Книга Каина - Александр Трокки
Он предлагал мне зайти выпить с ним кофе, но я знал, стоит мне войти, будет сложно уйти. Из всех часов, проведённых мной, часы бдений, потраченные в ожидании в этой забегаловке, были самые худшие.
Я прошел по Седьмой Авеню, повернул на запад на 23-й улице и двинул напрямую к реке. Бары еще работали, так что по улицам бродил народ. На 23-й несколько секунд меня сопровождала полицейская машина, потом проскочила мимо. Не поворачивая головы, я поймал косой взгляд человека, сидевшего рядом с водителем, его голова была повёрнута в мою сторону. В тот вечер палева на мне не было.
Я продолжал идти вдоль Восьмой, Девятой, пересёк Девятую и через несколько кварталов взял налево. Я брёл медленно. Вдруг я оказался напротив аллеи, а на аллее, примерно ядрах в двадцати, виднелся тёмный мужской силуэт у стены. Он одиноко стоял в тусклом свете возле двери гаража, развернувшись к кирпичной стене.
Если быть абсолютно честным, то моё любопытство было довольно бесцельным. Человек идёт отлить. Ежедневное занятие, которое касается только его и тех, кому платят за предотвращение нарушения общественного порядка. Меня это коснулось лишь потому, что я там находился. Ничего такого особенного не делал, что было для меня в порядке вещей, будто обрывок чувствительной фотобумаги, пассивно ожидал, когда испытаю потрясение от впечатления. И потом меня затрясло как листок, точнее, как бессловесный кусок жаждущей плазмы. Я был похож на губку, в которой процесс поддерживания себя во взвинченном состоянии происходил, подстёгиваемый рядом внешних стимулов: лужайка, человек, бледный свет, серебряная вспышка — на экстатическом пределе, за которым лежит нечто, что предстоит узнать.
Серебряная вспышка появилась из более раннего времени. Это случилось давным-давно, еще у меня на родине. Я видел, как человек покидает аллею. У него были крупные руки. Мне подумалось о его белом лице в треугольнике грубых коротко остриженных волос. Возникла мысль о волчьей гриве, о белых гуннах, вероятно, оттого, что он сутулился. Или, может, оттого, что я сам встревожено навострил уши. В другой руке у него блеснуло что-то серебряное. Проходя мимо меня, он убрал руки в карманы. Я поглядел ему вслед. Понял, что не успел рассмотреть его лица. Пока я дошел до угла, он уже свернул на примыкающую улицу. Я добрался до перекрестка, он заходил в пивную. Я не нашел его ни в баре, ни в боковых помещениях. В баре толпились рабочие — одинаковые кепки, одинаковые белые шарфы, одинаковые ботинки. В мужском туалете его не было.
Пока я там сидел (запоздалое воспоминание), я заметил, что кто-то вырезал женский торс, глубокими линиями в деревянной двери. Величиной с жирную сардину. Туалетной бумаги не было. Я воспользовался сложенной страницей из «Ивнинг Ньюс», часть которой аккуратно оторвал от половины, которая промокла. Причем здорово промокла, пыль налипла. Её запихнули за трубу под бачком. Чернила по текли. Я почувствовал необходимость прочесть написанное на развороте мокрых листков. Когда я их раскрыл, не нашел ничего интересного. Известного актёра собрались женить. Газета была более чем шестинедельной давности. Я вспомнил, что несколькими днями раньше читал, что он умер. Не помню, осталась ли у него вдова.
Я выпил стаканчик виски в баре и отчалил. Первоначальный импульс отыскать его оставил меня. Улица была пустынна, газон тоже. По дороге домой я спрашивал у себя с чего я начал его преследовать. В фактах, информации я не нуждался. Самообманом, с момента как засёк тень, не занимался, хотя в целях самозащиты, мог бы изобразить удивление, выискивать безопасность в постановке проблемы. Сейчас я могу понять, даже тогда меня вело любопытство. Даже теперь я жертва своего же поведения: каждый факт, который я припоминаю, из множества фактов, из которых, более или менее непрерывно, я создаю данный документ, есть акт воспоминания, отобранные истории, а я вдобавок действую от имени того, что было не упомянуто, отвергнуто. Таким образом, я должен остановиться, осмотреться, сосредоточиться на своем действительном состоянии. Моё любопытство было привнесением значения. Я знаю что это такое, когда тебя переполняет коварное женское вожделение, которое по ту сторону слов. Оно мистически запутывает меня и необязательно с мужчиной, хотя отчасти такая возможность присутствовала, но с тем, что скрывается за его действиями.
Он был одет как рабочий. Кепка, бесформенный пиджак, пузырящиеся на коленях штаны. Он мог оказаться мусорщиком или разносчиком угля, или безработным. Его тень в свете шипящей газовой лампы падает по диагонали на лужайку, подобно гигантскому пальцу в тоннеле. Когда я шел параллельно его тени, я покосился на лужайку и, увидев его, затаил дыхание. Клапан медленно открылся. Лёгкая похоть в области живота заставила меня почувствовать холод в остальных частях тела. Я ощутил на лице порыв холодного ночного ветра, когда меня стали одолевать сомнения. Это случилось из-за того, как он стоял, слегка покачиваясь, наполовину скрытый. И как раз тогда я подумал про его пах и козлиное зловоние в чистом ночном воздухе степей Тартара, о волосках на его животе и о струе мочи из его тупоконечного члена, струящейся широким дымящимся полотном по стене, её геометрической точности, растапливающей снег у носков его больших ботинок. Если б у меня хватило духу, я бы мог подойти к нему там и тогда, а не преследовать его до бара, но в моей неуверенности отсутствовала кинетическая энергия. Она легла на меня бессилием, наполняя до пресыщения, превращая ноги в свинец. Это моя трусость поколебала меня. Второе открытие, желание, явилось отсутствием шока. Всё же, сопровождаемый ощущением нелепости, я обнаружил, что начал преследование, когда он отшатнулся назад, на полный обзор, и прошёл мимо меня в конце тоннеля, где я стоял. Выдумал ли я серебряную вспышку? Наделил его несуществующей бритвой. Затачивание лезвия. Когда у меня не получилось отыскать его в баре, и после того, как я проверил свои навыки на торсе на деревянной двери, я возвратился на лужайку и прошел через тоннель к свету. Горящая газовая лампа вызывала воспоминания о переживании, но слабые, элемент предчувствия отсутствовал. На лужайке я посмотрел через
