Джордж Мередит - Испытание Ричарда Феверела
— Боже ты мой! — вскричал он. — Такой чудесный день, а человек этот не хочет прокатиться на яхте! Идите же к морю. — Адриен уже перестал быть в его глазах прежним ангелом. Ричард и не думал утруждать себя серьезными делами; всю тяжесть их он переложил на свою прелестную жену, и той за короткое время удалось с ними справиться. Адриен даже стал подумывать о том, что стоит только баронету увидеть ее, и все семейные раздоры сразу же прекратятся. К пониманию этого он приходил хоть и постепенно, но стремительно. Ему нравилось, как она себя держит; разумеется, она была хороша собою; а главное, она была благоразумна. Он совсем позабыл, что перед ним племянница фермера, так она была воспитанна и умна. По-видимому, она действительно понимала, что женщина непременно должна уметь хорошо готовить.
Трудность, однако, заключалась в том, чтобы склонить баронета на встречу с нею. Он ведь еще до сих пор не дал согласия увидеться с сыном, и, подстрекаемый леди Блендиш, Адриен пустился на известный риск, приехав сюда. Пускаться на еще больший риск он уже не хотел. После недолгих размышлений он решил во всем положиться на время. Время так или иначе все разрешит. Христиане, равно как и язычники, привыкли приводить эти слова в оправдание того, что они сидят сложа руки, «позабыв», говорится в «Котомке пилигрима», «что исчадия ада отнюдь не складывают оружие».
В то время как она брела по берегу со своим забавным спутником, Люси было о чем подумать. Ее ненаглядный участвовал в гонках. Лорд Маунтфокон дал выстрел с борта «Императрицы», и яхты ринулись в море, и сердечко ее тревожно забилось, когда яхта Ричарда понеслась на всех парусах. К тревоге этой присоединилось охватившее ее странное чувство, оттого что она идет теперь рядом с родственником Ричарда, с человеком, который так долго жил с ним бок о бок. А сверх того — еще и мысль, что, может быть, сегодня же вечером ей придется предстать перед столь страшным для нее свекром.
— О, мистер Харли! — воскликнула она. — Мы действительно поедем туда сегодня вечером? И я тоже? — Она запнулась. — Он захочет меня видеть?
— Вот как раз об этом-то мне и надо бы с вами поговорить, — сказал Адриен. — Нашему мальчику я уже на это ответил, только он меня не совсем правильно понял. Местоимение второго лица множественного числа горячее сердце легко может неправильно истолковать. Я сказал «увидеть вас», а он вообразил… миссис Ричард, я уверен, что вы-то меня поймете. Именно сейчас, может быть, благоразумнее… когда отец с сыном сводят счеты, снохе лучше держаться в стороне… положения…
Люси вскинула на него свои голубые глаза. Пугливая минутная радость, что страшная встреча откладывается, тут же сменилась тревожной настороженностью.
— Как, мистер Харли! По-вашему, ему лучше ехать сначала одному?
— Да, таково мое мнение. Но все дело в том, что он такой любящий муж, что, по-видимому, уговорить его уехать от вас окажется свыше человеческих сил.
— Но я уговорю его, мистер Харли.
— Может быть, если вы…
— Нет ничего, чего бы я не сделала ради его счастья, — пробормотала Люси.
Мудрый юноша пожал ей руку в знак, хоть и вялого, но одобрения. Они шли и шли до тех пор, пока яхты не исчезли за мысом.
— А он должен ехать сегодня вечером, мистер Харли? — спросила она, и в голосе ее прозвучало волнение — яхта Ричарда скрылась с глаз.
— Боюсь, что даже вашего красноречия не хватит на то, чтобы убедить его покинуть вас сегодня же вечером, — галантно ответил Адриен. — Впрочем, я должен сказать вам, что я и о себе забочусь. Чтобы добраться до острова, мне пришлось потратить целый день, и с меня этого хватит. Нет ни малейшей необходимости торопиться обратно; мысль эта могла возникнуть только у такого порывистого существа, как этот юноша. Вы должны повлиять на него, миссис Ричард. Мужчины устроены так, что ими надо управлять, а женщины для этого и рождены. Ну так вот, если бы вы, например, дали ему понять, что вы не хотите ехать сегодня вечером, а дня через два он бы догадался, что вам гораздо больше хочется… вы бы могли сделать вид, что вам это очень неприятно. Видите ли, если вы возьмете все на себя, этому буйному молодому человеку не придется тратить столько усилий на то, чтобы убедить баронета. Оба они, и он и отец, натуры до крайности чувствительные, и, к сожалению, отец его не из тех, кто поддается прямому убеждению. На первый взгляд может показаться странным, что я вам это предлагаю, но все складывается так, что именно на вашу долю выпадает задача через сына повлиять на отца. После того как возвращение блудного сына его окончательно успокоит, вы, которая способствовали всему этому издалека, естественно попадаете в круг, озаренный отеческою улыбкой — он уже будет знать, что все это дело ваших рук. Другого пути я не вижу. Стоит только Ричарду заподозрить, что отец его в настоящее время и видеть не хочет своей снохи, враждебные отношения будут продолжаться, разрыв только усугубится, все станет еще хуже, и этому, как видно, не будет конца.
Адриен пристально на нее посмотрел, как бы спрашивая ее: способны ли вы на такое самоотвержение? Ей действительно трудно было представить себе, как это она скажет Ричарду, что хочет уклониться от этой встречи. Однако предложение Адриена звучало в унисон всем страхам ее и желаниям: она решила, что он — настоящий кладезь премудрости; бедное дитя не осталось равнодушным к его льстивым речам и к еще более тонкой лести, убеждавшей ее, что на самопожертвование она идет ради семьи, в которую ее появление внесло раздор. И она согласилась поступить так, как ей советовал Адриен.
Героя чаще всего венчает победа, и когда Ричард сошел на берег с известием, что «Блендиш» опередила «Бегуму» на семь минут и три четверти, молодая жена поспешила поцеловать его и поздравить, не выпуская из рук поваренную книгу доктора Китченера, и выказала беспокойство по поводу вина.
— Милый мой! Мистер Харли хочет у нас немного пожить, он считает, что нам незачем торопиться ехать прежде, чем он получит какие-то письма, и, право же… я бы, конечно, предпочла…
— Все понимаю! Ты струсила! — вскричал Ричард. — Ну раз так, то поедем завтра. Отличные у нас выдались гонки, ты видела?
— Ну конечно же! Я видела тебя и была уверена, что ты окажешься победителем. — И тут она снова охладила его пыл, возобновив разговор о вине. — Мистера Харли надо непременно угостить выдержанным вином, а мы-то с тобой никогда не пьем, и я ничего в этом не смыслю и не могу отличить хорошее от плохого; послал бы ты Тома за хорошим вином. Об обеде я позаботилась.
— Вот, оказывается, почему ты не пошла меня встретить!
— Прости меня, милый.
— Ну я-то тебя прощаю, а вот Маунтфокон, тот не простит, да и леди Джудит тоже считает, что тебе следовало прийти туда.
— Но ведь сердце-то мое все равно было с тобою!
Ричард приложил руку к ее груди, чтобы услыхать, как бьется ее сердечко; на глаза у нее навернулись слезы, и она убежала.
Обед, надо думать, был действительно хорошим, раз Адриен при всем желании не мог ни к чему придраться и пребывал в прекраснейшем настроении до самого его конца. Не стал он критиковать и вино, которое для него купили, а это ведь тоже означало немало. С кофе дело тоже обошлось без каких-либо осложнений. Это были первые уверенные шаги, которые должны были привести к победе над эпикурейцем, и вместе с тем Купидону пока было еще не на что жаловаться.
Выпив кофе, они вышли на воздух посмотреть закат солнца с владений леди Джудит. Ветер стих. Тучи спустились с зенита и, расположившись полукругом, простерли свои огромные раскрасневшиеся тела над морем и сушей. Гигантская багровая голова и торс, поднимаясь из волн, взирали на клонящегося долу Гипериона[120]. Это был Бриарей; туловище его было в зубцах, брови тяжело нависли, и он простирал все свои руки к недостижимым синим вершинам. На северо-западе гряда облаков сияла ослепительной белизной, словно предназначенной для луны, а на западе потоки янтарного света сливались с розовыми отблесками погружающегося в море диска.
— То, что Сендо называет небесною пассифлорой, — шепнул Ричард Адриену, который в это время торжественно растягивал греческие гекзаметры и в одну из цезур вставил свой ответ:
— Он с тем же успехом мог назвать это цветной капустой.
Леди Джудит в черной кружевной вуали на голове шла им навстречу. Это была смуглая высокая женщина; темные волосы, темные глаза; голос и манеры ее были приятны и располагали к себе.
«Второе издание леди Блендиш», — подумалось Адриену.
Она поздоровалась с ним как с человеком, у которого было право требовать от нее особенной учтивости. Потом она покровительственно поцеловала Люси и, сказав несколько слов по поводу удивительного заката, завладела ее мужем. Адриену и Люси оставалось только идти за ними следом.
