Сёко Тендо - Дочь якудзы. Шокирующая исповедь дочери гангстера
— Обязательно, — ответила я слабым голосом.
Вскоре я услышала, как подъехало такси. Друзья сказали, что потусят здесь еще немного. Мне было все равно, единственное, чего хотелось, — как можно быстрее убраться из этого места. Я поспешно придумала отговорку, распахнула тяжелую железную дверь конторы и заползла в поджидавшую меня машину. Боялась, водитель что-нибудь заметит, поэтому изо всех сил старалась выглядеть спокойной и любезной. Казалось, мы ехали целую вечность.
Парадную дверь снова оставили открытой. Из дома до меня доносились крики агентов по взысканию долгов. Вот и снова я очутилась в аду — причем это даже не было галлюцинацией. Блин, ужас какой — и в собственном доме невозможно спрятаться! Я со всех ног, будто за мной кто-то гнался, бросилась к ближайшему телефону-автомату.
— Привет, это я, Сёко. Со мной все нормально, я дома.
— Это хорошо. Ой, Сёко, погоди. Накаути-сан хочет с тобой поговорить.
— Сёко? Рад тебя слышать. Слушай, ты чего так тяжело дышишь? Ты себя нормально чувствуешь?
— Да, все ништяк. Я не могла звякнуть тебе из дома, вот и побежала к телефону-автомату.
— Представить не могу, что ты смогла бежать в таком состоянии, — рассмеялся Накаути.
— Спасибо тебе за замечательную ночь.
— Да не за что, никаких проблем. Слушай, загляни ко мне на днях, договорились? Не хочешь одна — приходи с Мицуэ. По рукам?
— Спасибо. Ладно, пока.
Я повесила трубку и побрела к дому. Дорога поднималась на небольшой холм, но, когда я взобралась наверх, мне показалась, я покорила высокую гору.
Вернувшись домой, я обнаружила на полу осколки любимой маминой вазы и опрокинутую подставку для цветов. Какая разница, под кайфом я или нет, — моя жизнь все равно была кошмаром.
Мертвая от усталости, я начала расставлять туфли на стойке, зная, что они в итоге все равно полетят на пол. Потом подняла подставку для цветов и стала собирать осколки, чувствуя слабость и головокружение. Что ж… Я пыталась сбежать из одного ада и оказалась в другом аду — мире сильнодействующих наркотиков. После этого в те немногие разы, когда папа заходил домой, я больше не могла смотреть ему в глаза.
В ту зиму, когда стояли самые лютые холода, кредиторы стали появляться все чаще, а вели они себя при этом еще более решительно и бесцеремонно. Устав от постоянных домашних разборок, я решила пойти с Мицуэ в гости домой к Накаути.
Как только он открыл дверь и предложил нам войти, моя подруга тут же впорхнула внутрь и пошла по квартире так, словно бывала здесь уже миллион раз. Она подошла к окну и плюхнулась на диван из ротанга.
— Сёко, хочешь «спидов»? — спросила она.
— Ты уверена, что можно? — спросила я, помедлив.
— О чем это вы тут разговариваете? О том, за чем пришли, точно?
Накаути рассмеялся, увидев, как мы перешептываемся с Мицуэ.
— Сёко, расслабься, будь как дома. Бери пример с Мицуэ. Она-то здесь постоянно вертится.
Чтобы доказать справедливость его слов, Мицуэ встала, отправилась на кухню и вернулась со стаканом воды. Сначала укол сделали ей, потом наступила и моя очередь.
С этого дня мы регулярно собирались втроем, чтобы полетать на амфетаминах. Я никогда не слышала, что Накаути и Мицуэ встречаются, но между ними явно что-то происходило, поэтому после дозы я никогда не оставалась с ними надолго.
Однажды мы, как обычно, ширнулись, но потом Накаути вдруг сказал, что ему надо выполнить кое-какое поручение. Мицуэ тоже принялась натягивать туфли:
— Ой, Сёко, ты извини, но мне надо сейчас бежать. Ничего если ты посидишь здесь и подождешь меня? Может быть, Накаути-сан быстро вернется.
— А ты надолго?
— Честно говоря, не очень. Может, пока ждешь, поиграешь в приставку?
— Ладно, до встречи!
В поведении Мицуэ было нечто странное, и я почувствовала легкое беспокойство. Накаути вернулся примерно через полчаса. Я сидела в соседней комнате и играла в «нинтэндо», как вдруг из кухни донесся его голос:
— Эй, Сёко, хочешь еще дозняк?
Он вогнал иглу мне в левую руку, которую я перехватила правой. Кровь, показавшаяся в шприце, была гуще и темнее, чем сегодня утром.
«Спасибо, Марио!» — «нинтэндо» сыграла знакомый мотивчик.
Мне уже столько раз удавалось спасти в этой игрушке принцессу, что она должна была находиться в полнейшем восторге. Меня тошнило от игры, но надо было чем-то себя занять, отвлечься от мысли, что я одна в квартире с Накаути и жду Мицуэ, которая, похоже, забыла, что собиралась вернуться.
— Может, оторвешься от джойстика, и перекусим? — предложил Накаути, заметив мое беспокойство.
— Спасибо, я не голодна. Думаю, мне лучше…
— Да куда торопиться-то? Почему бы тебе не поесть перед уходом?
— Мицуэ что-то сильно задерживается. Знаешь, пожалуй, я лучше поеду домой.
— Да ее вообще нет смысла ждать.
— Чего?
— Мицуэ вообще не придет. Давай-ка пока перепихнемся.
— Ты чего, козел??? Руки убрал, да? — Я попыталась вскочить, но он не дал, со страшной силой прижав меня к полу.
— Пусти!
— Не рыпайся, сука!
Он рывком распахнул на мне блузку и сдвинул вверх лифчик.
— Не надо, я не хочу!
— Ну Мицуэ-то не возражала…
— Я не Мицуэ. Пусти!
— Делай что сказано, сука!
Он закатил мне затрещину, задев по левой щеке массивным кольцом. Я почувствовала во рту металлический привкус крови. С леденящим ужасом поняла, что Накаути собрался меня изнасиловать, но ничего не могла с ним сделать.
Я почти потеряла сознание от страха, когда кто-то забарабанил в дверь:
— Открой мне, Накаути-сан! Сёко, ты там?
— Мицуэ! — заорала я, собрав последние силы, оттолкнула Накаути и кинулась к дверям.
— Блядь, какого хуя она вернулась?
Как только Накаути открыл дверь, я выбежала в ночь, даже не потрудившись надеть туфли. Я отправилась домой босиком, чувствуя под ногами холодный асфальт, скрестив на груди руки, чтобы прикрыть разорванную одежду.
Мицуэ позвонила на следующий день:
— Сёко, это ты? Прости за вчерашнее.
— Да какое, на хер, «прости»?!!
— Мне честно-честно очень стыдно. Я просила его этого не делать, правда, просила, но… — она стала всхлипывать.
— Я не желаю тебя слушать. Пока. И не звони мне больше!
А она еще называлась моей подругой… После этого случая я перестала видеться с Мицуэ и ее приятелями и начала тусоваться с другой компанией. Мы регулярно ширялись.
Каждый день к нам домой наведывались самые разные кредиторы, однако так получилось, что одним из наиболее частых гостей стал старый знакомый отца. Его звали Маэдзима, и он раньше состоял в якудза. Будучи ростовщиком, Маэдзима сколотил неплохое состояние, а в прошлом у них с отцом даже были какие-то общие дела. По иронии судьбы, одним из громил, которых он привел с собой, оказался мой кореш по наркотической тусне по имени Кимура.
Однажды, когда они уходили, Кимура чуть слышно мне прошептал: «Пока», и виновато улыбнулся. Это не ускользнуло от внимания Маэдзимы.
— Кимура, ты знаешь эту малышку?
— Да.
— Как тебя зовут?
— Сёко.
— Так это ты Сёко? — Маэдзима в изумлении рассмеялся.
— Да.
— Хм. Зря ты валяешь дурака. Доставляешь родителям много проблем.
Маэдзима был одет в изысканный дорогой костюм, а его взгляд вселял страх. Я вежливо кивнула в ответ и отправилась к себе в комнату. Почти сразу же мне позвонил Кимура:
— Сёко, ты можешь выйти?
— Ты один?
— Нет, с Маэдзимой-сан.
— Тогда ни за что.
— Слушай, да ладно тебе. Маэдзима-сан велел мне пригласить тебя на ужин.
— Слушай, Кимура-кун, придумай что-нибудь, отмажь меня, ладно?
— Ладно тебе, Сёко! Я тоже пойду. Все будет нормально.
— Был бы ты один, тогда другое дело. А так — извини.
Это была не отговорка. Я боялась встречаться с Маэдзимой. После этого случая Кимура продолжал мне названивать, всякий раз приглашая на свидания, но каждый раз мне удавалось отмазываться. В конце концов Маэдзима позвонил мне сам:
— Сёко, ты же торчишь, так? В семь часов выйдешь из дома, ладно?
Я не могла отказаться. На самом деле я как раз вернулась домой и уже была под кайфом. Мысль о том, что Маэдзима сдаст меня родителям, приводила меня в ужас.
Я повесила трубку и побежала краситься. В семь часов, как мне и было велено, ждала у ворот. «Мерседес-Бенц» Маэдзимы приехал точно вовремя. Я села на пассажирское кресло, и Маэдзима, не говоря ни слова, тронул машину с места. Набравшись храбрости, я спросила, куда мы едем.
— Я знаю тут неподалеку новую гостиницу с караоке в номере. Что скажешь? — спросил он, искоса посмотрев на меня и положив мне руку на колено.
— Какого хуя? Останови машину!
— Ты знаешь, сколько должен твой отец? — спросил Маэдзима, продолжая спокойно вести машину.
