Лавка древностей. Томъ 1 - Чарльз Диккенс
Съ дѣтства отдавшись одному спеціальному занятію она, конечно, не могла узнать всесторонне жизнь, знакомясь съ людьми лишь въ ихъ столкновеніяхъ съ законами, и не могла интересоваться искусствами и изящными работами, въ которыхъ вообще такъ отличаются женщины. Ея таланты были чисто мужскіе и не выходили изъ предѣловъ изворотливости и умѣнья вести судебныя дѣла. Законъ, такъ сказать, ограждалъ ея невѣдѣніе. И если такимъ образомъ въ высокихъ умственныхъ и нравственныхъ качествахъ миссъ Сэлли замѣчался какой нибудь пробѣлъ, вся отвѣтственность должна падать на вскормившій и взростившій ее законъ, точно такъ же, какъ она падаетъ на родителей и воспитателей, благодаря плохому присмотру которыхъ у дѣтей развиваются нѣкоторые физическіе недостатки: искривленіе ногъ и т. п.
При такихъ-то условіяхъ судьбѣ угодно было столкнуть миссъ Сэлли съ Дикомъ Сунвеллеръ. На нее пахнуло какой-то свѣжестью, чѣмъ-то новымъ, дотолѣ неизвѣданнымъ. Своей неизмѣнной веселостью, своими забавными выходками Дикъ оживлялъ мрачную контору. Въ отсутствіе Брасса онъ все время выкидывалъ фокусы: заклиналъ чернильницы и коробки съ облатками, балансировалъ стулъ на собственномъ подбородкѣ или перочинный ножичекъ на носу, подбрасывалъ и на-лету ловилъ одной рукой три апельсина сразу, и такъ далѣе, стараясь разогнать скуку въ своемъ невольномъ заключеніи, и это такъ забавляло миссъ Сэлли, его свѣтскіе таланты производили на нее такое чарующее впечатлѣніе, что она сама часто просила его отдохнуть отъ занятій и не стѣсняться ея присутствіемъ. И надо отдать ему справедливость, Дикъ широко пользовался ея снисходительностью. Между ними завязалась дружба, и онъ мало-по-малу привыкъ смотрѣть на нее, какъ на собрата, на мужчину, не скрывалъ отъ нея, когда ходилъ въ сосѣднюю лавочку или въ Нью-Маркетъ за жаренымъ картофелемъ, фруктами, инбирнымъ пивомъ и даже просто-напросто за водкой, которую миссъ Брассъ безъ всякой церемоніи тянула вмѣстѣ съ нимъ.
Не разъ онъ заставлялъ ее переписывать вмѣсто себя бумаги и въ благодарность за это дружески шлепалъ ее по спинѣ и награждалъ ласкательными прозвищами, въродѣ: славный песь, чортъ возьми, эдакой молодчинища, и т. д., и миссъ Сэлли принимала эти любезности, какъ должное.
И такъ, Дику жилось довольно сносно въ семьѣ Брасса. Его только одно безпокоило: что маленькая кухарочка пропадала гдѣ-то въ преисподней и никогда не показывалась на свѣтъ Божій; развѣ только когда жилецъ, бывало, позвонитъ сверху, она вдругъ откуда-то появится и, исполнивъ приказаніе, тотчасъ же опять исчезнетъ. Она никогда не являлась въ контору, не выходила за ворота поглазѣть на народъ, подышать воздухомъ. Лицо у нея было всегда неумытое, передникъ грязный; повидимому, она не знала ни радости, ни покоя. Никто ее не навѣщалъ, никто не вспоминалъ, не заботился о ней. Только разъ какъ-то въ разговорѣ Брассъ замѣтилъ, что она, должно быть, незаконная «дитя любви», какъ онъ выразился, что отнюдь не означаетъ «любимое дитя». Вотъ все, что Дикъ могъ узнать о ней.
У Дракона о ней хоть и не спрашивай, разсуждалъ про себя Дикъ, сидя противъ миссъ Сэлли и разсматривая ее во всѣхъ подробностяхъ.
— Узнать ничего не узнаю, а, пожалуй, какъ только заикнусь о ней, такъ нашей дружбѣ и капутъ. Желалъ бы я знать, въ самомъ дѣлѣ, что это за птица передо мной: дѣйствительно ли она Драконъ или, можетъ быть, русалка? Она-таки смахиваетъ на чешуйчатыхъ, но вѣдь русалки любятъ смотрѣться въ зеркало и расчесывать волосы, а за ней, кажись, ни того, ни другого грѣха не водится. Нѣтъ, должно быть, Драконъ.
— Куда вы уходите, дружище? громко спросилъ онъ, когда миссъ Сэлли встала съ мѣста, обтеревъ, по обыкновенію, перо о свое зеленое платье.
— Иду обѣдать, отвѣчалъ Драконъ.
— Обѣдать! Вотъ еще интересный вопросъ! Желалъ бы я знать, обѣдаетъ ли хоть когда нибудь маленькая служаночка? подумалъ Дикъ.
— Сегодня Семми не обѣдаетъ дома. Подождите, пока я вернусь, я недолго васъ задержу, сказала миссъ Сэлли.
Дикъ кивнулъ головой въ знакъ согласія и, проводивъ миссъ Брассъ глазами до самой двери, сталъ прислушиваться, что дѣлается въ задней комнатѣ, гдѣ братецъ съ сестрицей всегда обѣдали.
— Будь у меня деньги, я бы, кажется, все отдалъ, чтобы только узнать, какъ они обращаются съ этой дѣвочкой и гдѣ они ее держатъ, говорилъ Дикъ, прохаживаясь взадъ и впередъ по комнатѣ, заложивъ руки въ карманы. — Должно быть моя мать была очень любопытная женщина, и я навѣрно гдѣ нибудь прописанъ въ видѣ вопросительнаго знака. Я заглушаю свои чувства, но ты возбудила во мнѣ этотъ страхъ, моя… началъ было онъ, но сразу остановился въ своемъ поэтическомъ полетѣ. — Нѣтъ, ей-Богу, мнѣ очень интересно знать, какъ они съ ней обходятся, повторилъ онъ, возвращаясь къ прозѣ дѣйствительности и задумчиво опускаясь въ кресло.
Нѣсколько минутъ спустя, онъ потихоньку отворилъ дверь въ сѣни, намѣреваясь слетать на ту сторону улицы, чтобы утолить жажду стаканомъ портера. Какъ разъ въ это время миссъ Брассъ спускалась въ кухню. Онъ только успѣлъ узрѣть кончикъ ея наколки, исчезавшей задверью, внизу.
— Илй теперь, или никогда! воскликнулъ Дикъ. — Ей-Богу же она идетъ кормить кухарочку.
Заглянувъ внизъ черезъ перила и удостовѣрившись, что темная наколка окончательно исчезла за дверью, онъ осторожно, крадучись, тоже спустился по лѣстницѣ и незамѣтно вслѣдъ за миссъ Сэлли вошелъ въ кухню. Кухня была отвратительная. Потолокъ чуть не падалъ на голову, со стѣнъ текло; всѣ онѣ были въ трещинахъ, пузыряхъ. Въ углу стояла ветхая бочка, изъ которой на полъ сочилась вода. Полуживая отъ истощенія кошка жадно лакала эту воду. Громадная печка была такъ приноровлена ея настоящимъ хозяиномъ, чтобы въ ней можно было поддерживать лишь микроскопическій огонь. Все было подъ замкомъ: и уголь, и свѣчи, и соль, и говядина. На всѣхъ дверкахъ, на всѣхъ ящикахъ болтались висячіе замки. Тутъ нечѣмъ было бы поживиться и таракану. Миссъ Сэлли принесла въ кухню блюдо съ холодной бараньей ножкой. Увидѣвъ хозяйку, кухарка смиренно опустила голову.
— Ты здѣсь? спросила та.
— Здѣсь, ма'амъ, отвѣчала дѣвочка слабымъ голосомъ.
— Отойди подальше отъ стола; ничего нельзя
