Мирослав Немиров - А. С. Тер-Оганян: Жизнь, Судьба и контемпорари-арт
Комментарий
и необходимость в нем.
Это есть, несомненно, один из главных пороков всего этого контемпорари арт.
И, в сущности, главная часть его, нынешнего авангарда — именно в комментарии. Можно и не делать объект X или акцию Y — достаточно ее описать. Можно не ходить на акцию смотреть — достаточно прочесть про нее в газете: она полностью сводится к своему описанию! И, таким образом, комментаторы — критики и искусствоведы — становятся в контемпорари арт гораздо более важными людьми, нежели художники, а само оно, это искусство, становится просто разновидностью литературы.
А вот Матисс или Малевич, или хоть тот же Ван-Гог — они к описанию никак не сводятся. В том-то и дело, что их нужно — посмотреть своими собственными глазами, и притом именно подлинник, а не репродукцию в каталоге.
А еще к тому же и нет их, комментаторов, — тех, кто разъясняет.
Тех, кто может и хочет внятно расшифровать публике смысл послания, которое сделано автором данным произведением.
Вместо скромного и внятного комментирования, три четверти их, критиков-искусствоведов, жонглируют именами Делеза и Фуко, а —
Ну, Ф.Ромер в «Итогах», тот да.
А так — фамилия одного из главных специалистов по московскому — да и всемирному — контемпорари арт: Тупицын.
Статьи его («их», их двое, муж и жена) — в вобщем, соответствуют фамилии авторов.
Компьютер
Автор этих строк узнает, что в офисе «Врачей без границ», который сторожит Оганян (см. сторожба), полно компьютеров.
— Так ты на них работай! Изучай программы, книжки там верстай! — призывает его компьютеролюб я.
— У меня и лопата есть. Может, мне ее тоже начать изучать по ночам — траншею там во дворе вырыть? — сердито отвечает компьютерофоб Оганян.
«Контроль количественный» и «контроль ситуационный»
и утрата их
Важнейшие понятия теории и практики мирового алкоголизма.
«Утрата количественного контроля» — это когда человек достигает такой стадии алкоголизма, когда начав выпивать, перестает замечать, что выпил уже достаточно, пора и остановиться. Каждый случай выпивки продолжается до состояния полного беспамятства. «Меры не знает». «От первой-то рюмки мне отказаться легко, вот от седьмой …» (Довлатов).
Явление чрезвычайно распространенное в России, и с ним, в общем, еще можно жить и даже позволять себе выпивать. А вот «утрата ситуационного контроля» — это уже да, это уже такая стадия алкоголизма, когда уже —
Когда, например, вызывает начальник — а личность Н., страдающая описанной утратой, наливает себе перед этим стакан, под лозунгом «Фигня! Никто и не заметит!» А потом — второй, объясняя: «Ну и заметит, ну и фиг ли? Кто нынче не пьет!», а затем и третий, потому что «Ну и фиг с ним, с начальником, он вообще козел!»
Когда нужно, например, днем монтировать выставку, а вечером ее открывать демонстрацией публике перформанса — а по пути из гостиницы в галерею ноги сами заводят в винный магазин, и там руки сами покупают бутылку рома — так, по чуть-чуть, для бодрости (нет, лучше литровую; нет, давайте уж сразу и вторую), а затем наливается первая и вторая правда по чуть-чуть, а затем (что-то не действует!) третья сразу по-полной — и т. п.
Тер-Оганян А.С. достиг этой стадии к середине 1990-х, что и вынудило его перейти к полностью безалкогольному образу жизни (см.)
А упомянутый выше перформанс в Берлине, кстати, получился, и весьма эффектный, и он даже заснят на видеопленку. Хотя и весьма не тот, который замышлялся — подробности см. Берлин.
Концептуализм
Я скажу, друзья, вам прямо,
И отнюдь не без причин:
Заебал блядь этот сраный
Весь блядь концептуализм!
То есть нет, оно, конечно,
Вроде даже хорошо, –
Эта всякая скворечня,
Всякой блядь хуйни мешок;
То есть, да, оно забавно.
Поражает даж порой
Всей своей однообразной
Заунывной хуергой,
Но от вас, друзья, не скрою,
И скажу без хуеты:
Все же хочется порою
И невъебенной красоты!
Надым, 19 июля 1990
И, сейчас, девять лет спустя, повторю: так и есть. Господствовавший все эти года концептуализм — или, беря шире, всевозможный минимализм, неопримитивизм, разнообразное «бедное искусство» — очень сильно утомили. Хочется душе и уму искусства богатого, мощного, разнообразного и даже — обладающего пафосом. Потому что — хочется! Потому что — так вот оно и есть.
Далее нужно бы дать общий очерк развития концептуализма, то есть искусства, отказывающегося от «формы» и переносящего упор на манипуляции со смыслом (начиная, пожалуй, с «Черного квадрата» Малевича и с дюшановского писсуара) — но это в следующий раз. Сейчас я к этому не готов.
Космополитизм
Конечно, все они, деятели контемпорари арт, приверженцы космополитизма и граждане мира, в том числе и Тер-Оганян А.С. Конечно, все оно, актуальное искусство, есть именно, в их трактовке, международное и общечеловеческое, и одно из главных обвинений, предъявлявшихся ими к советской власти в годы ее господства — что она их отрезала от этого мира и загнала в глухую провинцию.
Оказалось, неправильно это!
В смысле, космополитизм московского контемпорари арта.
Оказалось — не из моральных соображений или еще каких, а просто — невыгодно!
Оказалось — смотря на карте исключительно налево, свой внутренний художественный рынок они потеряли (точней, просто так и не создали, хоть было и время, была и возможность, когда, в ту же Перестройку, имелся действительный интерес людей ко всякому авангарду и андерграунду), а мировому рынку, оказалось, московские мастера контемпорари арт интересны именно и исключительно как представители экзотической страны, а более — никак. Рассматривать московских деятелей как точно таких же как нью-йоркских, но только живущих в другом месте, мировые арт-дилеры никак не желают — им нью-йоркских, живущих именно в Нью-Йорке, вполне достаточно.
Это оказалось достаточно сильным шоком — обнаружить, что оценивают их по национальной принадлежности, по степени их «русскости» — не бородатые сумасшедшие полунацисты из «Молодой Гвардии», а амстердамские и нью-йоркские критики и галеристы.
Косолапов
Не один Тер-Оганян, конечно, шутит на темы писсуара Дюшана (см. «Не фонтан».) Вот на эту же тему произведение классика соц-арта Косолапова: «Революционный фарфор». Здесь он состыковал два классических авангардистских объекта — дюшановские писсуары с малевичевскими росписями фарфоровых чашек, которыми тот занялся после того, как «закончил живопись» «Черным квадратом» — см.
Кошляков, Валерий
Один из наиболее успешных московских художников актуального искусства в 1990-е годы; кое-кто (например, такая точка зрения весьма распространена в городе Санкт-Петербурге) считает его и вообще лучшим московским современным художником.
Немалая заслуга в этом, если признавать всю правду, как она есть, принадлежит Тер-Оганяну А.С.
Если бы не он, вполне мог бы сейчас К. проживать в Ростове-на-Дону, быть членом местного отделения СХ и писать талантливые, но банальные виды донской жизни, развивая традиции Левитана и Коровина.
Краткая биография.
Родился в 1962 г. в г. Сальске Ростовской области
Начало 1980-х: поступает в ростовское-на-дону Художественное училище им. М.Б. Грекова, где в то время уже учится Тер-Оганян, и имеет в нем репутацию полного идиота: подвиг радиста нарисовал! Большую картину маслом на холсте, где изобразил героическую гибель радиста в степи от взрыва во время боевых действий Великой Отечественной войны.
Учащиеся училища были шокированы такой темнотой. «Футуристов», вроде меня, рассказывал Оганян, конечно, было раз-два и обчелся, но все-таки все учащиеся были парни городские, продвинутые, рисовали кто сюрреализм, кто что-нибудь мистическое, войны, если и было рисовали, так звездные, но чтобы войну Великую Отечественную — таких не было.
Нет, ну, конечно, были хитрожопые хитрожопы, которые и «подвиг разведчик» рисовали, и Ленина на броневике, и съезд комсомола, но с теми все было ясно, да и те для себя если что и красили, так опять же сюрреализм. А этот — сам, по доброй воле — и такое!
А это он — от невинности. Паренек из города Сальска стал художником — ну, так нужно писать картины серьезные, большие, на серьезные темы — про войну и т. д. А что же еще рисовать серьезному художнику? Ходил, можно добавить, Кошляков в это время обутый в футбольные бутсы с шипами. Не чтобы прослыть оригиналом, что еще бы как раз было в его пользу, а — опять же от невинности: а что? хорошие ботинки, крепкие, и недорогие!
