Избранные произведения в двух томах. Том 2 - Джером Клапка Джером
Преподобный Август Крэклторп в следующий понедельник должен был покинуть Вичвуд и, как искрение надеялся он сам и вся его паства, никогда больше не появляться даже поблизости. До сих пор обе враждующие стороны и не пытались скрывать обоюдной радости по поводу предстоящего расставания. Возможно, преподобный Август Крэклторп, магистр искусств, оказался бы не бесполезным для англиканской церкви в каком-нибудь ист-эндском приходе, пользующемся дурной славой, или, скажем, где-нибудь в далеком миссионерском стане, среди языческих орд. Там, пожалуй, могли бы сослужить службу его врожденное стремление противоречить всем и каждому, его упорное пренебрежение к взглядам и чувствам других людей, его вдохновенная уверенность в том, что все, кроме него, непременно ошибаются, и присущая ему поэтому всегдашняя готовность действовать и говорить, не зная страха. Но в живописном маленьком Вичвуде, расположенном среди Кентских холмов, в этом излюбленном пристанище удалившихся от дел торговцев, старых дев среднего достатка, исправившихся представителей богемы, в которых пробудился дремавший доселе инстинкт добропорядочности, — здесь вышеупомянутые свойства преподобного Крэклторпа приводили только к неприятностям и раздорам. За последние два года его прихожане, при поддержке некоторых других вичвудцев, кому тоже случилось иметь дело с достопочтенным джентльменом, не раз пытались обиняком, при помощи недвусмысленных намеков внушить ему, какую сильную, все возрастающую неприязнь вызывает он в них как священник и человек. Положение достигло крайней напряженности, когда ему официально объявили, что, раз нет другого выхода, придется послать к епископу делегацию из наиболее уважаемых прихожан. Это убедило, наконец, преподобного Августа Крэклторпа в том, что он потерпел полный провал как духовный наставник и утешитель вичвудцев. Преподобный Август Крэклторп уже подыскал и обеспечил себе возможность заботиться о другой пастве. На следующее воскресное утро он назначил свою прощальную проповедь, и, казалось, все сулило ему успех. Набожные жители Вичвуда, уже много месяцев как переставшие посещать церковь святого Иуды, предвкушали наслаждение — сознавать, слушая преподобного Августа Крэклторпа, что слушают его в последний раз. Преподобный Август Крэклторп приготовил проповедь, которая обещала произвести должное впечатление своей ясностью и прямотой. Ведь у прихожан вичвудской церкви святого Иуды, как и у всех смертных, были свои недостатки. Преподобный Август льстил себя мыслью, что не упустил ни одного из этих недостатков, и заранее испытывал удовольствие, представляя себе, какую сенсацию произведем его речь, начиная от «во-первых» и кончая «в-шестых и последних».
Однако все дело испортил порывистый характер маленькой миссис Пенникуп. В среду днем преподобный Август Крэклторп занимался в своем кабинете, когда ему доложили о приходе мистера и миссис Пенникуп; заставив их подождать в гостиной пятнадцать минут, он, наконец, вышел с холодным, суровым выражением на лице и, не подавая руки, попросил объяснить возможно более кратко, по какому поводу его оторвали от занятий. У миссис Пенникуп речь была приготовлена заранее. В ней было все, что нужно, и ничего больше. Миссис Пенникуп собиралась упомянуть — без всякого подчеркивания, как бы между прочим, — о том, что долг каждого из нас — при любых обстоятельствах вести себя по-христиански; что наша приятная обязанность — прощать и забывать обиды; что, вообще говоря, обе стороны виноваты; что расставаться нужно всегда мирно; короче говоря — что она, миссис Пенникуп, и ее муж Джордж, готовый сам это подтвердить, сожалеют о всех своих словах и поступках, которые могли обидеть преподобного Августа Крэклторпа, и хотели бы на прощанье пожать ему руку и пожелать ему счастья. Однако, встретив у преподобного Августа такой холодный прием, миссис Пенникуп почувствовала, что все слова столь тщательно подготовленной речи развеялись по ветру. Ей оставалось либо удалиться молча, с оскорбленным видом, либо положиться на вдохновение минуты и придумать что-нибудь новое. Она избрала последнее.
Сначала она говорила запинаясь. Ее супруг, чисто по-мужски, в самый трудный момент оставил ее без всякой поддержки и усердно вертел дверную ручку. Стальной взгляд преподобного Крэклторпа не только не расхолаживал миссис Пенникуп, но, наоборот, действовал на нее, как удар шпоры. Он придавал ей пылу. Нет, она заставит преподобного Августа Крэклторпа выслушать ее. Она принудит его понять, какие добрые чувства ею руководят, если даже придется трясти его за плечи, чтобы внушить ему это. Спустя пять минут преподобный Август Крэклторп, сам того не замечая, расцвел от удовольствия. Спустя еще пять минут миссис Пенникуп замолчала, но не потому, что ей не хватало слов, — ей не хватало дыхания. Преподобный Август Крэклторп стал ей отвечать, и неожиданно для него самого голос его дрогнул от волнения. Из-за миссис Пенникуп все осложнилось. Он думал, что покинет Вичвуд с легким сердцем, теперь же, когда он узнал, что во всяком случае одни человек из его прихода понимает его (ведь он убедился, что миссис Пенникуп понимает его и сочувствует ему), когда он узнал, что по крайней мере одно сердце (а именно сердце миссис Пенникуп) проникнуто-к нему теплым участием, — теперь все, чего он ждал, как блаженного избавления, превращалось для него в источник постоянной печали.
Мистер Пенникуп, увлеченный красноречием своей жены, добавил, запинаясь, несколько слов от себя. Из них явствовало, что мистер Пенникуп всегда только и мечтал о таком прекрасном священнике, как преподобный Август Крэклторп, но какие-то недоразумения всегда возникают в жизни. Равным образом и преподобный Август Крэклторп в душе, оказалось, всегда уважал мистера Пенникупа. И если иногда из его слов можно было заключить обратное, то это, мол, происходило вследствие бедности человеческого языка, не способного передать все тонкости мысли.
Затем последовало приглашение к чаю. Мисс Крэклторп, сестра преподобного Августа, особа поразительно похожая на него во всех отношениях, если не считать того, что брат ее был гладко выбрит, а она носила небольшие усики, — была приглашена украсить общество своим присутствием.
Долго бы еще тянулась беседа, если бы миссис Пенникуп не вспомнила, что ей предстоит вечером купать маленькую Вильгельмину.
— Я сказала больше, чем собиралась, — заметила на обратном пути миссис Пенникуп своему мужу Джорджу, — но я была слишком взволнована.
Слух о визите Пенникупов облетел весь приход. Другие дамы сочли своим долгом доказать мисок Пенникуп, что она не единственная христианка в Вичвуде. Они опасались, как бы миссис Пенникуп не слишком возомнила о себе. Преподобный Август с простительной гордостью повторял на память некоторые отрывки из-речи миссис Пенникуп. Но пусть миссис Пенникуп не воображает себя единственным человеком в Вичвуде, способным на великодушные поступки, которые ей ничего не стоят. И другие дамы могли бы наговорить всяких приятных пустяков, даже, вероятно, с большим искусством!
Их мужья, надев лучшие одежды и
