Карел Чапек - Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 4. Пьесы

Отец. Вздор! Не может этого быть при нынешнем уровне науки и цивилизации. В средние века мы живем, что ли, чтобы нас губил мор?! Да разве пятьдесят лет — много? А у нас один сослуживец заболел, ему всего-навсего сорок пять. Где же справедливость, если болеть этой штукой должны только те, кому под пятьдесят?! Почему, спрашиваю я, почему?

Дочь (до сих пор, лежа на диване, читала роман). Почему? Ах, папа, надо же когда-нибудь уступить место молодым. Ведь им так трудно устроиться!

Отец. Вон оно что! Очень мило! Ты слышишь, мать? Выходит, родители вас кормят, родители для вас трудятся не покладая рук и они же мешают? Ходу вам не дают, видите ли! Пускай вымрут от проказы, лишь бы для вас освободились места! Так? Хорошенькие взгляды!

Мать. Она не это имела в виду, отец!

Отец. Не имела, а сказала именно так. Значит, доченька, было бы правильно, чтобы твой отец с матерью в пятьдесят лет отправились на тот свет, а?

Дочь. Ты уж сразу на личности…

Отец. А как же иначе, когда ты заявляешь, что людям под пятьдесят пора подыхать! Как же иначе понимать такие разговоры?

Дочь. Я говорила вообще, папа. В наше время молодым людям страшно трудно найти работу. На свете просто не хватает для всех места… Нужны какие-то перемены, чтоб и молодые могли, наконец, жить самостоятельно и создавать семьи.

Мать. Насчет этого она права, отец.

Отец. Ишь ты, она права! Значит, ради вас мы должны помирать во цвете лет?

Входит Сын.

Сын. О чем спор?

Мать. Ни о чем. Отец немного разволновался… прочитал в газете об этой болезни…

Сын. Ну, так что же? Чем он взволнован?

Дочь. Я только сказала, что нужны какие-то перемены, чтобы дать дорогу новому поколению.

Сын. И папа рассердился? Удивляюсь. Ведь так теперь все говорят.

Отец. Все молодые, не сомневаюсь. Вас это устраивает!

Сын. Ну конечно, папа. Если бы не белая болезнь, не знаю, что бы мы стали делать. Сестре даже замуж никак не выйти, а я… Ну, а теперь я постараюсь скорей сдать выпускные экзамены.

Отец. Давно пора, голубчик. Время слишком серьезное, чтобы болтаться без дела.

Сын. Раньше и после экзаменов некуда было устроиться. Теперь, наверное, станет легче.

Отец. Как только передохнут все пятидесятилетние, а?

Сын. Вот именно. Только бы не прекратился этот мор!

Занавес

Коридор в клинике около палат № 12 и № 13.

Сигелиус (ведет группу иностранных профессоров). Прошу сюда, господа. Par ici, chers confrères. Here are we, gentlemen. Ich bitte meine verehrten Herren Kollegen hereinzutreten[82] (Вводит их в палату № 13.)

1-й ассистент. Старик прямо спятил — только и слышно: Гален да Гален; а теперь водит сюда светил из всех стран смотреть на наши чудеса. А как начнутся рецидивы, то-то будет скандал, коллега! Голову даю на отсечение, что у этих исцеленных снова появятся пятна…

2-й ассистент. Почему ты так думаешь?

1-й ассистент. Ну, я ведь не простачок, коллега, знаю, что медицина не всесильна. У старика, видно, размягчение мозга, если он поверил, что можно кого-нибудь вылечить от белой болезни. Я работаю тут уже восьмой год, дружище, а теперь вот снял себе отличный кабинет и займусь частной практикой. Сейчас для этого сказочная возможность. Буду лечить ченгову болезнь.

2-й ассистент. Методом Галена?

1-й ассистент. Методом клиники Лилиенталя. Не зря же я… торчал тут восемь лет. Теперь повсюду раструбят, что нам удалось добиться некоторых успехов…

2-й ассистент. Но ведь Гален так скрывает свой метод, что…

1-й ассистент. Пропади он пропадом, этот Гален. Я с ним даже не разговариваю. Сестра из тринадцатой палаты мне сказала, что он делает своим больным инъекции. Впрыскивает какую-то жидкость горчично-желтого цвета. Ну вот, я составил препарат из разных укрепляющих и анестезирующих средств; придал ему желтую окраску… Отлично получилось, коллега. Я испробовал на себе — ничего, никаких неприятных реакций. Пациентам на некоторое время даже становится легче. С этого я и начну. (Подслушивает у двери.) Ага, старик разглагольствует. «Пока мы не намерены предавать наш метод гласности…» Хитрец! Знает об этом методе не больше, чем я… Теперь этим бонзам рассказывает по-английски. В иностранных языках он силен, старый щеголь! А кроме этого что? Научную карьеру сделал благодаря удачной женитьбе. Черт возьми, только бы Гален не опубликовал своего метода, пока я не налажу врачебную практику!

2-й ассистент. И тогда все устремятся к нему…

1-й ассистент. Я, знаешь, этого не боюсь. Гален дал старику честное слово, что не станет применять свой метод в частной практике, пока окончательно не проверит его здесь, в клинике. А я тем временем буду практиковать вовсю.

2-й ассистент. И этот Гален держит свое слово, как…

1-й ассистент (пожимает плечами). Глупый человек! Говорят, запер свой кабинет, который у него где-то на окраине, и вообще не практикует. Сестра из тринадцатой рассказывала, что ему и жрать-то нечего: приносит с собой булку в кармане. Она хотела выдавать ему больничный обед, но заведующий хозяйством не разрешил: мол, доктора Галена нет в списках на питание, и баста. Правильно!

2-й ассистент. У моей матери… появилось белое пятно, вот тут на шее. Я попросил Галена осмотреть ее, а он говорит: «Не могу, я дал Сигелиусу честное слово…»

1-й ассистент. Наглец! Это на него похоже. Такое нетоварищеское отношение.

2-й ассистент. Тогда я пошел к старику — просить, чтобы он разрешил сделать одно-единственное исключение… Ведь от этого зависит жизнь моей матери.

1-й ассистент. А тот что?

2-й ассистент. Он мне ответил: «Господин ассистент, у себя в клинике я не допускаю никаких исключений. Ступайте».

1-й ассистент. Похоже на него. Старик — кремень. Но Гален мог бы все-таки сделать это для тебя. Какое там честное слово, когда речь идет о коллеге, верно? Отвратительный субъект!

2-й ассистент. Ведь не кто-нибудь, а моя мать! Как она отказывала себе во всем, бедняжка, для того чтоб я мог учиться и стать врачом! И я уверен, ты знаешь, уверен, что он может спасти ее!

1-й ассистент. Кто, Гален? С чего ты взял?

2-й ассистент. Коллега, его лечение дает чудесные результаты!

Из палаты № 13 выходит Сигелиус с группой профессоров.

1-й профессор. I congratulate, you, professor! Splendid! Splendid![83]

2-й профессор. Wirklich uberraschend! Ja, es ist un miracle![84]

3-й профессор. Mes felicitations, mon ami! C'est un miracle![85]

Почетные гости, разговаривая, проходят дальше.

4-й профессор. Одну минуту, коллега. Поздравляю вас с блестящим успехом.

Сигелиус. Нет, коллега, нет, нет. Это успех клиники Лилиенталя.

4-й профессор. Скажите, а кто этот человечек…

Сигелиус. Там, в тринадцатой палате? Один врач; как бишь его… кажется, Гален.

4-й профессор. Ваш ассистент?

Сигелиус. Нет, боже упаси. Просто так, медик. Ходит сюда, интересуется ченговой болезнью. Тоже из учеников Лилиенталя.

4-й профессор. Поистине потрясающий успех! Знаете, мне пришла в голову мысль… У меня есть один пациент… У него белая болезнь… Очень видное лицо… Это… (Шепчет на ухо.)

Сигелиус (свистнул). Ого, бедняга!

4-й профессор. Можно послать его к вам?

Сигелиус. Ну конечно, коллега, ну конечно. Передайте вашему уважаемому пациенту, чтобы он посетил меня. Мы, правда, до сих пор не применяли своего метода вне клиники…

4-й профессор. И правильно поступали, коллега. Но…

Сигелиус. Но если я могу оказать вам услугу…

4-й профессор. И если речь идет о таком видном пациенте… Да?

Сигелиус. Буду очень рад, коллега. С большим удовольствием.

Уходят за остальными.

1-й ассистент. Слыхал? Ну и гонорар же загребет!

2-й ассистент. А для моей матери — «не допускаю никаких исключений»!

1-й ассистент. Ну, милый мой, здесь другое дело: деньги и связи… Вот бы мне заполучить такого пациента, черт возьми!

Гален высовывает голову из дверей палаты № 13.