Пелам Вудхаус - Золотце ты наше. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги (сборник)
– Кто же их украдет? – осведомился он.
– То есть вынесет из дома?
– Да-да. Надо все сделать так, будто был взлом.
– А он и будет.
– Кому мы доверим такое дело?
– Не волнуйтесь, у папы есть надежный друг.
– Это кто? – удивился мистер Моллой.
– Шимп.
– А, Шимп! Да, он с этим справится.
– Кто такой Шимп? – спросил мистер Кармоди.
– Один мой друг. Вы его не знаете.
Землевладелец скреб ногой дорожку. Американец взглянул на супругу и дернул левым веком. Супруга дернула правым. Понимая, что в такие минуты человек беседует со своей душой, они не нарушали молчания.
– Что ж, – сказал наконец мистер Кармоди, – я подумаю.
– Молодец! – одобрил его мистер Моллой.
– Да, – посоветовала миссис Моллой, – погуляйте, а потом – хи-хи! – сделайте заявление.
Когда хозяин удалился в глубоком раздумье, гость его спросил жену:
– Что ты Шимпа вспомнила?
– Да мы тут больше никого не знаем.
Моллой вдумчиво глядел на воду.
– Я бы его не втягивал, – вымолвил он. – Он же скользкий, как угорь, да еще смазанный маслом. Того и гляди, обжулит.
– Мы его обжулим раньше.
– А как?
– Уж как-нибудь. И вообще, выбирать не из кого. Тут первый встречный не годится.
– Хорошо, лапочка. Ты у нас мозговой центр. Эй, а вот и его сиятельство!
Мистер Кармоди шел по дорожке, и вид у него был решительный. Он, несомненно, подумал, так как начал с последней своей мысли:
– Вот что, не хотел бы я привлекать этого вашего друга. Какой бы он там ни был, чем меньше народу знает, тем лучше.
Именно так думал и мистер Моллой, склонный к мирным, домашним действиям.
– Да, – согласился он, – это верно. Но как их тогда вынести из дома?
– Тут нужен домушник, – сказала миссис Моллой.
– Такое, знаете, воровское слово, – быстро нашелся ее муж. – Как говорится, сленг. Моя дочь вечно читает детективы. Домушник, ха-ха! А вообще-то ты права, лапочка. Хорошо, но если мы не берем Шимпа, кто, так сказать, проведет операцию?
– Я, – отвечал хозяин.
– А?
– Я, – повторил мистер Кармоди. – Все обдумано. Встану пораньше, влезу на галерею по приставной лестнице через окно. Полиция и решит, что действовал взломщик.
Мистер Моллой смотрел на него в немом восхищении.
– Вот не знал, что вы такой шустрый! – вскричал он. – Прямо подумаешь, что это – ха-ха! – вам не впервой.
– Перчатки не забудьте, – подсказала Долли.
– Моя дочь, – поспешно объяснил Моллой, – знает из книжек, что быки, то есть полицейские, первым делом ищут отпечатки пальцев. А… э-э… преступники надевают перчатки.
– Очень разумно, – одобрил мистер Кармоди. – Спасибо, что напомнили. Непременно надену.
Глава VI
Мистер Кармоди среди птиц
1
Картинная галерея Радж-Холла была расположена на третьем этаже исторического здания. В половине шестого утра, когда мистер Кармоди приставлял к широкому подоконнику найденную в сарае стремянку, ему казалось, что фамильные ценности находятся много выше. Взглянув вверх, он ощутил то, что ощутил бы неопытный Джек перед самым длинным на свете бобовым стеблем.
Лестер Кармоди не увлекался лазаньем даже в детстве. Пока его беспечные собратья орудовали на яблонях, он мирно искал падалицу в густой траве. Высоты он боялся, этим утром особенно. Есть что-то такое в преступлении, если он все-таки встал на нижнюю перекладину. Только мысль о страховке придавала ему смелости.
Когда дух хотя бы настолько возобладал над материей, дело пошло легче. Стараясь не смотреть вниз, Кармоди полез к подоконнику. Тишину летнего утра нарушало лишь его тяжеловатое дыхание. С точки зрения погоды день начинался хороший, но хозяин усадьбы не замечал солнечных бликов на росистой траве, а позже щебечущих птиц. Ему было не до них; и он знал, что проведет с ними немало времени.
Лез он очень осторожно, а значит – и медленно. Уже на середине ему казалось, что лезет он всю свою жизнь. Собственно, он удивлялся, почему воздух не разрежен. Подняв наконец глаза, он увидел, что терпение вознаграждено, как ему и подобает, – подоконник был в нескольких дюймах. Это его вдохновило, и он так резво ступил на последнюю перекладину, что стремянка сложилась, словно ножницы.
Однако он уже был у самого подоконника и перелез на него раз в пятнадцать быстрей, чем намеревался. Кое-как усевшись, он вцепился в обломок водосточной трубы и затих, болтая ногами над бездной. Стремянка закачалась и легла на землю.
События эти, как ни странно, заняли секунд шесть. Мистер Кармоди очутился в прыгающем и плавающем мире, чувствуя при этом, что сердце ему заменили фейерверком, который тоже не стоит на месте. Какие-то мгновения он ощущал, что ему очень плохо. Потом, немного придя в себя, смог ознакомиться с ситуацией.
С одной стороны, конечно, спасибо, что ты жив и сравнительно цел. С другой – хорошего мало. Не так уж приятно сидеть в тридцати футах от земли, да еще ни свет ни заря. Разум заверял, что подоконник прочен, но нелегко справиться с чувством, что он вот-вот хрустнет и обвалится.
Конечно, можно бы посмотреть на дело иначе. Все медики согласны в том, что свежий утренний воздух очень полезен. Кроме того, трудно найти позицию, в которой сподручнее писать очерки о сельской жизни, популярные в наши дни. Скажем, так:
«Глядя с подоконника, я вижу, как сама Природа занимается своими делами. Мой тихий сад цветет и благоухает. Вот рубин и бирюза африканской немезии, вот пурпур и синь дельфиниума, колокольчиков, лобелий. Птицы поют свою утреннюю песнь. Я подмечаю сойку (Garrulus Glandarius Rufitergum), галку (Corvus Modedula Spermologus), воробья (Prunella Modularis Occidentalis) и многих других…»
Однако мистер Кармоди думал не об этом. Мрачно глядел он на траву и цветы, но больше всего его раздражали птицы. Их шумная прыть казалась ему неуместной и назойливой. Особенно досаждал дартфордский щегол (Melizophilus Undatus Dartfordiensis), который, чем сидеть в Дартфорде, не поленился, из чистой вредности, отправиться в Вустершир. Сверкая ярким жилетом, уместным в зимнюю пору, но совершенно безвкусным теперь, он прибыл за пять минут до шести, сел на тот же подоконник и воззрился на соседа, склонив головку набок. «Не может быть», – определил он, улетел в кусты, к насекомым, вернулся в десять минут седьмого и тихо продолжил: «Может не может, а есть. Что же это такое?»
Занявшись догадками и едой, он оставил сквайра в покое, но минут через 15 перепорхнул к его локтю и начал с того, чем кончил: «Нет, что же это такое?»
Самый вид сытой птицы оказался для голодного Кармоди последней соломинкой. Замахнувшись на пернатого нахала, он чуть не свалился. Щегол взвизгнул и улетел, словно провинившийся букмекер, а страдалец, дрожа, приник к окну. Время потянулось дальше. В половине восьмого он понял, что не ел с самого детства; и тут раздался свист.
2
Мистер Кармоди осторожно взглянул вниз, преодолевая головокружение. С тех пор как он залез на подоконник, в свисте недостатка не было. К Garrulus Glandarius Rufitergum и Corvus Modedula Spermologus присоединились такие мастера, как Dryobates Major Anglicus, Sturnus Vulgaris, Emberiza Curlus и Muscicapa Striata. Но теперь свистел человек, и в измученной груди шевельнулась слабая надежда.
Сквайр подождал, и вскоре из-за угла показался его племянник Хьюго с полотенцем на шее. Судя по всему, он только что искупался. Как мы знаем, дядя не испытывал к нему теплых чувств, но сейчас обрадовался, словно миллионер посулил ему денег на поле для гольфа.
– Эй! – крикнул он, как кричал гарнизон в Лукноу[15], торопя шотландских солдат. – Э-э-э-эй!
Хьюго остановился, посмотрел направо, налево, вперед и (обернувшись) назад. Чувства дяди заметно ослабели.
– Э! – заорал он. – А, чтоб тебя! Хью-го!
Племянник посмотрел наверх и застыл на месте, словно позировал для статуи «Юноша, увидевший змею».
– Вот это да! – удивился он, как тот щегол. – Что ты там делаешь?
Благоразумие подсказало сквайру, что корчиться на такой высоте не стоит.
– Не важно, – отвечал он. – Помоги мне слезть.
– Как ты туда забрался?
– Не твое дело.
– Нет, все-таки, в чем тут смысл?
Все еще не корчась, дядя заскрипел зубами.
– Поставь лестницу!
– Лестницу?
– Да, лестницу.
– Какую еще лестницу?
– Такую. Вот она.
– Где?
– Там. Нет, там. Вон там, там, там. Да не там! Та-ам, тебе сказано!
– А, ясно! Действительно, лестница. А теперь что?
– Поставь ее.
– Поставил.
– И держи.
– Держу.
– Крепко?
– Как смертный грех.
– Хорошо. Не двигайся.
Дядя шел вниз, замирая на каждой перекладине. Племянник не унимался.
– Что ты там делал?
– Не важно.
– Зачем ты там сидел?
– Лестница упала.
– А зачем ты на нее полез?
– Не Твое Дело! – заорал Кармоди, сокрушаясь о том, что его брат Юстес не умер бездетным. – Заладил, видите ли! Зачем-зачем-зачем!
– Нет, правда, зачем? – спросил Хьюго.
Снова обретя разум, мистер Кармоди догадался, что именно это захочет знать общественность. На то, что Хьюго промолчит, надежды мало. Через час-другой вся округа придет в движение.
