Владимир Богомолов - Момент истины (В августе сорок четвёртого)
Комар носа не подточит! Если это и липа, то самого высокого качества!.. Липа, которую органолептикой[59] не возьмёшь, за которой – государство!.. Кто же они?! Один по словесному портрету сходен с Мищенко, а второй – левша и, пожалуй, споткнулся с поварихой… с госпиталем… Лейтенант тоже напрягся при косвенном вопросе… И всё же – не факт!.. Даже если они агенты, органолептика ничего не даст… А вещмешки дадут?.. Возможно… Не факт!.. Но это необходимость!.. В любом случае их придётся задержать… Пассивно он себя ведёт – весьма!.. Счастливец – ему всё ясно! Что ж, раскрыть их – это не его, это твоя задача!.. Легко сказать… Лижет суставы и кусает сердце!.. А если… Как тогда они?.. Мищенко – особо опасен при задержании!.. Не тяни – предварительный сигнал… Неужели это Мищенко?..
88. Оперативные документы
СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА«Весьма срочно!
Особой важности!
Ковалеву, Ткаченко
Под вашу личную ответственность находящиеся под погрузкой в Челябинске, Горьком и Свердловске, подлежащие особому контролю отдела оперативных перевозок литерные эшелоны серии «К» NoNo 2762, 1374 и 1781 (танковая техника россыпью) впредь до особого указания должны быть задержаны на станциях отправления.
Исполнение проконтролируйте лично и немедленно доложите.
Основание: Распоряжение Ставки ВГК.
Карпоносов». ЗАПИСКА ПО «ВЧ»«Весьма срочно!
Полякову
В течение ближайших двух часов на аэродром Лиды специальным рейсом из Москвы будут доставлены экипированные в форму офицеров Красной Армии еще 9 опознавателей из числа бывших немецких агентов, окончивших радиоотделения Варшавской и Кенигсбергской школ немецкой разведки, где, судя по радиопочеркам, обучались и радисты активно разыскиваемой нами группы «Неман».
Под вашу личную ответственность все прибывшие должны быть немедленно задействованы в районах наиболее вероятного появления разыскиваемых.
Этим же самолетом будет доставлен плененный недавно майор немецкой разведки Вильгельм фон Баке, в прошлом начальник строевой части Варшавской разведшколы, знающий в лицо почти всех агентов, прошедших там обучение в период с октября 1941 года по май 1944 года включительно.
Учитывая физическую неполноценность и возраст фон Баке, Главное Управление контрразведки рекомендует использовать его непосредственно в Лиде при выяснении личности задерживаемых по подозрению в принадлежности к «Неману».
Прибытие немедленно подтвердите.
Колыбанов». ШИФРОТЕЛЕГРАММА«Чрезвычайно срочно!
Егорову
Произведенной тщательной проверкой участие Чеслава и Винцента Комарницких в польском партизанском отряде «Гром» в 1943–1944 гг. не подтверждается.
Лиц командного офицерского состава, имеющих по стабильным или динамическим признакам словесного портрета сходство с Чеславом Комарницким, в «Громе» не было.
Басилов».89. Проверка
– Не могу понять… – произнёс Алёхин условную фразу. – Что вы здесь, эта… делаете?.. Начальник штаба батальона… – он заглянул в документы, – командир роты и командир взвода, так?.. А где же личный состав? Какое задание вы здесь можете выполнять без подчинённых?.. Не могу понять!.. – почёсывая пятернёй в затылке, повторил он и посмотрел на Аникушина.
– Я тоже не совсем понимаю. Вы что, нас в чём-то подозреваете? – сказал капитан, обращаясь к Аникушину. Очевидно, ему было ясно, что Аникушин – старший; назойливость же Алёхина, человека ограниченного, малограмотного и явно упрямого, по всей вероятности, начала его раздражать. – В чём дело? Почему такая проверка и такой допрос?
– Это вызвано необходимостью, – с почти неуловимым сочувствием заметил Аникушин.
– Какой?
– Значит, нужно! – строго сказал Алёхин. – Что такое – «допрос»?.. Мы при исполнении, эта… обязанностей, понимать надо!.. И вы нас не оскорбляйте!.. – Он снова быстро и выразительно посмотрел на Аникушина. – Служба есть служба! Как говорится, закон порядка требует!.. Я спрашиваю: где находится ваша часть?
– В Новой Вильне, – с неожиданной лёгкостью и без какого-либо промедления сообщил капитан.
– Вы из ОПРОСа? – оживился Аникушин.
– Да.
– Постоянный состав?
– Нет, переменный.
Аникушин понимающе покачал головой и отвёл глаза. Алёхин ожидал, что после проверки второстепенных документов помощник коменданта, как было условлено, предложит офицерам показать вещевые мешки, но тот снова заложил руки за спину и, будто всё позабыв, с каким-то отсутствующим лицом глядел в сторону и молчал.
– Так… – после небольшой паузы проговорил Алёхин, сложив документы, но не возвращая их. – А теперь, товарищи офицеры, попрошу предъявить для осмотра ваши вещевые мешки…
– Это на каком основании?! – сдерживаясь, но довольно резко спросил капитан. – В чём дело?!
– Проверка личных вещей, – пояснил Алёхин, и его лицо при этом выражало: «Мы выполняем свой служебный долг, какие же к нам могут быть претензии?»
– Что значит – проверка личных вещей?! Мы не рядовые и не сержанты, а вы не старшина! Кто вам дал право обыскивать офицеров?!
– А мы, эта… и не думаем вас обыскивать… Я прошу, чтобы вы сами показали, что у вас в вещевых мешках. Понимаете – добровольно!
– То есть как – добровольно?! А если мы не желаем?! Я в армии пятый год, но подобной проверке ни разу не подвергался!
– А я подвергался! – с обидой сказал Алёхин и звучно шморгнул носом.
– Это ваше дело! А мы не желаем!
– То есть как – не желаете? – удивился Алёхин. – Вы же советские люди… Давайте по-хорошему… Я вам скажу, эта… как офицерам… Только, понимаете, как говорится, никому!
Он достал из пачки документов продовольственный аттестат и, указывая на отметку военпродпункта, спросил:
– Вы шестнадцатого, значит, были в Лиде?
– Были! Ну и что?
– Вот то-то и оно! – протянул Алёхин и с огорчённым лицом тихо, доверительно сообщил: – Шестнадцатого в Лиде, эта… с артиллерийского склада пропали два ящика взрывчатки!
– Ну а мы-то тут при чём?!
– Есть указание… что её вынесли в вещмешках, понимаете, офицеры… – сообщил Алёхин. – И увезли из города… А для чего – неизвестно! Нет указаний! – Он в недоумении развёл руками. – Может, чтобы рыбу глушить, а может – мост взорвать!
– Да что за чушь! – пожимая плечами, возмущённо воскликнул капитан. – Мы не были ни на каком складе!
– Кто ж это знает?.. А закон порядка требует… – вздохнул Алёхин. – Давайте по-хорошему… Вы же советские люди… Есть указание… И я при исполнении обязанностей… прошу, эта… показать для осмотра ваши вещмешки…
– Должен заявить со всей ответственностью, – твёрдо сказал капитан, – что мы не были в Лиде ни на каком складе, не брали и не знаем ни о какой взрывчатке и не желаем, чтобы нас обыскивали! Категорически!
– Тогда придётся проехать с нами в комендатуру, – решительным голосом объявил Алёхин. – Вы же всё равно, эта… поедете в Лиду… У нас в Шиловичах машина. Там в кузове бойцы, но на вас аккурат найдётся место… Прошу, значит… – Поворотясь, он показал рукою в сторону Шиловичей, предлагая троим офицерам пройти вперёд, и отчётливо проговорил условную фразу: – Будьте любезны!
– Пожалуйста! – Капитан несколько мгновений помолчал угрюмо и сосредоточенно, словно что-то решая; всей его фигуре, лице и в голосе чувствовались полное самообладание, уверенность в своих действиях и правоте. – Что ж… если это вас так интересует – пожалуйста!.. Обыскивайте!.. Только уж потрудитесь сами!.. К сожалению, нет времени, чтобы ездить с вами. У нас ещё есть дела в этом районе, – объяснил он своё неожиданное решение. – Но я буду жаловаться! И даром вам это не пройдёт!.. Давай!..
Он шагнул за спину лейтенанта и помог тому снять вещевой мешок. При этом он взялся не за наплечные лямки и не снизу, а за тесьму, стягивавшую верх, взялся так, что вещмешок своей тяжестью затянул узел на тесьме.
Алёхин сделал вид, что не заметил этого, и, возвращая, молча протянул документы; капитан взял их и, не раздавая своим товарищам, сунул всю пачку себе в карман.
Присев на корточки, Алёхин распустил петлю из наплечных лямок с горловины вещмешка и пытался развязать узел на тесёмке.
Между тем старший лейтенант тоже снял свой вещмешок и, ухватив его точно так же за тесёмку, опустил на траву рядом с первым. И тут же будто невзначай неторопливо переместился на пару шагов влево так, что оказался между Алёхиным и засадой. Спустя секунды лейтенант перешёл вправо. Таким образом они полукругом обступили Алёхина и помощника коменданта. Это были их первые самостоятельные, без очевидной инициативы или команды капитана действия за всё время проверки.
