Александр Коротенко - Осколки. 12 удивительных ситуаций
Хотя, может быть, это мои домыслы.
Ближе к шести часам он, естественно, поглядывал на часы и периодически выглядывал в окно на сквер. И увидел-таки две женские фигуры, медленно шедшие по тротуару. Силуэты, как ему показалось, были знакомыми.
Торопливо собираясь, он пытался придумать еще темы для разговора, чтобы хоть как-то приблизить Санну к себе, но в таких ситуациях сложно сообразить или хотя бы сосредоточиться на чем-нибудь определенном. Волнение мешает.
Он не придавал значения одежде и вообще тому, как выглядит, но в этот раз надел чистую рубашку и обтер кроссовки мокрой тряпкой. В прихожей он задержался у зеркала для того, чтобы причесаться и пожалел, что забыл помыть волосы, но сейчас на это уже не оставалось времени и, сунув новый плеер в карман, вышел к лифту, захлопнув за собой дверь. Нажав кнопку лифта, понял, что не может ждать, и побежал по ступенькам вниз.
Он нашел их у той же скамейки и не сразу понял, они уже уходят или только пришли. Санна была в темном платье, в тех же солнцезащитных очках, но волосы у нее были забраны назад, открывая все лицо. И лицо это было, как бы это сказать, в общем, ничего красивее в жизни он не видел.
Из оцепенения его вывел голос женщины стоявшей рядом с ней:
– Здравствуйте молодой человек. Как ваша нога?
– Спасибо, все нормально, – ответил он, не глядя на нее.
– Я это, вот, принес плеер.
– Правда, вы починили его, – радостно отозвалась Санна и протянула руку.
Взяв его, сразу надела наушники, вставила кассету и замерла. Заулыбалась. Чуть наклонила голову набок и покачала ее, видимо, в такт мелодии.
Но тут же, опомнившись, сняла наушники и протянула перед собой руку, как для пожатия, но немного в сторону от него, хотя рядом никого не было.
– Спасибо, спасибо. Для меня это была такая трагедия. Скажите, сколько мы вам должны заплатить? – спросила она, глядя мимо него.
– Да нет, ничего не надо. Там была такая мелочь.
– Бабушка, мы должны его отблагодарить. Как вас зовут?
– Родион.
– Ой, какое необычное имя, а меня Санна.
– Ну, вас тоже не Маша зовут.
Она рассмеялась, слегка откинув голову назад.
– А вы никуда не торопитесь, Родион?
– Да нет, в общем.
– Ну, тогда давайте присядем. – И она села рядом с бабушкой, потрогав скамейку перед этим рукой. Он сел рядом.
– Бабушка, ну как мы отблагодарим Родиона? Родион, а вы где живете? Мы вот тут рядом, где универсам. А сюда ходим гулять. Врачи прописали бабушке ежедневные прогулки для укрепления сердца. Она всю жизнь проработала в школе, преподавала литературу, а сейчас на пенсии. А дома у нас есть кот, Джеки, норвежский лесной, огромный и очень умный. А вы чем занимаетесь?
– Да так, софтом. Компьютерные программы пишу. Ничем особенным. Я в соседнем доме живу. Один.
– А вы красивый, Родион?
– Аполлон. – Это был голос бабушки, причем довольно ехидный.
Для него это был болезненный вопрос, но неловкость возникла буквально на долю секунды и тут же Санна засмеялась.
– Бабушка говорит, что красивым мужчинам нельзя доверять. Вся литература говорит об этом. Правда, бабушка?
– Правда, правда, – не отрываясь от книги, сказала бабушка.
– Вот у вас такой приятный голос, дайте мне вашу руку. – Он протянул. Она поискала ее в воздухе и взяла в свою руку.
– И руки у вас приятные, мягкие и нежные.
– Не Павка Корчагин, рельсы не укладывал, – пояснила бабушка.
– Бабушка! – с упреком сказала Санна. Та потянулась к ней и начала что-то энергично шептать на ухо, на что Санна довольно спокойно сказала:
– Я уже не маленькая, сама разберусь.
Бабушка, вздохнув, углубилась в книгу и на удивление больше не вмешивалась в их разговор. А они, ощутив непонятную общность, нашли в себе интересных собеседников, то ли дополняя друг друга, то ли откликаясь на желанные импульсы. Санна смеялась значительно чаще Родиона, но и он часто улыбался и с удовольствием шутил. Оба, как оказалось, много читали и с интересом пересказывали любимые места. В общем, темы находились как-то сами собой. Пока Родион не заговорил о живописи и не почувствовал изменения в настроении Санны. Она стала тише и спокойнее. Даже когда она сказала, что хотела бы увидеть работы Модильяни и французских импрессионистов, он еще ничего не понял. Он предложил принести ей альбом с репродукциями, и тут она совсем сникла:
– Я не смогу это увидеть. Я не вижу.
– Как это? – спросил он.
– Я незрячая, неужели непонятно?
– Ты ничего не видишь? – с волнением спросил он. – А как же ты книги читала?
– Бабушка, – еле слышно произнесла она.
– Бабушка, пошли домой, – и она тут же встала.
Бабушка с трудом поднялась и, кивнув ему головой, взяла Санну под руку. Они пошли к выходу из сквера.
Родион остался один. Изменения произошли быстро, и он был оглушен ими. И все же другие изменения, в нем самом, были более существенными. На них, на этих новых ощущениях он был сосредоточен, понимая, что должен их закрепить в своем сознании. Они уже стали частью его истории и очень важной истории и уже стали очень дороги.
Когда я проходил мимо него, он сидел, облокотившись на колени и держа голову в руках. Почти эмбрион. Вначале я подумал, что он плачет, как тогда в метро, но он был просто погружен в себя, что не удивительно при его чувствительности и сентиментальности, свойственной людям, пережившим много обид. В этот раз все было по-другому. Так уж получилось, что Санна в его сознании стала самым прекрасным из достижимых явлений. Именно достижимых, потому что в его положении ожидать, что такая красивая девушка будет общаться с ним, выброшенным жизнью на станцию «Тупик» и смирившемуся с этой конечной остановкой, будучи совсем молодым и, по сути, только начинающим жизнь, раньше могло быть только сюжетом его фантазий.
Понятно, что в этой ситуации он прокручивал всю встречу с Санной вновь и вновь: переживая, волнуясь, радуясь и даже улыбаясь. Впрочем, не забывал он взглянуть отстраненно и оценить себя со стороны. Кому не хочется выглядеть лучше?
Удивительно было то, что он несильно волновался из-за неловкости, возникшей в конце. Он даже не придавал ей значения, чувствуя, что доброта и понимание Санны не оставят следа от нее.
Следующий день, особенно к вечеру, очень напоминал предыдущий по той тревоге и беспокойству, смешанных с нетерпением, которые он испытывал. Правда, он вымыл волосы, причесался и выглядел довольно опрятно, но, глядя в зеркало, он чувствовал себя немного обманщиком. Низкий лоб в следах от угревой сыпи, серые невыразительные глаза с русыми бровями, тяжеловатый нос, маленькие бледные губы и безвольный подбородок, субтильное тело, не знавшее физических нагрузок, сутулость и пятна, пятна, пятна. Везде. На руках, на лице, по всему телу. Это он. И она, которая могла бы сниматься в кино, быть на обложке журнала, ездить в дорогой машине и быть в числе избранных удачей. Но он собирался к ней. Им двигала надежда, упрямство и отчаяние все потерять. Именно все, ибо вся его жизнь была сконцентрирована сейчас в Санне.
Он встретил их гуляющими под руку. Санна ответила на его приветствие спокойно, но немного настороженно. Бабушка просто улыбнулась. И они пошли дальше, а он остался стоять в растерянности. Правда через пару шагов, Санна остановилась и, повернувшись к нему, спросила:
– Ну, где ты? Идешь?
Он с облегчением выдохнул и присоединился к ним. Шли молча, пока к Санне не вернулась ее прежняя игривость, и она не начала рассказывать о «Золотом теленке» Ильфа и Петрова, который она слушала в записи на диске. На этой знакомой обоим теме они нашли единодушное общение, плавно шедшее дальше и дальше, пока Санна не предложила присесть на скамейку. Ему и самому этого хотелось, так как бабушка молчаливой совестью висела на руке у Санны, а напрягала его.
Как только они сели, Санна заявила:
– Родион, а ты обманщик. – И улыбнулась.
– Почему?
– Ничего ты не ремонтировал плеер. Ты купил новый.
Он смутился и покраснел, застигнутый врасплох точностью разоблачения.
– Ну что ты молчишь? Ведь так?
Ему нечего было сказать.
– Я сразу поняла. Мой плеер поцарапан сзади. Я ножницами открывала крышку, чтобы поменять батарейки, а на этом нет царапин. И поролон на моих наушниках стертый, а на этом новый и пахнет. Обманщик. Зачем ты это сделал?
– Ну, я хотел как лучше. А старый плеер не ремонтировался.
– Ладно, спасибо тебе большое, но, пожалуйста, не обманывай меня больше.
– Конечно, извини.
Она звонко засмеялась.
– Какой ты смешной Родион.
– А ты очень красивая.
Она опустила голову и замолчала. Возникла неловкая пауза.
– А хотите, Родион, пойдем к нам пить чай? – Вдруг появилась бабушка.
– Ну, я не знаю. Может, это неудобно?
– Пойдем, пойдем, – тут же включилась Санна и положила обе ладони на его правую руку. Это было так приятно.
Когда пошли, Санна взяла его под руку, а он стал внимательно смотреть под ноги, стараясь предупредить возможные препятствия или помехи так, будто это он мог оступиться, а не она. Бабушка шла чуть впереди.
