Чарльз Диккенс - Оливер Твист
Оливеръ открылъ ставни, причемъ разбилъ одно оконное стекло той же ставней, которую онъ съ неимовѣрными усиліями старался стащить въ небольшой дворъ, смежный съ домомъ, куда всѣ ставни уносились обыкновенно на цѣлый день. Ноэ снисходительно вызвался помочь ему, утѣшая его при этомъ, что ему навѣрное «попадетъ». Вскорѣ послѣ этого внизъ спустился мистеръ Соуэрберри, а почти непосредственно за нимъ и сама мисгрисгъ Соуэрберри. Предсказаніе Ноэ исполнилось и Оливеру попало, послѣ чего онъ послѣдовалъ за юнымъ джентльменомъ къ завтраку.
— Садитесь поближе къ огню, Ноэ! — сказала Шарлота. — Я оставила для васъ небольшой кусочикъ копченой грудинки отъ хозяйскаго завтрака. Оливеръ, закрой дверь сзади мистера Ноэ и подай ему тѣ кусочки, которые я положила на крышку отъ кастрюли. Вотъ твой чай; поставь его на ящикъ и пей тамъ, да скорѣй, они ждутъ тебя въ лавкѣ. Слышишь?
— Слышишь нищенское отродье? — спросилъ Ноэ Клейполь.
— Богъ мой, Ноэ! — воскликнула Шарлота. — Какое вы удивительное созданіе! Зачѣмъ вы не оставите мальчика въ покоѣ?
— Оставить его въ покоѣ? — сказалъ Ноэ. — Что касается этого, то онъ достаточно оставленъ въ покоѣ. Ни мать, ни отецъ не заботятся о немъ. Всѣ родные предоставили ему полное право идти своей собственной дорогой. Какъ думаешь, Шарлота? Ха, ха, ха!
— О, вы удивительная душа! — сказала Шарлота, разражаясь громкимъ хохотомъ, къ которому присоединился и Ноэ; нахохотавшись вдоволь, оба съ презрѣніемъ взглянули на бѣднаго Оливера Твиста, который дрожалъ, сидя на ящикѣ въ самомъ холодномъ углу комнаты и поѣдая сухія корки, приготовленныя спеціально для него.
Ноэ находился въ одномъ изъ благотворительныхъ заведеній, а не не домѣ призрѣнія для нищихъ и безродныхъ дѣтей. — Онъ не былъ подкинутымъ ребенкомъ и могъ начертать всю свою родословную, включая сюда и родителей, которые жили по близости. Мать его была прачка, а отецъ пьяница — солдатъ въ отставкѣ, съ деревянной ногой и ежедневнымъ пансіономъ въ два съ половиною пенса. Приказчики мальчишки изъ сосѣднихъ лавокъ давно уже составили себѣ милую привычку дразнить Ноэ, когда онъ проходилъ по улицѣ, давая ему всевозможные эпитеты въ родѣ «битая шкура» «богадѣлка» и такъ далѣе. Ноэ все выносилъ молча. Теперь же, когда судьба поставила на его пути безымяннаго сироту, на котораго всякій считалъ вправѣ указывать съ презрѣніемъ, онъ очень заинтересовался имъ. Какую обильную пищу для наблюденій находимъ мы здѣсь! У любого человѣческаго существа, будь то дитя лорда или грязный мальчишка благотворительнаго учрежденія, живо развиты самыя прекрасныя и благородныя качества и наклонности и наоборотъ.
Прошло три недѣли или даже мѣсяцъ съ тѣхъ поръ, какъ Олверъ поселился у гробовщика. Лавка была закрыта и мистеръ Соуэрберри ужиналъ вмѣстѣ съ мистриссъ Соуэрберри въ маленькой задней комнаткѣ. Бросивъ исподтишка нѣсколько взглядовъ на свою супругу, мистеръ Соуэрберри сказалъ:
— Дорогая моя… — онъ хотѣлъ продолжать, но мистриссъ Соуэрберри взглянула на него такъ неблагосклонно, что онъ сразу замолчалъ.
— Ну?… — спросила рѣзко мистриссъ Соуэрберри.
— Ничего, моя дорогая, ничего, — сказалъ мистеръ Соурберри.
— Ахъ, ты животное! — оказала мистриссъ Соуэрберри.
— Совсѣмъ нѣтъ, моя дорогая, — смиренно отвѣчалъ мистеръ Соуэрберри. — Я думалъ, что ты не желаешь слушать, милая! Я хотѣлъ сказать…
— О, не говори мнѣ, что ты хотѣлъ сказать, — отвѣчала мистриссъ Соуэрберри. — Я вѣдь, ничто… Пожалуйста, не совѣтуйся со мой. Я не желаю вмѣшиваться насильно въ твои тайны.
И сказавъ это, мистриссъ Соуэрберри истерично засмѣялась, что угрожало дойти до болѣе грозныхъ послѣдствій.
— Но, моя дорогая, — сказалъ мистеръ Соуэрберри, — я собирался просить у тебя совѣта.
— Нѣтъ, нѣтъ, не спрашивай меня, — отвѣчала мистриссъ Соуэрберри. — Спроси кого нибудь другого.
Тутъ снова послышался истеричный смѣхъ, очень испугавшій мистера Соуэрберри, который поспѣшилъ прибѣгнуть къ обыкновенному и всѣми одобренному супружескому средству леченія, которое почти всегда производитъ желаемое дѣйствіе. Онъ просилъ какъ милостыни, какъ знака особенной благосклонности, чтобы мистриссъ Соуэрберри дозволила ему сказать, то что она желала больше всего слышать. Послѣ короткаго спора, длившагося три четверти часа, ему снисходительно и милостиво дали разрѣшеніе говорить.
— Это относительно молодого Твиста, моя дорогая, — сказалъ мистеръ Соуэрберри. — Такой у него хорошій видъ, моя дорогая.
— Какъ не быть хорошему виду, когда онъ столько ѣстъ! — отвѣтила леди.
— На лицѣ его всегда лежитъ выраженіе грусти, моя милая, — сказалъ мистеръ Соуэрберри, — и это придаетъ ему интересный вижъ. Изъ него выйдетъ восхитительный «мьютъ» {Человѣкъ, нанятый стоять у дверей во время похоронъ.} на похоронахъ, моя дорогая.
Мистриссъ Соуэрберри взглянула на него съ выраженіемъ нелбыкновеннаго удивленія. Мистеръ Соуэрберри это замѣтилъ и, чтобы не дать ей времени отвѣчать, продолжалъ:
— Говоря эта, моя дорогая, я не думаю, чтобы онъ былъ подходящимъ «мьютомъ» для взрослыхъ людей, но только при дѣтскихъ похоронахъ. Это было бы нѣчто новое, дорогая… мьютъ — ребенокъ. Можешь быть увѣрена, что это произведетъ поразительный эфектъ.
Мистриссъ Соуэрберри, отличавшаяся замѣчательнымъ вкусомъ во всемъ, что касалось похоронъ, была поражена этой новой идеей; но такъ какъ при существующихъ въ данный моментъ обстоятельствахъ она не хотѣла унизить своего достоинства, сознавшись въ этомъ, то она рѣзко спросила своего мужа, почему же не подумалъ онъ раньше о такомъ очевидномъ для всякаго дѣлѣ?
Изъ этого вопроса мистеръ Соуэрберри вывелъ сразу правильное заключеніе, что предложеніе его одобрено; рѣшено было поэтому, что Оливера необходимо посвятить во всѣ тайны ремесла, для чего онъ долженъ будетъ сопровождать своего хозяина при первомъ ближайшемъ случаѣ, гдѣ потребуются его услуги.
Случай не заставилъ себя долго ждать. На слѣдующее утро, спустя полчаса послѣ завтрака, въ лавку вошелъ мистеръ Бембль; приставивъ свою палку къ конторкѣ, онъ вынулъ изъ кармана кожаную записную книжечку и вырвавъ оттуда листикъ бумаги, подалъ его Соуэрберри.
— Ага! — сказалъ гробовщикъ, съ видимымъ удовольствіемъ прочитавъ то, что было тамъ написано. — Заказъ гроба?
— Прежде всего гробъ, а затѣмъ похороны отъ прихода — отвѣчалъ мистеръ Бембль, застегивая кожаную книжечку, довольно таки объемистую.
— Байтонъ? — спросилъ гробовщикъ, переводя глаза съ листика бумаги на мистера Бембля. — Я никогда раньше не слыхалъ этого имени.
Бембль покачалъ головой.
— Упрямый народъ, мистеръ Соуэрберри, ужасно упрямый! — сказалъ онъ. — И къ тому же гордый, сэръ!
— Гордый?! — воскликнулъ мистеръ Соуэрберри. — Ну, это ужъ слишкомъ.
— Охъ! Даже тошно становится! — отвѣчалъ сторожъ. — Отвращеніе и только, мистеръ Соуэрберри!
— Вѣрно! — подтвердилъ гробовщикъ.
— Мы только прошлую ночь услышали объ этомъ семействѣ, - продолжалъ сторожъ. — Мы ничего не знали бы о немъ, если бы не одна женщина, которая живетъ въ томъ же домѣ; она явилась въ приходскій комитетъ съ просьбою прислать приходскаго доктора, чтобы посѣтить больную женщину. Докторъ уѣхалъ на обѣдъ и его фельдшеръ (очень знающій малый) послалъ туда какое то лекарство въ баночкѣ изъ подъ ваксы, сдѣланное на скорую руку.
— Быстрота и натискъ! — сказалъ гробовщикъ.
— Да, быстрота и натискъ! — продолжалъ сторожъ. — Но знаете, что вышло? Знаете, что сдѣлали эти неблагодарные, сэръ? Мужъ приказалъ сказать, что лекарство это не годится для его жены и она не будетъ принимать его… не будетъ при-ни-мать его, сэръ! Прекрасное, укрѣпляющее, благодѣтельное лекарство, которою такъ помогло двумъ ирландскимъ рабочимъ и одному нагрузчику угля всего недѣлю назадъ!.. Послали вѣдь имъ даромъ, въ баночкѣ изъ подъ ваксы… А онъ прислалъ сказать, что она не будетъ принимать его, сэръ!
Ужасъ такого поступка до того возмущалъ мистера Бембля, что онъ ударилъ палкой по конторкѣ и вспыхнулъ отъ негодованія.
— Вотъ такъ разъ! — сказалъ гробовщикъ;- я ни-ко-гда…
— Никогда, сэръ! — подхватилъ сторожъ. — Нѣтъ, никто этого не дѣлалъ! Ну, а теперь она умерла, и мы должны хоронить ее, и чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше.
И, сказавъ это, мистеръ Бембль надѣлъ свою трехуголку задомъ напередъ, не замѣтивъ этого, потому что находился въ лихорадочномъ возбужденіи, и вышелъ изъ лавки.
— Ахъ, Оливеръ, онъ такъ былъ сердитъ, что забылъ даже спросить о тебѣ, - сказалъ мистеръ Соуэрберри, слѣдя глазами за сторожемъ, который шелъ по улицѣ.
— Да, сэръ! — отвѣчалъ Оливеръ, который во время разговора тщательно держался въ сторонѣ и дрожалъ съ головы до ногъ съ тoro самаго момента, когда услышалъ голосъ мистера Бембля. А между тѣмъ ему совсѣмъ не надо было избѣгать взоровъ мистера Бембля, ибо сей сановникъ, на котораго предсказаніе джентльмена въ бѣломъ жилетѣ произвело крайне сильное впечатлѣніе, рѣшилъ, что не стоитъ больше разговаривать объ Оливерѣ послѣ того, какъ гробовщикъ взялъ его къ себѣ, и лучше молчать до тѣхъ поръ, пока не будетъ заключенъ контрактъ лѣтъ на семь, когда нечего уже будетъ бояться, что онъ снова попадетъ на иждивеніе прихода.
