пришлите две бутылки вашего самого дорого скотча!
– Самый дорогой виски, который у нас есть, – это односолодовый «Макаллан» тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года, но у нас осталась только одна бутылка. Он стоит две тысячи фунтов.
– Присылайте! Что еще у вас есть?
– Следующий по стоимости «Хайленд-парк» тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года, тысяча сто фунтов.
– Присылайте обе! И скажите парню, чтобы постучал три раза!
– С удовольствием, мистер Чекер, как вам будет угодно!
Буду пить их дерьмо и надеяться, что Господь меня пощадит и я заполучу настоящий скотч, настоящий «Боукаллен», и вернусь с ним в Америку! Но сначала нужно пережить этот чертов кошмар.
Новый Орлеан… Пожалуйста, Господи, я клянусь: если я переживу эту ночь, я пожертвую семизначную сумму в Фонд помощи жертвам Катрины!
12. Последняя битва мошонки
«Паб без названия» прячется в тени жилого дома под железнодорожным мостом. Он открылся еще в Викторианскую эпоху, и с тех пор этот укромный, труднодоступный и даже несколько таинственный притон стал излюбленным местом сбора местных заядлых выпивох. Отсюда недалеко до стадиона «Тайнкасл», и в дни матчей паб пользуется популярностью у футбольных болельщиков. Кроме того, история этого заведения пестрит разнообразными несуразицами. Долгое время пивной управляла череда неудачливых хозяев, и в результате здесь стала собираться смешанная публика, состоящая из конкурирующих байкерских группировок, крайне правых сторонников монархии, нескольких привлеченных местными ценами пьяниц со стажем и футбольных фанатов из противоборствующих банд, которые регулярно громят паб за его лояльность к «Хартс».
Есть люди, и большинство из них никогда не переступало порог этого заведения, для которых «Паб без названия» – место сомнительное и даже пользующееся дурной славой: мерзкая, отвратительная дыра, набитая живущими в каменном веке допотоп ными динозаврами. Однако для завсегдатаев паба это просто место, где можно раскрепоститься: невосприимчивая к безликим веяниям современности олдскульная пивнуха, где нет нудных проповедей профессиональных морализаторов и критиканов.
Сейчас это место в осаде другого порядка. На улице завывает Мошонка; кажется, словно это больной астмой дьявол играет на аккордеоне, и в его угрозах есть даже какое-то очарование. В теплом «Пабе без названия» все очень скоро привыкают к этим завываниям. К ультразвуковым мелодиям примешивается посторонний грохот – вероятно, от упавшего на пол кия для игры в бильярд. Завсегдатаи обмениваются понимающими взглядами и наигранными комментариями в духе «не хотел бы я там оказаться». Но никотиновой ломке нет дела до враждебно настроенной природы, поэтому скоро, несмотря на летящие навстречу пакеты от чипсов и коробки из фаст-фуда, посетители начинают предпринимать вылазки наружу. Дерзкие выкрики вроде «повой мне еще!» яростно адресуются ветру, который превращает прикуривание сигареты в столь непростое предприятие.
Глубокой ночью, около двух, все прекращается. На время никто уже особенно не смотрит. Растекаясь из паба по призрачным, усыпанным мусором проспектам и нетвердой походкой направляясь домой, многие уже и вправду не помнят ни о каком урагане.
