Эрскин Колдуэлл - Случай в июле
Судья Аллен устало кивнул головой, глядя на аппарат.
— Самое лучшее, позвоните в контору шерифа, — сказал он как можно спокойнее. — Шериф вам поможет. Всего хорошего.
Он швырнул трубку на стол.
— Уордлоу! — заорал он. — Если я когда-нибудь увижу, что ты насилуешь белую девушку, я тебе глотку перережу! Слышишь, что ли?
Старик негр подскочил на месте, точно в него воткнули булавку.
— Да, сэр, слышу. — Он несколько раз закрыл и открыл рот. — Если вы когда-нибудь увидите, что… — Он пошевелил языком, чтобы вытолкнуть слова, которых от него ждали. — Если вы когда-нибудь увидите, что я трогаю белую девушку… — Он опять замолчал, словно давился словами. — Если меня поймают, пускай перережут мне глотку.
Он покачнулся и, чтобы не упасть, уперся ладонями в стену.
Джеф тревожно глядел на судью Аллена, и ему очень хотелось попросить, чтобы тот отпустил его на речку, хотя бы на одну эту ночь. Он верил в мудрость судьи Аллена, но не мог забыть и совета жены — держаться подальше от Флауэри-бранч. Если на Флауэри-бранч поймают негра, прежде чем шериф туда приедет, то он уж ничем не рискует, и избиратели не отдадут свои голоса кому-нибудь другому. На последних выборах он получил всего на сто пятьдесят шесть голосов больше других кандидатов. Он все еще ожидал случая сказать, что ему, пожалуй, лучше поехать на речку и остаться там до утра, когда судья заговорил.
— Сколько своих людей вы можете собрать вот сейчас, ночью? — спросил он.
Сердца Джефа упало.
— Я еще об этом не думал, судья Аллен. Трудно сказать так сразу. Несколько человек, пожалуй, соберу. А может быть, они все тоже уехали ловить негра, кто их знает.
Судья Аллен встал и вышел из-за стола, на ходу подталкивая халат коленками. Джеф подумал, что он похож на старичка, который собирается прочесть молитву на ночь.
— Не теряйте времени, а соберите побольше понятых, — сказал он. Голос его прозвучал четко и повелительно в просторной комнате с высоким потолком. — Через час вы должны быть на месте, посмотрите, что можно сделать, но ничего не начинайте. Как только я решу, чего нам держаться, я немедленно извещу вас, и, надеюсь, вы примете надлежащие меры. Если все повернется по-новому, мне, может быть, придется сделать кое-какие шаги, чтобы унять эту самую миссис Нарциссу Калхун. Я выхлопочу в суде предписание освидетельствовать ее умственные способности. Это ее обуздает на некоторое время. — Он направился к двери. — Хорошо, что удалось поймать вас, пока вы не удрали на свою речку, Маккертен.
Джеф поднялся с места, стараясь удержать в равновесии свое грузное тело.
— Что вы, судья, — запротестовал он, не в силах сдержаться дольше, — в такое время понятые могут все испортить, многие будут недовольны. Я всегда думал, что нельзя идти против воли народа. По-моему, пускай себе линчуют, лишь бы с политической стороны дело было в порядке.
Судья Аллен остановился в дверях.
— Будет порядок, как в аптеке, Маккертен, — сказал он. — Я сам об этом позабочусь.
Судья Бен Аллен повернулся и вышел из комнаты первым, а Джеф поплелся за судьей. Уордлоу распахнул дверь перед Джефом и с шумом захлопнул ее за ним.
Глава пятая
Во дворе у Шепа Барлоу собралась целая толпа мужчин. Они стояли кучками у крыльца, толпились между домом и амбаром, по двое и по трое выходили в поле, окружавшее дом. Почти все они были соседи и приятели Шепа Барлоу, арендаторы на плантации Боба Уотсона, как и сам Шеп.
Люди, приехавшие первыми, разложили дымный костер, для того чтобы отгонять комаров. Было очень похоже, что готовятся к еженедельной охоте на двуутробку, в которой обычно участвовали почти все жители здешних мест.
Вдруг на дороге, за четверть мили от дома, сверкнули фары автомобиля. В толпе мгновенно распространился слух, будто бы это едет шериф Джеф Маккертен; он всех отправит по домам, и сам арестует негра. Никто ничего не говорил, все молча смотрели, как автомобиль подъезжает к дому, но каждый приготовился дать отпор тому, кто попробует помешать облаве. Некоторые чертыхались вполголоса и грозили шерифу, но большинство угрюмо выжидало, что будет дальше.
— Джефу Маккертену лучше сюда не соваться, — сказал кто-то громким голосом и с угрозой в каждом слове. — Как бы ему не повредило, если он будет путаться тут под ногами.
Толпа повалила на дорогу и окружила автомобиль, как только он остановился у изгороди. Вспышки электрических фонариков осветили машину, дверцы распахнули настежь. Но это оказался вовсе не шериф. Из машины вылез, моргая глазами от испуга и слепящего света, парикмахер из Эндрюджонса по фамилии Делоуч.
— Да что с вами, ребята? — с трудом выговорил он, прижавшись спиной к машине. — Я же ничего такого не сделал.
— Тебе что здесь понадобилось? — спросил кто-то парикмахера, проталкиваясь сквозь толпу.
— Я слышал, что негр изнасиловал белую девушку, так вот, надо ж помочь изловить его, — объяснил он. — Мне не впервой ловить негра, и этот раз тоже не хочется пропускать.
— Он ничего, — сказал другой человек в толпе. — Я у него стригусь, когда бываю в городе. Я его давно знаю.
Толпа хлынула обратно во двор, и парикмахер вздохнул с облегчением. Он пошел за другими к костру.
— Ну как, пока еще ничего не случилось? — спросил он.
Ему не ответили, но кто-то из мужчин покачал головой.
— Я как раз на днях думал, что пора чему-нибудь такому случиться, — сказал парикмахер. — Негров вот уже около года не слышно, притихли после линчевания в округе Римрод. Я боялся, что в следующий раз это будет где-нибудь на другом конце штата, так что и попасть не надеялся. Всегда так бывает. Вспомните-ка хорошенько, так сами увидите, что оно всегда, как по часам, получается. Я за такими случаями слежу вот уже девять лет, с тех пор как открыл парикмахерскую в Эндрюджонсе.
По-видимому, все были с ним согласны, но никто не ответил. Почти все стоявшие вокруг костра были фермеры, соседи Шепа Барлоу, и всю свою жизнь они прожили бок о бок с ним. Горожан из Эндрюджонса было немного, и на них смотрели как на чужаков именно потому, что они были горожане. Фермеры считали расправу с негром своим личным делом и обижались, если горожане из Эндрюджонса вели себя так, словно и они тоже имеют право быть тут, наравне со всеми.
— Прошлый раз я участвовал в облаве года три тому назад, — сказал парикмахер. — В тот раз мы вздернули негра в округе Финн. Не так-то легко было его поймать, верьте слову! Три дня и три ночи мы его искали, а он сидел на болоте. И случилось это в ту же пору, как теперь, тоже в середине лета.
До приезда парикмахера из Эндрюджонса было много разговоров об изнасиловании, но никто не знал толком, что же, собственно, произошло. Даже и теперь некоторые относились ко всей истории скептически. Двое или трое мужчин постарше не побоялись высказать свое мнение; они находили странным, что одна только миссис Нарцисса Калхун видела, как Сонни Кларк изнасиловал Кэти Барлоу. Сама Кэти молчала на этот счет, точно воды в рот набрала, не был даже приглашен доктор, чтобы ее освидетельствовать. Им плохо верилось, чтобы восемнадцатилетний мальчишка-негр, пользовавшийся такой доброй славой, как Сонни, мог приставать к белой девушке, хотя бы и к Кэти Барлоу, если она сама его не вызвала.
Некоторые говорили открыто, что всю эту историю выдумала миссис Нарцисса Калхун, чтобы собрать побольше подписей под своей петицией.
Но большинство готово было поверить чему угодно, если это касалось негра. Один из таких людей, Оскар Дент, владелец лесопилки на Окони-ривер, славился тем, что избивал негров насмерть под любым предлогом, какой только подвернется. Оскар хвастался, будто бы на своем веку убил столько негров, что и счет потерял. Прошлой зимой он застрелил одного негра у себя на лесосеке, а другого убил железным ломом. За убийство его ни разу не судили: ему всегда удавалось оправдаться тем, что он действовал в состоянии самозащиты. Прокурор округа не раз пытался привлечь его к суду, но терпел фиаско и махнул рукой, сказав, что это только лишний расход.
Волнение, которое вспыхнуло, когда парикмахер из Эндрюджонса въехал во двор, улеглось. Голоса зазвучали тише. Мужчины, столпившись вокруг дымного костра, молча смотрели, как он тлеет. Если где и велись разговоры, то разве о том, какие будут осенью цены на хлопок. Если цены упадут ниже восьми центов за фунт, многим придется жить впроголодь весь следующий год; а если цена будет выше десяти центов за фунт, все не только будут сыты, но и смогут купить новое платье и даже кое-что из обстановки. Что бы ни случилось, в их жизни не было ничего важнее цен на хлопок.
Отец Кэти все еще не возвращался. Шеп уехал в машине незадолго до полуночи, и никто не знал, где он и когда приедет. Уезжая, Шеп просил подождать, пока он вернется, и ничего не начинать без него, а так как это был отец Кэти, с его желанием считались. Сборы к облаве и все, что к ним относилось, зависели от Шепа, и ничего нельзя было сделать, пока он не вернется домой.
