Евгений Павлов - Мракан-сити
— То есть… — злость в Ферноке переполнила чашу, — Я правильно понял ситуацию? Эта тварь думает, что сможет отмазаться сознанкой?
— Вроде как бы да…
— Ни черта у него не получится!
Фернок походил кругами, как он обычно любил это делать, когда не мог принять решения. Вариантов, как поступить с убийцей — множество, но лейтенант выбрал самый жестокий. И усмехнулся. Возможно, над собственным выбором…
— Нет. Убитых было двое…
— Что? — Дрю попал в некое замешательство.
— Ты все правильно расслышал — нынешний Фернок не допускал варианта оставить парню жизнь, а его взгляд был настолько твердым, что устрашал, — В этой квартире никого в живых не осталось. Погибли оба: и сука-жена, и сучий любовник.
Следующее заявление подвело лейтенанта к вынесению окончательного вердикта. Мигель вышел из комнаты и чуть ли не прокричал:
— Зрачки расширены, язык заплетается. Возможно, наркоман, что-то принял, перед тем как убить.
— Пожалуйста! — наконец-то Фернок распорядился жизнью убийцы, — Сделайте с ним что-нибудь! Без суда и следствия.
— Что? — задрожал Дрю.
Шеф намекающе повернулся к нему.
— Что-нибудь нехорошее…
К этому времени Вильтон находился уже в курсе произошедшей трагедии. Дрю сообщил ему, мол, жены больше нет. А все, чем ограничился Фернок, это повторно пожал руку и сказал «поправляйся», после чего отвел от него ребят, чтобы оставили в покое. Неспособный словесно выразить боль, ту, что пострашнее любых физических пыток, бедняга Вильтон встал на колени и заплакал. Прямо на улице, не заходя в квартиру. Степень выраженности болевых ощущений также не подлежала описанию. А способом снятия, казалось, не послужит и самый крепкий алкоголь.
…Но и Ферноку, далеко не бесчеловечному, сопереживающему чужому горю, нелегко далось увидеть друга в таком состоянии. Вернувшись в душный кабинетик, он немного потусил у окна, подумал о чем-то своем и… вспомнив выражение лица Вильтона, возникли губные подергивания…
И хоть случившаяся беда никакого отношения к нему не имела, лейтенант не постеснялся расплакаться. Он пускал слезы, пока мог, пока те не закончились, стоя у потертого подоконника.
Любовника жены Вильтона обнаружили мертвым в ванной. Парень был задушен душевым шлангом. Первая версия, пришедшая в голову, обнаружившим его копам — суицид.
Фредди Кригер пустился вовсе тяжкие со второго дня «службы» в департаменте. Ночь напролет он заполнял бумаги, подписывал важные документы и параллельно вел дело о гендерном грабеже, соучастники которого, предположительно, члены преступного итальянского клана Матераццо, действовавшие еще в далеких шестидесятых.
Краеведение — страсть Фредди — наука, которую он ценил сильнее любых историков. Юрист прочел немало книг, посвященных криминальному прошлому Мракан-сити, и мог с уверенностью утверждать, что итальянский клан не вымер, как считают некоторые, а расцвел. Логично так полагать, раз последний представитель семейства Матераццо жив, значит, жива и мафия.
— Такс, такс, такс…
Вдруг из-за мощного порыва ветра распахнулось окно, и в офис проник хладный ветер. Обвинитель осмотрелся, мало ли что, и вновь уперся в бумагу. Но… через минуту чья-то твердая рука коснулась его плеча. Он чуть поднял голову и… увидел демона-защитника — грозу всех преступников Мракана, Спауна!
— Думалось мне, вы — вымысел здешних наркоманов! — съязвил Фредди, но еще раз взглянул на нежданного призрачного гостя и убедился в его непреувеличенной натуральности, — Я был неправ насчет вас, что, определенно, к лучшему…
Спаун выпалил мрачненькую фразу:
— Каждый имеет право на ошибку — фразу в его стиле…
— Не спорю…
Демон стал прохаживаться по кабинету Кригера, рассматривая, как новый работник департамента все там обставил.
За время, пока «оно» ходило туда-сюда, прокурор успел оценить хэллоуинский наряд существа и не поскупился на комплимент:
— Эффектно выглядишь!
— Прокурор — начал Спаун, — Я очень на вас рассчитываю.
Услышать такое от супергероя было огромной неожиданностью для Фредди.
— Что ж, как мне вас не подвести?
— Начинайте открытую борьбу с криминальной структурой.
— Открытую?
— Не ослышались — еще до начала своих странствий демон допускал вариант, что через какое-то время его «место» займет кто-то другой — место народного героя, которым он пока еще не стал, — Ваша работа во имя всеобщей безопасности не пройдет мимо глаз народа. Вас будут благодарить, а, главное, на вас не будет маски. Город заслуживает видеть героя в лицо.
— Вы, правда, так считаете? — выслушав заманчивое предложение «человека в черном», Кригер едва не помер от смущения.
— Баллук… — Спаун упомянул фамилию преступника, которого побаивался даже сам прокурор, будучи человеком, достаточно смелым и рисковым, — Начинайте с него… Он — источник большинства конфликтов…
— Баллук? — занервничал Фредди, — А можно я начну с Бориса? — Демон ничего не ответил, — Простите, господин Спаун, спорить с таким профессионалом, как вы, я не хочу, да и не посмею! Но, мне кажется, что именно Борис источник, а Баллук так… мелочь! Последствие стихийного бедствия…
— Как считаете нужным, так и поступайте… — дал добро мститель.
— Так и поступлю — Фред ударил ручкой по виску, — А что вы скажете насчет Матераццо? Он, говорят, в это время года особенно активен. Клубы, наркотики…
— Ничего — у Спауна имелась своя точка зрения касаемо любого более-менее известного преступника, и он мог стать хорошим советчиком прокурора, — Деятельность итальянца не представляет особой угрозы. На нем не сосредотачивайтесь…
Демон собрался уходить: запрыгнул на подоконник, но перед прыжком в ночную бездну предупредил обвинителя:
— Только не играйте в мышки-кошки с преступниками. Помните, они этого не любят…
Прокурор подвигал нижней челюстью.
— У меня на них иммунитет.
И Спаун исчез…
Все оставшееся время до рассвета Фредерик заполнял бумаги. Голова болела от накопившейся за сутки информации, усилилась утомленность и раздражительная слабость. Рот приоткрывался все чаще. Зевать себе не запретишь!
По наступлению долгожданного утра достопочтенный господин Кригер покинул здание департамента. В его планы входили отдых и полноценное восстановление сил для новой двухсуточной «отсидки». По дороге домой он размышлял о легендарном клане Матераццо!
И о краеведении…
Дэвид Блейк ощутил весомый упадок сил, как только очнулся. Лежал он в государственной клинике, по уровню запущенности схожей с больницей святого Феодора. Треснутый кафель, грязные койки…
Словом антисанитарные условия! Ситуацию более-менее спасал отзывчивый персонал, врачи попались на удивление добрыми, не грубыми, как во многих нечастных медучреждениях.
Блейку бы только вспомнить, что предусматривает статья об избиении средней тяжести… и ему станет гораздо легче.
Позавтракав и выпив кофе, полицейский поинтересовался у своего доктора, когда сможет уйти. Медик, чья работа заключается в заботе о пациентах, в их физической и духовной поправке, не стал зазря обнадеживать обеспокоенного Дэвида и сказал, как есть.
— Вам придется задержаться здесь на недельку — а потом добавил от себя, — Если, конечно, желаете избежать осложнений, связанных с сотрясением…
— Ага… — кивнул Дэвид.
Спорить со специалистом не было смысла. И так ясно, что он прав…
Второе отделение — онкологическое, а третье — предназначенное для жертв инсульта. Пытаясь чуть приподнять настроение решением кроссвордов и просмотром безыдейных передач, Дэвид ощущал сопротивление: чтобы сохранить веселость в таком месте, нужно быть сумасшедшим, двинутым на всю голову и бесчувственным.
Далеко не все пациенты выглядели на «ура-урашеньки». Кто-то откровенно походил на мертвеца, в основном, это касалось безногих инвалидов, стариков с запущенным воспалением легких и больных лейкемией.
От мысли, что в такой печальной атмосфере придется пробыть еще неделю, Блейка бросало в дрожь. Но он, как никто другой, сочувствовал всем этим людям, и если бы хоть чем-то мог помочь им, то обязательно б помог…
Но Дэвид и так потрудился на славу. К вечеру перестали зудеть отбитые колени, отошла голова и он принялся помогать: довел одного дедулю до столовой, которая находилась на первом этаже клиники, исполнил пожелание мальчишки «принести поесть в палату» и починил телевизор в одном из актовых залов четвертого этажа.
Лечащий врач ценил «услужки» копа и решил поинтересоваться у него.
— Вам, наверное, с неохотой приходится, да?
