Комический роман - Поль Скаррон
Письмо
Вы не должны мне запрещать любить дона Карлоса после того, как вы отдали меня ему. Столь большие достоинства, как его, не могли мне ничего внушить, кроме сильной любви, и когда ум молодого человека заражен ею, никакое корыстолюбие не сможет этого изменить. И вот я убегаю с тем, кого вы считали достойным моей любви в юности и без кого мне так же невозможно жить, как и умирать тысячу раз в день с чужестранцем, которого я не могу любить, хотя бы он был еще богаче. Наш проступок — если только это есть проступок, — достоин вашего прощения; если вы примиритесь с нами, мы возвратимся гораздо скорее, чем бежав от вашего несправедливого гнева, которому вы хотели нас подвергнуть.
София.
— Вы можете представить, — продолжал дон Карлос, — крайнее огорчение, какое чувствовали родители Софии, прочтя это письмо. Они надеялись, что я нахожусь еще с их дочерью тайно в Валенсии или, по крайней мере, недалеко. Свою утрату они держали в тайне от всех, кроме вицекороля, который приходился им родственником, и лишь только занялся день, как юстиция вошла в мою комнату и застала меня спящим. Я был удивлен таким посещением и имел этому основание. Они спрашивали меня, где София, а я спрашивал их, где она; они рассердились и приказали отвести меня в тюрьму насильно. Меня допросили, и я ничего не мог сказать в мою защиту против письма Софии. Из этого было ясно, что я хотел ее увезти; но еще яснее было, что мой паж скрылся вместе с нею. Родители Софии велели ее искать, а мои друзья, со своей стороны, прилагали все старание, чтобы узнать, куда увез ее паж. Это было единственное средство доказать мою невинность; но не могли ничего узнать о бежавших любовниках, и мои враги обвинили тогда меня в убийстве обоих. Словом, несправедливость при помощи силы победила невинность: я был уведомлен, что скоро буду осужден и что меня казнят. Я не надеялся, что небо сделает для меня чудо, и решил освободиться отчаянным поступком. Я завел дружбу с бандитами, заключенными, как и я, и людьми решительными. Мы выбили дверь тюрьмы и с помощью друзей достигли гор неподалеку от Валенсии, прежде чем вице-король был об этом уведомлен. Долго мы были в стычках победителями. Измена Софии и преследование меня ее родителями, все несправедливости, какие чинил мне вице-король, и, наконец, потеря всего моего богатства привели меня в такое отчаяние, что я рисковал своей жизнью во всех случаях, когда я и мои товарищи встречали сопротивление, и я заслужил этим у них такое уважение, что они захотели, чтобы я был их начальником. Я выполнял свои обязанности с таким успехом, что наша шайка стала ужасом для Арагонского и Валенсийского королевств, и мы были настолько дерзки, что накладывали дань на эти области. Я вам делаю здесь весьма щекотливое признание, — прибавил дон Карлос, — но честь, какую вы мне сделали, и моя привязанность к вам побуждают меня отдать мою жизнь в ваши руки, открыв вам столь важную тайну. Наконец, — продолжал он, — поставил свое злодейство; я скрылся от моих товарищей, которые никогда этого не думали, и отправился в Барселону, где записался простым всадником в новобранцы, — они на судах отправлялись в Африку и скоро должны были присоединиться к армии. У меня нет основания любить жизнь, тем более после того, как я столь плохо пользовался своею, а поэтому я не могу ее употребить лучше, чем борясь с врагами моей веры и служа вам, потому что благосклонность, которую вы оказываете мне, была причиной такой радости, какую только была способна чувствовать моя душа с тех пор, как неблагодарнейшая в мире девушка сделала меня самым несчастным человеком.
Неузнанная София приняла сторону Софии, несправедливо обвиняемой, и старалась всеми способами уверить своего возлюбленного не судить дурно о своей любимой, прежде чем он не узнает лучше о ее поступке. Она сказала этому несчастному солдату, что принимает большое участие в его несчастьи и от всего сердца хочет его смягчить, а чтобы дать ему более веские доказательства, просила его остаться при ней, чтобы, когда представится случай, она и ее друзья употребили все свое доверие у императора и освободили его от преследований родителей Софии и вице-короля Валенсии. Дон Карлос нисколько не согласился с тем, что мнимый дон Фернандо говорил в оправдание Софии, но он согласился на ее предложение жить и быть при ней. В тот же день эта верная любовница говорила с полковником дона Карлоса и просила его, чтобы этот солдат, названный ею своим родственником, остался при нем, мне хочется сказать — «при ней».
И вот наш несчастный влюбленный прислуживает своей возлюбленной, которую он считает мертвой или неверной. Он заметил с самого начала своей службы, что в большой милости у того, кого он считал своим господином, и никак не мог понять, как он столь быстро заслужил любовь. Он был у него одновременно управляющим, секретарем, товарищем и поверенным. Другие слуги уважали его почти не менее, чем дона Фернандо, и он был бы, без сомнения, счастлив, будучи любим своим господином, который казался ему вполне достойным любви и которого побуждала его любить какая-то тайная склонность, если бы потерянная София, если бы неверная София не приходила ему непрестанно на ум и не причиняла ему печаль, какую ласки столь милого господина и улучшение его жизни не могли преодолеть. Сколь ни была нежна к нему София, она была довольна, видя его огорченным и не сомневаясь, что сама была причиной его огорчения. Она так часто говорила с ним о Софии и с таким жаром, рвением и горячностью оправдывала ту, которую дон Карлос обвинял в измене и бесчестности, что наконец он подумал, что этот дон Фернандо, всегда заводивший речь об одном и том же, может быть когда-нибудь любил Софию, а может быть любит еще и сейчас.
Африканская война кончилась таким образом, как это видно из истории. После того император предпринимал походы в Германию, Италию, Фландрию и другие страны. Наша воительница, под именем дона Фернандо, увеличивала свою славу храброго и опытного полководца множеством доблестных и благоразумных действий, хотя это последнее качество встречается очень редко в столь молодой особе ее пола, как эта храбрая девушка.
Императору надо было отправляться во Фландрию,[304] и он просил французского короля пропустить его через его земли.
