Джаз-банда - Глеб Сабакин
Дальнейшая жизнь была несладкой. Ты становишься изгоем, от тебя отворачиваются все. Ты не только не можешь привычно блатовать, но и любой способен испортить тебе и без того неважнецкое существование. И будь ты хоть чемпионом мира по боксу, за тобой никого, ты — никто. Более того, ты — говно, изгнанное из общества.
Отшивали в основном за отступление от понятий, которые были переплетены хитрее хитрого. Шаг в сторону — и ты не пацан. Не ответил на оскорбление, не встал в отмах, лоханулся, кого-то сдал, кинул своих, всплыли факты из прошлого, что-то где-то не то сказал, и т. д., и т. п. — поводов и причин было немерено.
Расскажу про несколько особо запомнившихся случаев.
Один персонаж рыскал с районом лет десять и готовился перейти в старший возраст. Но случилась незадача. Зависал с подругой в уличном ларьке, где она работала продавщицей. Она отошла в туалет, табличку «закрыто» повесить забыла, и её приятель продал пачку сигарет. Сей поступок расценивался как крайне недостойный. Могло бы и проканать, если б не одно «но» — покупатель оказался коллегой по банде. И, что самое досадное — ребята не особо ладили.
За былые заслуги дали сохранить и уйти по собственному желанию. Правда, предложили унизительную альтернативу — перейти в младший возраст. Такое случалось — парни, не представлявшие жизни вне группировки, на третьем десятке возвращались в пиздюки. И курили потом втихоря по подъездам — когда-то младшему возрасту было запрещено курить на улице. Но этот предпочёл уйти. С тех пор обитает в Москве, в родной город ни ногой.
Я тогда подумал, что одно и то же событие можно воспринять по-разному. Ведь то, что обычно в тех кругах воспринималось как смерть, в данном случае стало освобождением и началом новой жизни.
Другой похожий случай. Молодой подвёз кого-то на машине и взял предложенные деньги. Тайное стало явным. Церемониться не стали, избили и прогнали с позором. И бывшие друзья отобрали у него тот самый злополучный автомобиль шестой модели «Жигулей».
А ныне подобное не западло. Да что там — в некоторых бандах едва ли не каждый третий работает таксистом. Доходит до смешного — вечером на сборах качают молодым за понятия, ночью возят их пьяных с тёлками как клиентов. Один такой подвёз пиздюка, у того денег не оказалось. Ничего, говорит, на сборах отдашь. И добавил — ты это, в приложении поставь оценку.
Когда-то понятия вообще запрещали работать. Это считалось недостойным занятием. Тем более что у правильного пацана не должно быть начальников, подчиняться он мог только старшим. Теперь многие на заводах пашут, днём у станка стоят и терпят притеснения трудового народа, а вечером на районе пальцы гнут. Заодно в соцсетях возмущаются, что всё вокруг плохо.
Помню, прогнали однажды любителя опиатов. Били его долго, показательно, чтоб другим неповадно было.
На следующий день я пришёл к районному руководству в офис, то ли забрать что-то, то ли передать. Подобное «принеси-подай» воспринималось тогда как хороший признак — значит, выделяют, приближают. Кто-то за несколько лет хозяев района в глаза не видел, а ты — за руку здороваешься. Но не о том сейчас. Короче, сидят два авторитета, играют в нарды, рядом — незнакомый мне чел, спит сидя. Со сломанным носом — чуть ли не под прямым углом, никогда таких кривых не видел.
И перед уходом меня спрашивают, как, мол, в лагере дела, что нового. Да нормально всё, говорю, вчера вот одного отшили, колоться начал.
Кривоносый поднимает веки, явно не без труда, бормочет — «это правильно» — и дальше залипает.
— Ах вы суки, — подумал я тогда. — Нам внушаете, что торчки — черти, а сами в открытую колетесь.
Знал ли я в тот день, что самого ждёт.
Отшитый бедолага моментально спился и умер дурацкой (или мудацкой?) смертью. В лютый мороз открыл окно, комнату проветрить, уснул и замёрз.
Позже, уже в свою героиновую бытность, я случайно пересёкся с барыгой, отоваривавшим парня. Узнал, что он и не кололся особо. Больше пьянствовал, а говном с похмелья иногда снимался.
Зато кривоносый живее всех живых. Видел его потом по телевизору — стал депутатом в посёлке городского типа недалеко от областного центра. Нос исправил.
Ну, и классическая ситуация, связанная с оральными утехами. Юноша полюбил девушку, стал с ней встречаться, гулять по району и целоваться прилюдно. И вскоре злые языки с соседней местности донесли, что она — шлюха, на которой пробу ставить негде. Да и башкастая вдобавок, то бишь имелись случаи взятия члена в рот.
А минет, напомню, тогда считался лютым грехом, от таких шарахались как от чумных.
То, что по незнанке зашкварился — не проканало. Не прокатили и попытки очиститься старым пиздюковским методом. Считалось, например, что если покурил после башки, то можно поводить зажигалкой по губам до ожогов или оставить на морозном столбе куски губ, и скверна снята. В данном случае чел был молодым, что подразумевало бОльшую ответственность. И району не нужно было такое пятно на своей репутации — разговоры могли выйти за его пределы. Испорченный телефон бы добавил красок, стали бы говорить — да что там Матня, у них вон даже молодые зашкваренные. Поговаривали, что чувак выбил даме сердца все зубы и переломал рёбра, но плёнку жизни тем назад не отмотать.
На районе ему жилось с тех пор плохо — мягко говоря. Морально сломался настолько, что бывал бит самыми отпетыми чмошниками. Однако прошли годы, и жизнь сложилась так, что он теперь топ-менеджер одной весьма небедной компании. Работу в которой даже на низовых позициях бывшие районные деятели почитают за удачу.
Кстати, позже, уже будучи в другом коллективе, я услышал то, от чего уши свернулись в трубочку. После традиционной пятничной игры в футбол старшие в раздевалке накурились, и громко и весело обсуждали прелести ротовой любви. Я быстро срулил, с одной мыслью в голове — куда я попал, не рвать ли когти, пока не влип как кур в ощип. Через несколько дней осторожно поделился с одним из них. Он не стал ничего объяснять, только посмеялся и сказал — подрастёшь, вспомнишь, и сам посмеёшься.
Вот, вспоминаю, и смеюсь. Да что там — ржу как конь.
Позже я сам буду балансировать на грани. По причине собственного разгильдяйства вкупе с внутриколлективными рамсами. Правда, ввиду моих тогдашних жизненных
