Дом. Байгильдинские сказки - Алсу Флюровна Исмагилова
Тополь смотрел на мужиков, тощих от недоедания и чумазых от работы, смотрел на матерей, воющих на почившими детьми, кусающих себе губы до крови и не знающих, как унять боль, не понимающих, за что с ними так судьба, смотрел и удивлялся. Почему нельзя всю землю поделить поровну, раздать скот в долг, чтоб у каждого была корова, которая даст приплод? Почему они так живут?
И вот однажды люди словно услышали его мысли. Они пришли к богатым и выгнали их из крепких домов, отобрали у них земли и поделили всё имущество между собой. И тогда те, кто еще вчера был богат, остался с детьми на улице. И дети плакали и хотели домой, они мерзли на улице поздней осенью и бегали босиком вплоть до самых морозов. Многие из них умирали, и тогда их матери точно так же, как до этого матери бедняков, выли над телами своих детей.
И Тополь смотрел на людей, и вновь удивлялся. Что за законы такие у них? Почему делая для кого-то добро, обязательно кому-то причинят зло? Почему они так? Что движет людьми? Почему богач сам не мог разделить свою землю между бедняками? Почему бедняки так рады горю богача? Почему?
Но на его вопросы не было ни одного ответа в целом свете.
Больше всего Тополя и его братьев удивляло то, как быстро люди привыкли к новым условиям. Они выжили, они смогли. Но насколько стойкие они были к любым превратностям судьбы, Тополь понял немного позже.
Прошло больше двух десятков лет, и он уже превратился из подростка в молодое дерево, сильное и крепкое. Стояло лето, его любимое время года, когда он больше всего чувствовал в себе силу, когда он мог быстрее расти и когда было веселее просто жить.
В деревне всё было спокойно, крестьянская жизнь текла своим чередом.
Но однажды вдруг забегали женщины. Забеспокоились. Торопливым шагом пошли куда-то по своим делам, не скрывая слез. Кто-то утирал их украдкой, но в основном плакали навзрыд. Через какое-то время он понял: они плакали из-за сыновей и мужей. Каждое утро люди выходили семьями на улицу и провожали кого-нибудь из домочадцев: или сына, или мужа. Куда они уходили, Тополь не понимал. Он видел, как их увозили машины, а женщины еще долго бежали вслед за ними, пока их не покидали силы. Устав, они падали на землю и рыдали долго и протяжно. Потом вставали и тихо, сгорбившись, шли в свой дом. Он всматривался в их лица и удивлялся, как за такой короткий промежуток времени можно было так постареть. У молодых еще женщин появлялись морщины на переносице и сильные заломы у рта. Они больше не улыбались.
Он бы, наверное, так ничего и не понял, что такого произошло, если б не чужачка-ворона, которую неизвестно как занесло в их деревню. Летним погожим днем она уселась на его ветвях и стала громко каркать.
– Ты что расшумелась? – спросил он её.
– Беду кликаю. – невозмутимо отозвалась Ворона.
– Какую? – встревожился Тополь.
– Ты что совсем ничего не знаешь? – удивилась его собеседница и тут же пояснила. – Война идёт.
– Война? – переспросил он, не понимая. – Что такое “война”?
– Хм. – задумалась Ворона. – Как бы тебе объяснить… Это когда одни люди сражаются с другими, чтобы завладеть их территорией.
– А зачем им чужая территория?
– Ну ты и странный! – воскликнула Ворона. – Чтобы жить на этой территории и воспитывать своих детей.
– Поэтому им надо выгнать людей, которые владеют этой территорией? – всё никак не мог понять Тополь.
– Не только выгнать, ещё и убить, – продолжала терпеливо разъяснять Ворона. – Некоторые люди, знаешь ли, считают, что они лучше других, поэтому им нужно отдать те земли, которые они хотят. Отдавать им, конечно же, никто не собирается, поэтому с ними воюют.
– А разве есть люди другие? Которые лучше, чем, например, те, кто живет в моей деревне?
– Ну милый мой, ты абсолютно глуп! – Ворона стала терять терпение. – Конечно же, нет. Люди все одинаковы.
Они помолчали с какое-то время, каждый думая о своем.
– Я понял, – наконец сказал Тополь и как-то сник. – Это всё их странные законы жизни.
– Да, – кивнула Ворона. – Именно.
И она улетела.
Война шла пять лет. Половина, если не больше, из ушедших не вернулась. Кто из мужчин умирал, он узнавал сразу же, как в деревне появлялся почтальон. Женщины его и ждали, и боялись одновременно. Трясущимися руками они тут же открывали письма и, замирая, вчитывались в долгожданные строки. По их реакции плохие вести было легко опознать. Если это была похоронка, то горе сразу же наваливалось на женские плечи грузом и тянуло их к земле, выдавливая из них дикие крики и горькие слезы. Они будто скрючивались или скукоживались, и никакая сила не могла их заставить разогнуться.
Но однажды пришел май-весельчак. В руках у него была гармонь, он играл залихватски и пел звонким голосом, рассказывая всем об окончании войны. Хоть она и не дошла до этих мест, но Тополь знал, что где-то очень далеко некоторые деревни были ею стерты с лица земли, некоторых она только покалечила. Может, её страшные щупальца и не дотянулись до всех сел и деревень, но уж каждого-то человека война так или иначе задела.
А жизнь продолжалась. И деревня выстояла после огромных потерь и с лихвой восполняла их рождением новых жизней. Детей было много, и Тополь радовался этому – детские души были чистыми и звонкими.
С тех пор утекло много воды. И теперь он стал совсем седой, как и его ровесник, живший в доме напротив, 99-летний старец, видевший ту страшную войну и получивший в дар от нее множество осколков в правую ногу, которые так и остались в нем навсегда. Он часто сидел на лавочке перед домом и рассказывал внукам, как на них внезапно напали в далекой крепости под названием Брест, и как он чудом остался в живых, как на железнодорожных путях он попал под бомбардировку и ему пришлось прятаться под вагоном, как недалеко от него взорвалась бомба и её осколки вгрызлись в его ногу
