Виктор Пелевин - Жизнь насекомых
– Может быть, – сказал Митя, – но у меня, к сожалению, ни одного из этих вопросов не возникает. Впрочем, я тебя понял. Ты хочешь сказать, что когда я смотрю на Луну, то вижу солнечный свет, который она отражает, а сама она не светится. По-моему, это не важно. С меня достаточно того, что свет существует. И когда я его вижу, то главное, что есть во мне, заставляет меня двигаться в направлении к свету. А откуда он, какой он – это все не особо важно.
– Ну хорошо. К Луне ты двигаться не желаешь. А к какому свету ты идешь сейчас?
– К ближайшему фонарю.
– А потом куда?
– К следующему.
– Ладно, – сказал Дима, – давай тогда поставим эксперимент на одном насекомом.
Он вытянул вперед руку, сделал такое движение, словно повернул невидимый выключатель, и вдруг все фонари на набережной погасли.
Митя остановился.
– А к какому свету ты направишься сейчас? – спросил Дима.
– Ну ты даешь. Как ты это сделал?
– Именно так, – сказал Дима, – как ты подумал. Договорился с монтером, чтобы тот сидел в кустах и ждал, когда я дам ему знак. И все это исключительно для того, чтобы произвести на тебя впечатление.
– Я так подумал?
– А разве нет?
– Ну, в общем, да. Правда, не совсем так. Я действительно подумал про монтера и про знак, но только не про кусты.
– Про кусты ты тоже подумал.
– Да я не о фонарях. Я о Луне. Точнее, о лунном свете и Чехове, но это не важно.
– Что? Мысли читаю?
– Да нет, это я сам могу. Чужие несложно. Я о фонарях.
– Очень просто. Если ты ответил себе на один вопрос, то можешь управлять всеми видами света.
– Какой вопрос? – спросил Митя.
– Вообще лучше самому задать его себе, но поскольку ты не очень склонен это сделать, тебе задам его я.
Дима выдержал паузу.
– Луна отражает солнечный свет, – сказал он. – А свет чего отражает Солнце?
Митя молча сел на скамейку и откинулся на спинку.
Было тихо; ветер шевелил листву над головой, и шум моря сливался с последними нотами затихающей песни – казалось, этот смешанный звук идет на самом деле от желтого круга висящей в небе танцплощадки. Потом добавился рокот приближающегося к причалу прогулочного катера, и слева появились его медленно наплывающие огни.
– American boy, уеду с тобой, уеду с тобой – Москва, прощай, – взвились над танцплощадкой два чистых юных голоса, и долетел аккомпанемент балалаек, простой и трогательный, как платье пионерки.
5. Третий Рим
Крохотный планер пронесся так близко от выступающих из горного склона зубьев скал, что на мгновение почти слился со своей тенью, и над столиками летнего кафе раздался дружный вздох. Скользящий в небе треугольник, похожий на серебристую ночную бабочку, в последний момент развернулся и полетел над морем, приближаясь к пляжу. Сэм зааплодировал, и Артур перевел взгляд на него.
– Вас это так впечатляет? – спросил он.
– Как вам сказать, – отозвался тот. – Я в молодости занимался чем-то подобным, поэтому в состоянии оценить чужое мастерство. Пройти так близко к скалам лично я не решился бы.
– А я вообще не понимаю, зачем так бессмысленно рисковать жизнью, – сказал Артур.
– Мы с вами, если задуматься, тоже рискуем ею каждый день, – заметил Сэм.
– Но ведь, согласитесь, по необходимости. А взять и просто расшибить лоб о скалы очень не хотелось бы.
– Это верно, – сказал Сэм, задумчиво следя за треугольником, который опять повернул к скалам, – верно. А откуда они стартуют?
– Вон гора, – сказал Артур. – Видите?
Далеко за пляжем и поселком виднелась невысокая гора, длинная и пологая, на вершине которой можно было разглядеть несколько разноцветных планеров. Сэм вынул маленький коричневый блокнот с золотой надписью «Memo executive», что-то в нем записал и даже схематично зарисовал пляж, поселок и пологую гору.
– Там все время восходящий поток, – сказал Артур. – Поэтому они ее и облюбовали.
Подошла официантка со строгим, как у судьбы, лицом и молча сгрузила с подноса на стол тарелки, бутылку шампанского и несколько бокалов. Сэм недоуменно поднял на нее глаза и сразу отвел – на щеке официантки был огромный багровый лишай.
– Заказывали, – пояснил Артур.
– А, – улыбнулся Сэм. – Я уж и забыл.
– У нас ресторанная категория, – сказала официантка. – Можете правила посмотреть. Ожидание до сорока минут.
Сэм рассеянно кивнул головой и поглядел в свою тарелку. В меню блюдо называлось «бiточкi посшянсю з цибулей». Оно состояло из нескольких маленьких прямоугольных кусочков мяса, лежавших в строгом архитектурном порядке, целого моря соуса справа от мяса и пологой горы картофельного пюре, украшенной несколькими цветными точками моркови и укропа. Картофельное пюре лавой наплывало на куски мяса, и содержимое тарелки походило на Помпеи с птичьего полета, одновременно странным образом напоминая панораму приморского городка, которая открывалась со столика. Сэм поднял вилку, занес ее над тарелкой и заметил сидящую на границе пюре и соуса молодую муху, которую он сначала принял за обрывок укропной метелочки. Он медленно протянул к ней руку – муха вздрогнула, но не улетела, – осторожно взял ее двумя пальцами и перенес на пустой стул.
Муха была совсем юной – ее упругая зеленая кожа весело сверкала под солнцем, и Сэм подумал, что ее английское название – «greenbottle fly» очень точное. Ее лапки были покрыты темными волосками и кончались нежными розовыми присосками – словно на каждой из ладоней призывно темнело по два полуоткрытых рта, а талия была тонка настолько, что, казалось, могла переломиться от легчайшего дуновения ветра. Застенчиво подрагивающие крылья, похожие на две пластинки слюды, отливали всеми цветами радуги и были покрыты стандартным узором темных линий, по которым без всякой крыломантии можно было предсказать ее простую судьбу. Глаза у нее тоже были зелеными и глядели немного исподлобья, а со лба на них падала длинная темная челка, из-за которой муха казалась даже моложе, чем была, и производила впечатление школьницы, нарядившейся в платье старшей сестры. Поймав взгляд Сэма, муха чуть покраснела.
– How are you? – спросила она, старательно выговаривая слова. – I’m Natasha. And what is your name?
– Сэм Саккер, – ответил Сэм. – Но мы можем говорить по-русски.
Наташа улыбнулась, показав ровные белые зубки, перевела быстрые глаза на презрительно улыбающегося Артура и сразу помрачнела.
– Я не помешала? – спросила она и сделала такое движение, словно собиралась встать.
– Да как вам сказать, – процедил Артур, глядя в сторону.
– Ну что вы, – быстро вмешался Сэм, – наоборот. Разве может такое очаровательное существо кому-нибудь помешать? Шампанского?
– С удовольствием, – ответила Наташа и двумя пальцами взяла протянутый Сэмом бокал.
– А вы тут живете? – спросил Сэм.
Наташа отхлебнула шампанского и утвердительно кивнула.
– Родились тут?
– Нет, – сказала Наташа, – я родилась очень далеко, на севере.
– А чем занимаетесь?
– Музыкой, – ответила Наташа, поставила бокал на стол и сделала такое движение, словно растягивала перед грудью эспандер.
– Да, – сказал Сэм, переводя взгляд с двух бугорков под блестящей зеленой тканью Наташиного платья на дешевый серебряный браслетик между заприсосьем и запястьем, – интересно было бы вас послушать.
– Простите, – подал голос Артур, – вы не возражаете, если я отойду позвонить? Арнольда долго нет.
Сэм кивнул головой, и Артур пошел к будке автомата, зажатой двумя кооперативными ларьками. Возле будки стояла очередь. Артур, заняв в ней место, принялся разглядывать книги, разложенные уличным торговцем прямо на газоне.
Наташа открыла лежавшую у нее на коленях сумочку, достала напильник, с недоумением посмотрела на него, кинула назад и вытащила маленький косметический набор.
– А вы откуда, Сэм? – спросила она, разглядывая себя в зеркало. – Вы американец?
– Да, – ответил Сэм, – но живу большей частью в Европе. Вообще, даже сложно сказать, где я на самом деле живу, – большую часть времени летаю туда-сюда.
– Вы бизнесмен?
Раскрыв цилиндрик с помадой, Наташа подкрасила присоски на лапках, и у Сэма мелькнула мысль, что это делает ее вульгарней, но вдвойне привлекательнее.
– В общем, можно сказать так, – ответил он. – А больше всего в жизни меня интересуют новые впечатления.
– Ну и как, много здесь новых впечатлений?
– Хватает, – ответил Сэм. – Но они, знаете, на любителя.
На стол легла тень, и донесся совершенно неуместный в начале осени густой запах цветущих трав и деревьев.
– А ты, значит, не любитель? – раздался над ухом у Наташи громкий голос, от чего она чуть не выронила зеркальце.
Оглянувшись, Наташа увидела невысокого толстяка в пестрой майке, который с ненавистью глядел на Сэма, поигрывая небольшим темным чемоданчиком.
– Арнольд! – обрадовался Сэм. – А мы вас все ждем. Артур звонить пошел. Ну как, удалось что-нибудь выяснить?
