Уилки Коллинз - Женщина в белом
В данном случае, как и во многих других, она ошибочно принимала свое намерение сделать что-то или поступить так-то за реальные факты, на самом деле не имевшие места. Объяснить причину такого разрыва между ее путаными представлениями и действительностью было нетрудно, но это несоответствие могло серьезно повредить нам. Противоречивость ее показаний в самом начале подорвала бы доверие к ней и сыграла бы роковую роль в исходе судебного процесса.
Когда я попросил показать мне письмо, которое Лора написала миссис Вэзи из Блекуотер-Парка, мне дали его без конверта, уничтоженного задолго до этого. В самом письме никаких дат не упоминалось, не было проставлено даже дня недели. Оно содержало только следующие строки:
«Дорогая моя миссис Вэзи, я в большой тревоге и волнении. Может быть, я приеду к Вам завтра вечером и попрошусь переночевать. Я не могу рассказать Вам в письме, что случилось, — я пишу и очень боюсь, и не могу ни на чем сосредоточиться. Пожалуйста, будьте дома, когда я приеду. Я обниму и расцелую Вас и все расскажу Вам. Ваша любящая Лора».
Чем могли помочь нам эти строки? Ничем.
Возвратившись от миссис Вэзи, я попросил Мэриан обратиться (соблюдая все те же предосторожности) к миссис Майклсон. Мэриан должна была ей написать, что, имея серьезные причины сомневаться в добропорядочности графа Фоско, она просит домоправительницу прислать ей краткий отчет о событиях, имевших место в Блекуотер-Парке, с целью установить истинные факты. Пока мы ждали ответа, который пришел через неделю, я поехал к доктору Гудрику в Сент-Джонз-Вуд как посланец от мисс Голкомб, чтобы собрать как можно больше подробностей о последней болезни «ее сестры», чего не мог сделать из-за недостатка времени мистер Кирл. С помощью мистера Гудрика я получил копию акта о смерти леди Глайд и повидался с женщиной (Джейн Гулд), которая приготовила тело умершей для погребения. Через нее я получил возможность встретиться со служанкой Эстер Пинхорн. Та недавно ушла от графини Фоско, повздорив со своей хозяйкой, и жила у знакомых миссис Гулд. Я получил отчеты от домоправительницы, от доктора Гудрика, Джейн Гулд и Эстер Пинхорн в таком виде, как они представлены здесь.
Собрав сведения, описанные в этих документах, я счел себя достаточно подготовленным, чтобы поговорить с мистером Кирлом. Мэриан написала ему обо мне и указала день и час, когда я приду повидать его по важному личному делу.
Утром у меня было достаточно времени, чтобы повести Лору на обычную прогулку и, возвратившись, усадить ее за рисование. Когда я встал, чтобы уйти, она взглянула на меня с видимым волнением, и пальцы ее по-старому начали нервно перебирать лежащие на столе карандаши и кисти.
— Я вам еще не надоела? — сказала она. — Вы уходите не потому, что я вам надоела? Я постараюсь стать лучше — я постараюсь скорее выздороветь. Любите ли вы меня по-прежнему, Уолтер, теперь, когда я такая бледная и худая и так медленно учусь рисовать?
Она говорила, как ребенок, она по-детски открывала мне все свои мысли. Я остался на несколько минут и сказал ей, что теперь она мне еще дороже, чем была в прошлом.
— Постарайтесь стать снова здоровой, — сказал я, чтобы поддержать зародившуюся в ней новую надежду на будущее, — постарайтесь поскорее выздороветь ради меня и Мэриан.
— Да, — сказала она про себя, возвращаясь к своему рисованию, — я должна постараться. Ведь они оба так меня любят. — Она вдруг подняла на меня глаза. — Не уходите надолго! Когда вас нет, чтобы помочь мне, Уолтер, я ничего не могу нарисовать!
— Я скоро вернусь, дорогая, скоро вернусь и посмотрю, что у вас выходит.
Голос мой дрогнул помимо моей воли. Я заставил себя выйти из комнаты. Все мои душевные силы могли понадобиться мне в этот день.
Открыв двери, я сделал знак Мэриан, чтобы она вышла за мной на лестницу. Необходимо было подготовить ее к возможным неприятностям, которые могли случиться в результате того, что я слишком открыто показывался на улицах.
— По всей вероятности, через несколько часов я вернусь, — сказал я. — Никого не впускайте, как обычно. Если что-нибудь произойдет…
— Что может произойти? — перебила она. — Скажите мне откровенно, Уолтер, есть ли какая-нибудь опасность? Мне надо быть наготове.
— Единственная опасность, — отвечал я, — заключается в том, что, возможно, сэр Персиваль Глайд вернулся в Лондон, узнав об исчезновении Лоры из лечебницы. Вы помните, он следил за мной до моего отъезда из Англии и, очевидно, знает меня в лицо, хотя я его никогда не видел.
Она положила мне руку на плечо и молча, взволнованно поглядела на меня. Я увидел, что она полностью отдает себе отчет в серьезной опасности, которая нам грозила.
— Не думаю, что сэр Персиваль Глайд или его подручные скоро обнаружат меня в Лондоне. Но такая возможность имеется, — сказал я. — Поэтому вы не должны тревожиться, если сегодня я не вернусь. Вы успокоите Лору под любым предлогом, правда? Если у меня будет малейшее подозрение, что за мной следят, я приму меры, и ни один сыщик не дойдет за мной до этого дома. Как бы долго я ни задержался, не сомневайтесь в моем возвращении, Мэриан, и не бойтесь никого.
— Никого! — отвечала она твердо. — Вы не пожалеете, Уолтер, что ваш единственный помощник — женщина. — Она помолчала и задержала меня еще на минуту. — Будьте осторожны! — сказала она, крепко сжимая мою руку. — Будьте осторожны!
Я ушел на поиски нужных мне сведений — в темный, опасный путь, который начинался у дверей конторы поверенного.
IVНичего особенного на моем пути в контору мистеров Гилмора и Кирла в Ченсери-Лейн не случилось.
Когда мистеру Кирлу отнесли мою визитную карточку, мне в голову пришло одно соображение, и я пожалел, что раньше не подумал о нем. Из записей Мэриан было совершенно ясно, что граф Фоско вскрыл ее письмо из Блекуотер-Парка к мистеру Кирлу и с помощью своей жены перехватил ее второе письмо к нему же. Поэтому граф прекрасно знал адрес конторы и хорошо понимал, что, если Мэриан после побега Лоры из лечебницы будет нуждаться в совете и помощи, она обратится, конечно, к мистеру Кирлу. По распоряжению графа и сэра Персиваля, первым долгом будет установлено наблюдение за конторой на Ченсери-Лейн. Если наблюдать будут те, кто следил за мной до отъезда из Англии, они сразу же узнают меня. Я допускал, что меня могут случайно выследить на улице, но мысль о риске, связанном с конторой, не приходила мне в голову. Исправлять эту ошибку было уже поздно — поздно было думать о том, что я мог условиться о встрече с поверенным в каком-нибудь другом месте. Мне оставалось только, покидая Ченсери-Лейн, принять необходимые предосторожности и ни в коем случае не возвращаться домой прямым путем.
Мне пришлось прождать несколько минут в передней. Затем меня провели в кабинет к мистеру Кирлу. Это был бледный, худой, сдержанный человек с внимательными глазами, тихим голосом и спокойными манерами. Я сразу понял, что симпатии его завоевать нелегко, что вывести его из профессионального равновесия трудно и подкупить невозможно. Лучшего юриста для моих целей нельзя было и придумать. Если бы он пришел к решению, для нас благоприятному, мы могли бы с уверенностью считать, что выиграем наш процесс.
— Прежде чем я заговорю о делах, по которым я пришел к вам, — сказал я, — должен предупредить вас, мистер Кирл, что займу у вас довольно много времени.
— Мое время в распоряжении мисс Голкомб, — отвечал он. — Во всем, что касается ее дел, я заменяю в качестве поверенного своего компаньона, мистера Гилмора. Он сам просил меня об этом, когда вынужден был временно оставить практику.
— Разрешите спросить: мистер Гилмор в Англии?
— Нет, он живет у родственников в Германии. Его здоровье поправилось, но когда он вернется, неизвестно.
Пока мы обменивались этими фразами, он рылся в бумагах, лежащих у него на столе, и наконец вынул и положил перед собой запечатанное письмо. Мне показалось, что он хочет протянуть его мне, но, почему-то передумав, он положил письмо на стол, уселся в кресло и стал молча ждать, что я ему скажу.
Не теряя времени, я рассказал о фактах, уже описанных на этих страницах.
Он был юристом до мозга костей, и все же я нарушил его профессиональную невозмутимость. Возгласы изумления, которые он не мог подавить, прерывали меня несколько раз. Под конец я задал ему главный вопрос:
— Что вы об этом думаете, мистер Кирл?
Он был слишком осторожен, чтобы ответить мне прямо, пока не соберется с мыслями.
— Прежде чем ответить, — сказал он, — я попрошу разрешения задать вам несколько вопросов, чтобы, так сказать, не плутать в лесу.
Его вопросы были острыми, подозрительными, недоверчивыми. Мне стало ясно, что он считает меня жертвой заблуждения и, если бы не рекомендательное письмо мисс Голкомб, готов был бы заподозрить меня в каком-то хитроумном мошенничестве.
