Кэтрин Скоулс - Королева дождя
Анна улыбнулась: в голосе мужчины смешались радость и боль.
— Этим женщинам хорошо жилось вместе, — снова заговорил Стенли. — Они были довольны. Но затем сестра Мерси умерла. Долгое время все оставалось по-прежнему, но однажды там появились белые люди. Они хотели видеть монашек, и Эллис показала им могилу сестры Мерси, а также могилы других монашек, которые состарились и умерли одна за другой. — Стенли рассказывал историю Эллис подробно, словно хотел представить ее с лучшей стороны. — Эти люди удивились и разозлились. Они закрыли женский монастырь и забрали оттуда все. Женщины уберегли лишь некоторые вещи. Они хранят их в сундуке, который мы видели. — Он замолчал и покосился на Анну. В его глазах сверкнули веселые искорки.
— Но едва белые мужчины ушли, едва они повернулись к ним спиной, как старушки тут же возвратились в монастырь!
Анна засмеялась, представив себе эту картину.
— Но в конце концов один правительственный чиновник узнал о том, что произошло, — продолжал Стенли, — и выгнал их, так как здание было нужно ему для своих целей. Тогда-то они и отправились в Коун-Хилл, поселились там и основали свой собственный монастырь. — Стенли умолк.
Он вел машину, непринужденно откинувшись на спинку сиденья, и выглядел спокойным.
— Монастырь со своими огородами, — добавила Анна, вспомнив разговор с Эллис о правилах огородничества.
«Во всех монастырях есть правила, — сказала ей тогда старуха. — Они нужны, чтобы помочь обрести Бога». Между тем Эллис, «мать-настоятельница», надевала на шею традиционные африканские амулеты. Анна знала, для чего они нужны: один амулет — чтобы уберечься от нападения льва, другой — чтобы сохранить здоровье печени, третий… Это были отнюдь не католические атрибуты, но говорила Эллис так, словно сестра Мерси по-прежнему оставалась их духовным наставником. В ее общине присутствовало нечто доброе, сильное, вечное — то, что, по мнению Анны, всегда было присуще женским и мужским монастырям.
«Неужели, — подумала Анна, — эти женщины, живущие по своим законам, впитавшие мудрость христианских монахинь, смогли достичь невозможного? Неужели они нашли способ соединить лучшее обоих миров? И постепенно проложили новый путь — широкий и открытый для всех».
Впереди дорога разветвлялась. Стенли направил «лендровер» на колею, ведущую вправо.
— Северо-запад, — сказал он, сверившись с компасом, закрепленным на приборной панели. — Так мы выедем на путь, по которому раньше гнали рабов. Затем повернем на восток и поедем прямиком в Лангали.
Анна кивнула. Она знала, что он имел в виду заросшую грунтовую дорогу, которая одним своим концом упиралась в Лангали.
У нее потеплело на сердце, когда она представила воссоединение старых друзей. Сара, Кейт, Майкл, Зания, Старая Королева, Стенли… Она понимала: должно произойти настоящее чудо, и не одно, чтобы она снова смогла собрать вокруг себя дорогих ее сердцу людей. Но зародившаяся в ее душе надежда крепла.
Вскоре они въехали в густой лес, и в машине стало темно. Здесь было прохладнее. Анна была рада, что, не найдя утром чистого китенге, надела брюки Кики. Поверх рубашки она надела розовый пиджак. Материал и запах пиджака были знакомыми и приятными, как прикосновение старого друга.
Когда они углубились в лес, Анне пришло в голову, что в этих зарослях сложно будет даже расстелить спальный мешок, не говоря уже о том, чтобы поставить палатку или разжечь костер. Она предчувствовала, что ее и Стенли ждет ужасная ночь в «лендровере», где они, скрючившись, будут пытаться уснуть. Но когда они уже стали подумывать о том, чтобы становиться, дорога неожиданно стала шире, а лес поредел.
— Мы на месте, — сказал Стенли.
Огромное дерево манго со следами когтей на коре стояло, как страж, на пересечении двух дорог. Это был Т-образный перекресток. Здесь заканчивалась дорога, по которой ехали Анна и Стенли, и в обе стороны — на запад и на восток — тянулся невольничий тракт.
Когда они подъехали к дереву, то смогли разглядеть прибитый к стволу указатель. Фрагменты букв — вот и все, что осталось от старой надписи, сделанной краской.
— Посмотри, — кивнул Стенли в сторону указателя.
Разбитая колея уходила в узкий просвет в зарослях деревьев, позади которых виднелись очертания хижины. Ничего не говоря, Стенли въехал на дорогу, а через мгновение «лендровер» уже нырнул в просвет между деревьями.
Когда машина остановилась возле темной дыры в стене, раньше служившей дверью, Анна и Стенли рассмотрели хижину: она была маленькой, сделанной из грубо расколотых и окорённых бревен. Окнами служили дырки, но крыша выглядела достаточно прочной.
Анна и Стенли выбрались из «лендровера» и направились к лачуге. Они шли плечом к плечу и напряженно прислушивались, не будучи уверенны, что гостям здесь рады.
Хижина оказалась пустой, если не считать старой армейской кровати и погнутого котелка. Внутри воняло мочой животных, а деревянный пол покрывал помет летучих мышей.
— Это, наверное, лагерь отряда геологоразведки, — предположила Анна.
Но потом она увидела прибитую к стене выцветшую фотографию, которая от сырости покорежилась, а по краям покрылась плесенью. Однако изображение все еще можно было разобрать: молодая женщина в одежде защитного цвета, держащая на руках детеныша шимпанзе. Длинные мохнатые руки обнимают ее туловище, а нахальная мордочка уткнулась в плечо. Женщина смотрит прямо перед собой, взгляд у нее напряженный, решительный. Анна вспомнила о журнале «Нэшенл джиогрэфик», который видела в Лангали: в нем была напечатана статья о женщине-геологе, жившей в лесу вместе с гориллами. Анна и Сара долго смотрели на ее фото, словно зачарованные этой женщиной, похоже, не боявшейся жить и работать в одиночестве, женщине в мужской одежде и, судя по всему, равнодушной к своему внешнему виду.
Откинув назад волосы, которые уже стали тяжелыми от пыли, Анна про себя улыбнулась. Как бы они все тогда удивились, если бы смогли заглянуть в будущее и увидеть, как изменится Анна. И Сара тоже, хотя перемены в ней, вероятно, были менее заметными. Она до сих пор играла роль добропорядочной жены миссионера. Правда, Майкл подметил то, что она начала меняться: он упомянул об этом, когда приезжал навестить Анну в особняке Кики. Анна до сих пор помнила его слова: «В некотором смысле я виню тебя. Я думаю, она пытается доказать, что и сама на что-то способна». Анна обеспокоено нахмурилась. Что бы сказал Майкл, если бы узнал, к чему все это привело? Сара тайно работает одна, не имея разрешения ни миссионерской организации, ни государства, помогает обвиненным в колдовстве женщинам и нелегальным беженцам.
Стенли разжег костер посреди поляны, затем зажег две глиняные лампы. Солнце уже садилось за деревья, а тропические сумерки всегда очень коротки. Работая, Стенли что-то насвистывал сквозь зубы. Понаблюдав за ним, Анна поняла: он доволен тем, что они нашли хижину. Он всегда очень гордился своим умением выбрать место для лагеря, а если им приходилось ночевать в неудобном, болотистом или полном насекомых месте, воспринимал это как личную неудачу.
Эллис дала им в дорогу цыпленка. Протягивая его, завернутого в соломенный столовый коврик, она сказала, что птица уже ощипана, но ее еще нужно выпотрошить. Анна нашла кухонную дощечку и положила ее в круг света, отбрасываемый лампой. Затем сняла пиджак, боясь испачкать его, вытащила нож из ножен и приготовилась разрезать тушку.
Ночные джунгли всегда полны различных звуков, поэтому Анна не обратила внимания на треск ветки. Лишь резкое движение Стенли заставило ее подскочить от испуга.
— Что это? — воскликнула Анна.
Схватив лампу, она бросилась к «лендроверу», уже перебирая в голове возможные варианты. Выбирая подходящее оружие. Лев? Леопард? Точно не буйвол…
Когда она уставилась во мрак, фрагменты ночи начали отделяться друг от друга. Обрели собственные очертания — к хижине приближались какие-то сутулые фигуры.
Бандиты…
Крик Стенли затерялся в поднявшемся шуме. Топот ног. Грубые голоса, выкрикивающие бессмысленные слова. Хватающие руки. Сверкающие белки глаз. Запах пива и кислого пота.
Подгоняемая сзади чем-то твердым и холодным, Анна уткнулась в «лендровер». Она сильнее вцепилась в болтающуюся в руке лампу, словно слабый свет мог ее защитить.
Стенли уже стоял, прижавшись спиной к дверце машины. Он говорил быстро, запинаясь, перебирая все наречия, какие только знал, в отчаянной попытке завести разговор.
Анна прикинула, что на них напали шесть или семь мужчин. На одном был старый армейский берет и брюки, поддерживаемые патронташем. На остальных были рваные шорты и какие-то грязные лохмотья — обрывки рубашек или футболок. Каждый сжимал в руке по крайней мере мачете, а некоторые — еще и копье или палку погонщика скота.
